Ликвидируем кулака как класс!

Скачать реферат: Ликвидируем кулака как класс!

План реферата

1. Введение

2. Накануне коллективизации. Идеологическое обоснование и первые шаги наступления на кулачество

3. Отношение различных слоев крестьянства к «раскулачиванию»

4. Депортация и поселения «раскулаченных»

5. Заключение

6. Использованная литература

1. Введение

Очередной радикальный поворот в аграрной политике большевистского государства, как и в его социально- экономической политике в целом, принципиальный отказ от предыдущих партийных решений и заданий первого пятилетнего плана произошел во второй половине 1929 г. Если проследить за смыслом выступлений Сталина в 1928—1929 гг., то в них решение хлебной проблемы все в большей степени связывается с форсированным строительством колхозов и совхозов. Первый пятилетний план (октябрь 1929 - октябрь 1933 г.) намечал относительно умеренные темпы колхозного строительства. Однако вскоре, уже с лета 1929 г., начинается ревизия заданий первой пятилетки, все более берется курс на форсирование темпов развития как индустрии, так и колхозного строительства. Это признавал и Сталин, по инициативе которого произошел «коренной» и «великий перелом».

В статье «Год великого перелома», опубликованной в «Правде» 7 ноября 1929 г., он явно переоценил успехи колхозного строительства, выдавая желаемое за действительное. Он утверждал, что в течение года (с 1928 по 1929 гг.) «коренной» перелом в развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию» уже произошел, что «благодаря росту колхозно-совхозного движения мы окончательно выходим или уже вышли из хлебного кризиса», что колхозы и совхозы будут «проявлять чудеса роста», что «наша страна через каких-нибудь три года станет одной из самых хлебных стран, если не самой хлебной страной в мире».* Действительное же положение дел в сельском хозяйстве находилось в вопиющем противоречии со сталинскими оценками и необоснованными оптимистическими прогнозами.

Курс на чрезмерное форсирование коллективизации, административное «насаждение» гигантских колхозов и совхозов и свертывание всех форм кооперации все более настойчиво навязывался партией стране в выступлениях Сталина в конце 1929 - начале 1930 гг. Непосредственно по рекомендациям, указаниям и под давлением Сталина и его ближайшего окружения (особенно усердствовали В. М. Молотов и Л. М. Каганович) был принят ряд решений партийных и советских органов, ориентирующих на форсированные темпы коллективизации. Все это нанесло вред аграрному развитию страны, привело к многочисленным жертвам, в основе которых было допущение в широких размерах насилия по отношению к крестьянству и прежде всего к его зажиточным середняцким слоям.* * Гущин Н. Я. «Раскулачивание» в Сибири (1928—1934 гг.) Методы, этапы, социально-экономические и демографические последствия. Новосибирск, 1996, с. 80—81.

2. Накануне коллективизации. идеологическое обоснование и первые шаги наступления на кулачество

В конце 1927 г. в стране сложилась критическая ситуация. На 1 января 1928 г. было заготовлено хлеба на 128 млн пудов меньше. Главная причина трудностей состояла в том, что крестьянство отказывалось продавать зерно по низким закупочным ценам. Однако вместо разрешения проблем при помощи механизма рыночных отношений, Политбюро ЦК ВКП(б) решило прибегнуть к методам внеэкономического воздействия на крестьян. Ужесточение политики в отношении деревни прикрывалось лозунгом об обострении классовой борьбы.

В начале января 1928 г. партийные организации получили прямое указание об ужесточении административных мер по отношению к крестьянству. И прозвучала эта команда в «Директиве ЦК ВКП(б) местным парторганизациям о хлебозаготовках», переданной по телеграфу 6 января и подписанной Сталиным. В ней генсек потребовал в недельный срок добиться решительного перелома в хлебозаготовках, а при взыскании недоимок по всякого рода платежам применять жесткие меры.

Не только беспартийное крестьянство, но и многие рядовые коммунисты, комсомольцы, сельские активисты не могли понять и принять проводимые мероприятия по сбору налогов и ужесточению хлебозаготовок. Как сообщалось в сводке Управления ОГПУ по Сибирскому краю, со стороны рядовых партийцев наблюдается растерянность, а иногда отрицательное отношение к власти за жесткие мероприятия по выкачке хлеба. «Среди комсомольцев, возмущенных тем, что для уплаты налога и других платежей крестьянам приходится продавать «последнюю корову и лошадь за бесценок», стали раздаваться голоса, говорится в сводке, что «этот нажим пахнет 20-м годом» и что «крестьянам, видимо, придется ковать пики, как в 1919—1920 гг. и стоять за себя».* * Там же, с. 102.

Поскольку никакого перелома в ходе хлебозаготовок в недельный срок не наступило, 14 января была направлена на места новая телефонограмма за подписью Сталина, в которой за большинство ошибок по хлебозаготовкам обвинялось местное руководство. От руководителей областных и краевых организаций генсек снова потребовал «добиться перелома в деле хлебозаготовок», не останавливаясь перед жесткими мерами в отношении крестьян вплоть до ареста. Телефонограмма заканчивалась словами: «Хлебозаготовки представляют таким образом крепость, которую должны мы взять во что бы то ни стало. И мы ее возьмем наверняка, если поведем работу по- большевистски, с большевистским нажимом».* * Там же, с. 102.

15 января 1928 г. Генеральный секретарь ЦКВКП(б) И. В. Сталин выехал в Сибирь, где встречался с местными партийными руководителями, разъясняя им, как нужно браться за дело хлебозаготовок и как вести себя с крестьянином. Как считает В. Г. Косачев: «Массовые репрессии против крестьянства были запрограммированы еще во время сибирского вояжа генсека. Именно здесь, на сибирской земле, на практике отрабатывались пути и методы грядущей коллективизации.

В ходе этой командировки отрабатывалась система чрезвычайных мер - грубого административного нажима на крестьянство, получившая затем наименование «урало-сибирского метода».* * Косачев В. Г. Указ соч., с. 105.

Партийные чиновники районного масштаба, одни из страха, другие из желания отличиться и выслужиться, оказывались еще более «левыми», более «революционными», чем их вождь. И вот уже выездное заседание районной тройки, созданной специально для «выколачивания» хлеба, в селе Баталове в июне 1928 г. выносит постановление о привлечении по 107-й статье (спекуляция) Самойлова П. С. за то, что имел излишки в 276 пудов и Колесниченко Е. С. за излишки в 170 пудов. А в селе Клепечиха эта тройка требовала от бедняка Н. Виниченко продать шесть пудов зерна, хотя у него даже семян не было.* * Там же, с. 104.

Для выкачивания хлеба у крестьян применялись не только, так сказать, «законные» судебные приговоры по 107 статье, но и внесудебные меры насилия. Вот что сообщалось в письмах секретаря Сибкрайкома ВКП(б), адресованного окружным комитетам партии: «В Алтайском районе Бийского округа, в селе Ая, ночью уполномоченный округа Луконин и активисты арестовали кулаков и двух середняков.

Хлебный дефицит был ликвидирован, но дорогой ценой. «Чрезвычайные меры», налоговые и другие «перегибы», в ряде мест затронувшие и середняка, вызвали в большинстве районов страны сокращение посевных площадей в наиболее производительных хозяйствах, особенно в зерновых областях. Осенью 1928 г. начался массовый забой скота, в том числе рабочего, что вело к подрыву возможностей аграрного расширенного воспроизводства и сокращению сырьевых ресурсов. Сокращая посевные площади, забивая скот, представители состоятельных слоев деревни пытались вывести себя из высших категорий, подвергавшихся все возрастающему государственному нажиму.* * Горинов М. М., Дощенко Е. Н. 30-е годы. // История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. М., 1991. С. 162.

В теоретическом переосмыслении и конкретно-историческом исследовании нуждается сталинская «теория» и практика «ликвидации кулачества как класса» - пожалуй, самая трагическая страница истории коллективизации. В основах марксистской теории хотя и предусматривалась ликвидация сельских капиталистов, предполагалось два возможных пути ее осуществления - насильственный и мирный. Ф. Энгельс в работе «Крестьянский вопрос во Франции и Германии» писал: «От насильственной экспроприации, вероятно, мы и тут откажемся, но сможем, впрочем, рассчитывать на то, что экономическое развитие научит уму-разуму и эти упрямые головы».* Ф. Энгельс полагал, что нужно будет прибегать к экспроприации кулаков, если они «поймут неизбежность гибели их нынешнего способа производства и сделают из этого необходимые выводы».* Если брать ленинское «наследие» в комплексе, то можно прийти к выводу, что В. И. Ленин, как и Ф. Энгельс, не исключал двух возможных путей ликвидации кулачества как класса: методами «комбедовскими», насильственной экспроприации, и методами мирными, экономическими.

Выбор того или иного пути определялся, по его мнению, особенностями исторической обстановки, формами сопротивления кулачества и эксплуататорских классов. В марте 1922 г. в замечаниях на тезисы Е. А.

Преображенского, в частности по поводу категорического возражения последнего против насильственных способов борьбы с кулачеством, В. И. Ленин написал, что эта «фраза вредна и неверна, ибо война, например, может принудить к комбедовским способам». И далее Ленин добавлял: «В данный момент политика пролетариата по отношению к кулачеству и зажиточному крестьянству должна быть направлена главным образом на ограничение его эксплуататорских стремлений...»* Даже в годы гражданской войны В. И. Ленин указывал на отличие кулачества от других эксплуататорских классов и не ставил задачи полной экспроприации кулаков. На заседании Петроградского Совета 12 марта 1919 г. он отмечал: «Мы стоим за насилие против капиталистов, против помещиков, и не только за насилие, но за полную экспроприацию того, что ими накоплено, мы за насилие против кулака, но не за полную его экспроприацию, потому что он ведет хозяйство на земле и часть накоплена им своим трудом. Вот это различие надо твердо усвоить. У помещика и капиталиста - полная экспроприация; у кулаков же отнять собственность всю нельзя, такого постановления не было...»* * Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45. С. 44—45.

После окончания гражданской войны с переходом к НЭПу Советская власть попыталась встать на путь экономического соревнования с капиталистическими элементами деревни. После XV съезда большевистской партии был взят курс на административно-экономическое вытеснение и политическую изоляцию кулачества.

Новое изменение политики по отношению к зажиточному крестьянству происходит с середины 1929 г. Сам Сталин признавал это, подчеркивая, что «с лета 1929 г. наступил перелом в сторону политики ликвидации кулачества как класса». * * Гущин Н. Я. Указ. соч. с. 90.

Летом 1929 г. появился ряд постановлений, расширявших использование репрессивных мер против зажиточного крестьянства. 28 июля 1929 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли постановление: «О расширении прав местных Советов в отношении содействия выполнению общегосударственных заданий и планов», согласно которому, в случае невыполнения заданий по хлебозаготовкам, устанавливаемых сельским сходом, местный Совет имел право в административном порядке увеличить его до пятикратного размера «с применением в случае необходимости продажи с торгов имущества».* * Там же, т. 38, с. 19.

«При отказе от сдачи хлеба группами хозяйств и противодействии по проведению хлебозаготовительного плана» местным Советам предоставлялось право привлекать к уголовной ответственности по 61-й статье УК РСФСР. В датированном тем же числом постановлении ВЦИК и СНК РСФСР « Об изменении статьи 61 Уголовного кодекса РСФСР» усиливалась мера ответственности лиц, отказавшихся «от выполнения повинностей, общегосударственных заданий или производства работ, имеющих общегосударственное значение». При отягчающих обстоятельствах, когда подобные действия совершались «группой лиц по предварительному соглашению с оказанием активного сопротивления органам власти», предусматривались строгие меры вплоть до «лишения свободы на срок до двух лет с конфискацией всего или части имущества, с выселением из данной местности или без такового».* * Цит. по: Гущин Н. Я. Указ. соч. с. 90—91.

Сталин по своей натуре был очень осторожен. И все же после некоторых раздумий он пошел на риск - сплошную коллективизацию миллионов крестьянских хозяйств, зная, что масса полуграмотных мужиков еще к этому не готова. Утопическо-догматический взгляд Сталина на крестьянскую проблему выражался, по существу, в намерении превратить сельского производителя в безумный «винтик» аграрной машины. Для этого нужно было добиться отчуждения крестьянства от средств производства и распределения продукта. По сути, Сталин решил изменить социальный статус крестьянина как свободного производителя - сделать его бесправным работником.

Для этого ему пришлось чрезвычайные меры превратить в «обычные» нормы жизни. Партия согласилась с возведением насилия в систему... На смену экономическим законам приходили командно-экономические, постепенно «убившие» НЭП, материальную заинтересованность крестьян, их предприимчивость и истовость в работе.* * Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина: В 2 книгах. М., 1990. Кн. I. Ч. 2. С.

3. Отношение различных слоев крестьянства к «раскулачиванию»

Раскулачивание части крестьянских хозяйств в ходе хлебозаготовок и налоговых кампаний конца 1929 г.

переросло к началу 1930 г. в «ликвидацию кулачества как класса в связи со сплошной коллективизацией».

Сплошная коллективизация, говорилось в резолюции Всесоюзного совещания представителей районов сплошной коллективизации, прошедшего 11 января 1930 г. в Москве, создаст новое соотношение классовых сил в деревне.

Классовая борьба идет по преимуществу между кулаком и колхозом. «Яростная борьба кулаков против колхозов, - указывало совещание, - должна быть решительно сломлена путем применения репрессивных мер, конфискации средств производства, высылки, отвода худших и отдаленных земель. Районы сплошной коллективизации должны на практике широко развернуть работу по раскулачиванию кулаков коллективизирующейся бедняцко- середняцкой массой под руководством партии и Советов».* * Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х гг.). М., 1994. С. 71.

Практическое осуществление политики ликвидации кулачества началось с января 1930 г., т. е. еще до принятия официальных документов по этому вопросу.

Основанием для проведения этой акции явилось выступление Сталина на конференции аграрников-марксистов (27 декабря 1929 г.) и постановление ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г.

Эта часть деревни, по мнению В. П. Данилова, «увидела выход для себя в объединении. Она-то и стала той социальной силой, которая активно поддержала сплошную коллективизацию и ликвидацию кулачества».* * Данилов В. П. Коллективизация: как это было // Страницы истории советского общества. М., 1989. С. 240.

Особенно боевым был настрой многих бедняков и батраков на первых порах сплошной коллективизации. На Ларихинской районной конференции (Ишимский округ) в декабре 1929 г. один из выступавших, представитель групп бедноты и батрачества, заявил: «До каких пор мы будем валандаться с кулаком? По-моему, надо взять его за хвост да так стукнуть, чтобы хвост остался в руке, а сам он летел к чертовой матери».* * Там же, с. 240.

В Щучанском районе, как отмечается в докладной записке Челябинского окружкома ВКП(б) от 12 февраля 1930 г., имели место «такие случаи, когда приходилось сдерживать батраков, бедняков и колхозников, требовавших с большим напором немедленного физического уничтожения кулаков и вместе с ними всех контрреволюционеров, попов и т. д».* * Плотников И. Е. Крестьянские волнения и выступления на Урале в конце 20-х - начале 30-х гг. // Отечественная история. 1998, N 2. C. 76.

Первый секретарь Тюменского окружкома ВКП(б) Маркус на заседании Уралобкома ВКП(б) 30 января 1930 г. рассказывал: «Наш актив додумался до того, что предложил устроить «Варфоломеевскую ночь» и в одну ночь покончить с кулаками. Я сказал, что подождите, такие меры вредны».

В докладной Ирбитского окружкома в Уралобком ВКП(б) от 27 февраля 1930 г. говорилось: «В подавляющем большинстве районов директива о раскулачивании встречена с большим удовлетворением не только руководящими, но и низовыми практическими работниками, «измучившимися» особенно за последние годы в борьбе с кулаком во время проведения разного рода хозяйственно-политических кампаний.

Эта директива встречена с не меньшим, а иногда и значительно большим интересом и удовлетворением со стороны всей батрацко-бедняцкой, а также основной массы середняцкой общественности». В документе отмечалось также, что, по сведениям с мест, «собрания по раскулачиванию и вопросу, кого выселить, против обыкновения, многолюдны, импульсивностью своей напоминают 1918 г., с той лишь разницей, что тогда кипели страсти вчерашнего раба, порой анархические и с лозунгом «грабь награбленное». Сейчас та же шумливость, но подчинена здравому рассудку и политической выдержанности». «Мы не грабим, а изымаем у змеи жало, обезвреживаем ее», - говорит беднота Скородумовского сельсовета на общегражданском собрании по вопросу о раскулачивании... В Симоново Зайковского района на собрании «отдельные наиболее горячие бедняки бросали выкрики: «Чего тут разговаривать! Сейчас же надо гнать в три шеи кулаков из дому и забирать все до нитки».* * Плотников И. Е. Указ. соч. с. 76.

Практическое проведение раскулачивания сопровождалось широкой активностью и инициативой бедняцко- середняцких масс. Причем эта активность, главным образом, имела место в тех селах и районах, где достаточно проводилась подготовительная работа к раскулачиванию. Характерно отметить, что в некоторых селах по инициативе самих же бедняцко-середняцких масс выделялись «патрули», в задачу которых было поставлено не выпускать из пределов села кулаков, имущество которых подлежало экспроприации. В момент практического проведения раскулачивания беднота и середняки выступали толпами, в некоторых селах с красными флагами, одобряя раскулачивание, и требованием быстрейшего его проведения, активно участвуя в экспроприации. Так, в с. Могиловка Рузаевского района Мордовской области актив бедноты в количестве 50 человек с красными флагами проводил раскулачивание, при этом бедняк Адмайкин, обращаясь к остальным беднякам, участвующим в раскулачивании, сказал: «Вот когда мы увидели, что действительно Советская власть ведет борьбу с кулаками не на словах, а на деле».* * Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Ноябрь 1929 - декабрь 1930 гг. М., 2000, с. 205.

Выступая на собраниях, беднота говорит: «Мы давно от партии и Советской власти ждали таких решительных действий по отношению к кулаку; если бы это было сделано раньше, мы, наверное, были бы коллективизированы». В с. Козловское Чашинского района (Курганский округ) «беднота, батрачество и середняки явились на собрание с плакатами, лозунгами и требовали немедленного выселения кулаков из деревни».* * Плотников И. Е. Указ. соч., с. 77.

Но такие настроения не были повсеместными. Многие бедняки довольно сдержанно относились к коллективизации и раскулачиванию, а значительная часть их выступала против этих акций властей. Подавляющее большинство крестьян, в том числе бедняков, не хотело вступать в колхозы, видя в них второе крепостное право.

«Советская власть,— говорили крестьяне, - организацией колхозов стремится совсем закабалить крестьянство.

При царе крестьяне работали на помещиков, а при Советской власти на коммунистов».* * Ивницкий Н. А. Указ. соч., с. 138.

«...Я решил попросить редакцию нашей «Крестьянской газеты», - читаем мы в письме крестьянина Е. Д.

Борозенца за 27 января 1930 г. - дать мне немедленно ответ - кто правит в настоящее время нашим государством? Я со своей стороны думаю, что под флагом Советской власти управляют все бывшие капиталисты, т. е. волки в овечьей шкуре, так говорят у нас умные люди и бегут от них. Все бывшие партизаны идут в леса, а я решил спросить совета у редактора, чтобы дал мне совет: или идти в коммуну и гнуть там век привычную спину, да боюсь, что со временем там применят панскую нагайку и будут пороть ею нас, или лучше умереть, или взять пику и ехать искать правды и хлеба?»* * Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Ноябрь 1929—декабрь 1930. М., 2000, т. 2. С. 143.

Секретарь Юргомышского райкома ВКП(б) 27 января 1930 г. в письме секретарю Курганского окружкома партии сообщил, что в работе по коллективизации встречается ряд препятствий со стороны кулацкой части деревни и отдельных бедняков и батраков, которые заявляют: «Вешай в петлю, а в коммуну не пойду». Отдельные личности из актива заявляют, что «коммуна - это барщина, под которой мы жили, а теперь не пойдем».

А есть и такие данные, когда заявляют, что в колхозы мы идем, все имущество объединяем, но только наш колхоз не зовите коммуной, а называйте как-либо иначе».* * Плотников И. А. Указ. соч. с. 77.

Крестьяне считали, что колхозы несут не облегчение труда и улучшение жизни, а нищету и разорение. В одном из выступлений крестьянина республики Коми прямо говорилось: «Советская власть ведет политику, направленную на разорение крестьян». Группа середняков и бедняков Александровского округа Московской области писала в «Крестьянскую газету»: «Нам велят идти в колхоз, но мы в колхоз не хотим, т. к. не видим в нем ничего хорошего».* * Ивницкий Н. А. Указ. соч., с. 138.

В докладной записке секретаря Варгашинского райкома партии от 25 января 1930 г. отмечалось, что в отдельных сельсоветах «чрезвычайно плохо идет коллективизация». В Медвежьевском сельсовете «на собрании бедноты решили от коллективизации отказаться». Отдельные бедняки на собрании говорили: «Когда кулака примете, тогда и мы пойдем». Уполномоченный Курганского окружкома ВКП(б) 25 января 1930 г. докладывал: «В отношении ликвидации кулака в большинстве случаев беднота отмалчивается, есть единичные случаи, когда беднота защищает кулаков, предлагая принять их в колхоз». По сведениям Глядянского райкома ВКП(б), в районе имели место случаи, когда не только общее собрание граждан, даже батрачество и беднота категорически отказывались на собраниях от голосования за выселение кулачества. В Глядянском сельсовете бедняцкое собрание проходило «с недостаточной активностью и единодушием, наблюдались следующие отрицательные явления: а) в отдельных случаях боязнь обидеть кулака;  в) чего хотите делайте с кулаком, но помимо нас, бедноты, и т. д.»* * Плотников И. Е. Указ. соч. с. 77.

В ряде мест крестьяне открыто возражали против раскулачивания. Так, в информационной сводке ГПУ Карелии отмечается, что когда на собрании бедняков и середняков деревни Бор-Пуданцев (Шунгский район) зашла речь о раскулачивании, то «почти все присутствующие в один голос закричали: «У нас в деревне кулаков нет и раскулачивать некого». Вопрос был снят с обсуждения.

В с. Крутое Зубово-Полянского района Мордовской обл. на собрании бедняцко-середняцкого актива присутствующими был поставлен на обсуждение вопрос о раскулачивании кулацких хозяйств и выселении их из пределов данной области. Это предложение было встречено одобрительно, но из-за выступления бывшего члена партии Лалцева, который говорил: «Эта политика (раскулачивания) партии и Советской власти неправильная, отбирать имущество у трудового крестьянства - нельзя»*, а в противовес этому выступлению никто не говорил - в результате вопрос о раскулачивании был сорван.

23 июля 1930 г. в селе Великое-Вечное Майконского округа на собраниях произвольно собравшегося населения под руководством ранее организованных и избранных «красных партизанских комитетов» принимались требования о недопустимости деления населения на социальные группы. Крестьяне заявляли: «У нас кулаков нет.

Мы все равны» и т. д. Здесь же присутствующие кулаки и родственники выселенных за пределы края требовали возврата отобранного у тех и других имущества, выселения из кулацких домов, по их выражению, «голытьбы» (бедноты и батраков) и полного возвращения этих домов бывшим домохозяевам.

К этому, с целью привлечения на свою сторону широких масс населения, требовали установления нормы хлеба на едока, снабжения мануфактурой и другими дефицитными промтоварами. Атмосфера была настолько напряжена, что участники собрания, подогреваемые «обещаниями», стали требовать разоружения коммунистов и комсомольцев. Вслед за этим последовал разбор конского состава из колхозов и даже имел место случай снятия с работы на молотилке коммунистов с последующей передачей последней кулакам. При этом член «комитета» (вышеуказанного) заявил: «Сволочи только отбирают, а вот мы, Советская власть, вам возвращаем обратно», и далее (обращаясь к кулаку): «Забирай свою молотилку, тебе говорят». Кулак без всяких формальностей передачи таковую принял.* * Там же, с. 545.

Подавляющая часть крестьян сочувственно отнеслась к выселенным кулакам, отнюдь не одобряла репрессий по отношению к ним. Дикие сцены выселения никак не вписывались в крестьянское сознание, построенное на уважении к человеку труда и порядочности в отношении друг к другу. Так, в с. Шишкеево Мордовской обл. «при экспроприации кулацких хозяйств беднота в количестве 50 человек, не оказывая сопротивления экспроприации, плакали вместе с кулаками и помогали им выносить домашние вещи, а также и в расквартировании».* * Там же, с. 206.

В сводке Тюменского окружкома ВКП(б) от 1 марта 1930 г. отмечается, что в Боровском сельсовете «при выселении кулаков и их семей на улицу высыпало население. Прощание и слезы сопровождались различными «причитаниями». Забирались на огороды и прясла, махая съезжающим платками. Много родственников выселяемых провожали за деревню, долгое время плача».* * Плотников И. Е. Указ. соч. С. 78.

В. П. Данилов и С. А. Красильников справедливо пишут: «Факты мародерства при раскулачивании и выселении поражают не исключительностью, а массовостью и обыденностью происходившего... Одни грабили напрямую, другие «цивилизованно»: пользуясь своим положением, они искусственно занижали стоимость отнятого имущества для того, чтобы затем скупить его практически за бесценок».*

Во многих случаях «раскулачивание» граничило с «грабительством»: отбиралось полностью все имущество вплоть до белья, предметов кухонной утвари и последнего обеда, вытащенного из печи, и т. п. Производили ее нередко ночью, с немедленным выбрасыванием из домов, в том числе и женщин с грудными детьми, инвалидов, стариков, без указания дальнейшего пристанища и т. д.

«У ряда районных работников и особенно низовых сложилось мнение, что выселение в данное время кулачества является началом их физического уничтожения, и на последующие директивы смотрели как на прикрытие, маскировку вышестоящими органами проводимой расправы с кулачеством».* * Там же, с. 102—103.

Подобная практика не могла не вызывать протеста среди значительной части односельчан «раскулаченных». Вот типичное заявление середняка Фоминых из Ойротского округа в Сибири: «Если бы был жив Ленин, то такого безобразия, такого обирательства никогда не было бы. Это кем-то делается назло Советской власти, чтобы она скорее развалилась. Шуточное ли дело, когда детей оставляют голодными и босыми. Ведь как же тут народ не будет волноваться?».* * Там же, с. 102—103.

Тюменский окружком признает, что во многих случаях весьма сочувственно в округе встречали по пути следования на север ссыльных кулаков. «В момент отправления обозов с выселяемым кулачеством в некоторых селах на проводы кулачества собирались толпы крестьян, особенно женщин, местами значительные по количеству - от 100 до 500 человек. Провожающие высказывали сожаление детям выселенцев и самим кулакам.

Некоторые прощались с кулацкими семьями, плакали, бросали в обоз мешки с сухарями и т. д.

В пути следования обозов к месту высылки в некоторых селах Паменского округа население организовывалось к встрече выселяемых «с хлебом-солью». Обозы окружались толпою крестьян, семьи кулаков снабжались сухарями и другими предметами домашней утвари. В Троицком округе при отправлении эшелонов собралась толпа в 500 человек жителей и многие плакали».* * Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы. Ноябрь 1929—декабрь 1930. М., 2000. Т. 2. С. 442.

Иногда чуть было не доходило до вооруженных столкновений с конвоирами выселяемых. Так, крестьяне села Успенского «почти все вышли на улицу встречать обоз с Тугулымскими кулаками. Когда зашел обоз в село, к нему кинулась толпа, и к едущим в сани полетели мешки с сухарями, тарелки, чугунки и прочие необходимые вещи в дороге. Один из конвоиров вынужден был дать четыре выстрела вверх, только тогда толпа отступила от обоза».* * Плотников И. Е. Указ. соч. с. 78.

Такое же скопление народа имело место в других селах, где также конвой вынужден был давать выстрелы вверх.

Но это не останавливало население, оно продолжало выражать свое сочувствие к несправедливо гонимым.

4. Депортация и поселения «раскулаченных»

Одновременно с началом массового раскулачивания и арестом кулаков стала проводиться подготовка к выселению семей кулаков. Еще до принятия официальных документов партийных и советских органов ОГПУ разослал на места директивы о предстоящем массовом выселении кулацких семей в отдаленные северные районы страны.

Уже сама дорога в места поселения ставила миллионы людей в положение арестантов. «Всех нас, - вспоминал И.

Т. Твардовский, подростком переживавший крестный путь раскулачивания, - погрузили в товарные вагоны, в которых были настланы доски в два яруса, как это делалось раньше для солдат. В каждом вагоне насчитывалось со стариками и детьми до полсотни человек. Очень неудобно было справлять естественные нужды: здесь же и женщины, и молодежь, и дети. Ехали мы семь суток... За это время кормили нас только два раза: в Казани и в Свердловске приносили в ведрах прямо в вагон суп и кашу. Люди как-то смирились, беседовали уже без слез...

Подолгу поочередно всматриваясь в проплывающие за небольшим оконцем-люком поля, долины, леса, завидуя

В дневниковой записи от 12 марта 1930 г. учителя Ф. Д. Покровского (Курский округ) читаем: «Позавчера меня вдруг вызвали в ГПУ... Там дали в руки винтовку и послали в распоряжение коменданта сборного пункта.

Оказалось, что нужно принимать выселяемых кулаков и сопровождать их на станцию.

Штаб помещался в бывшей школе садоводства. Там застал целую группу ребят-комсомольцев, почти все были с винтовками. В соседней комнате находились арестованные кулаки. Посмотрел я на них: обыкновенные русские крестьяне и крестьянки, в зипунах, в полушубках, поддевках. Многие в лаптях. Тут же копошились всех возрастов дети... Много разговаривал с арестованными. По их словам часто выходило, что они середняки. Рассказывали, что застали их врасплох, ночью. Некоторые даже не захватили необходимых пожитков. Что это? Головотяпство, искривление классовой политики или была такая директива? За два дня довелось увидеть море человеческих страданий... Кругом стон и плач. Кричат навзрыд, как по покойнику. Выселяемых провожают родные, обступили дом, тоже кричат. Страшно, тягостно!»* * Цит. по: Ивницкий Н. А. Указ. соч. с. 129.

В. А. Балицкий (Украина) в письме к Г. К. Орджоникидзе в феврале 1930 г. писал: «...На пунктах погрузки высылаемых нам пришлось наблюдать иногда совершенно раздетых, едущих без всякого продовольствия и предметов первого обихода лиц, раскулаченных и высылаемых по признаку старого, дореволюционного достатка... Поэтому при погрузке в вагоны приходилось отсеивать «бузотеров» из середняков, семьи из глубоких стариков и старух, беременных женщин, инвалидов на костылях и т. д.».

«Нередко приходилось на некоторых станциях погрузки отсеивать из эшелона до 15 человек неправильно раскулаченных. Допускались при выселении, - пишет Балицкий, - возмутительные извращения классовой линии - избиение, безобразия, дикие расправы и грубейшие извращения классовой линии - избиение середняков и гнуснейшее оскорбление женщин со стороны участников бригад по раскулачиванию».* * Там же, с. 129.

В местах, куда их направляли, спецпереселенцы, как назывались раскулаченные, имели, конечно, больше свободы, чем заключенные. И самое главное, они жили вместе с семьями. Хотя тут есть и другая сторона: наравне со взрослыми страдали и дети, даже грудные младенцы. Но труд раскулаченных, по крайней мере в первые годы после высылки, имел такой же принудительный и зачастую такой же бессмысленный характер, как и у заключенных. И оплачивалась их работа в такой же степени.* * Гордон Л. А., Клопов Э. В. Указ. соч., с. 174.

В зимнее время зарплату на руки не выдавали - весь заработок вычитался за паек и спецодежду. При этом с работавших взыскивали стоимость обмундирования, выданного бежавшим с ссылки. В наиболее тяжелом положении оказались нетрудоспособные - им определенное время выдавали продукты в кредит, но затем выдача была прекращена. А это были дети без родителей, старики, а также семьи, где отсутствовали работоспособные.

Поэтому из мест многие бежали.* * Гинцберг Л. И. Массовые депортации крестьян в 1930—1931 гг. и условия их существования в северных краях. //Отечественная история. 1998, N 2. С. 102.

На некоторых лесоповалах широко применялись репрессии за невыполнение норм, прежде всего по отношению к нетрудоспособным и подросткам обоего пола. Их содержали в бараках, фактически превращенных в тюрьмы.

При проверке 273 таких заключенных выяснилось, что в их числе было шесть 15-летних (2 девочки), семнадцать 16-летних (11 девочек) и восемнадцать 17-летних (6 девочек). Большинство этих подростков были арестованы за отказ от тяжелой, непосильной работы на лесоповале и сплаве леса. Их обвиняли в саботаже лесозаготовок, в то время как эти дети, жившие впроголодь, не имели сил для труда, с которым не каждый взрослый мужчина мог справиться. Во время «следствия» арестованные подчас по 1/2 месяца оставались за решеткой.

Нормы выработки для переселенцев были, как правило, на 30—50 % выше, чем для вольных рабочих.*

Снабжение спецпереселенцев было неудовлетворительное. В Таборском леспромхозе проверяющие видели распухших и умирающих от голода детей. На этой почве имели место самоубийства. Вся трава возле бараков поедалась вместе с древесной корой. Не намного лучше было положение в других районах, где спецпереселенцы из-за нехватки продуктов часто голодали.* * Там же, с. 192.

«Наша работа страшная, - писали выселенные родственникам, - много людей сбило соснами, много умерло, и много пухнет с голоду, и много с ума сходят, так что страшно смотреть. Вы спрашиваете, как нас питают - хуже собак, хороший хозяин собаку лучше кормит, чем нас здесь. В лавках ничего нет».* * Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Ноябрь 1929—декабрь 1930. М., 2000. Т. 2. с. 521.

«Сколько тут калек, вдов и сирот, - читаем в другом письме, - и лесом убивают, и сами мрут, и душат матери своих детей, в речку кидают и сами с ними мрут от голода как мухи. Тут на нас смотрят, как на зверей, в лавках нам даже иголки не продают».* * Там же, с. 521.

Страдания взрослых увеличивались от сознания, что вместе с ними несправедливо претерпевают лишения дети: «Пусть бы мы страдали, а зачем же мучаются около нас дети, ведь им одному 8, а другому 2 года, ведь Советская власть как смотрит на детей. Ваня был ведь пионер, а мы - батраки, и своего хозяйства не имели, и земли тоже.

Дети горько плачут, потому что нечего есть, пошли в лес и с голоду наелись травы, а трава попалась такая, от которой могли отравиться, и вот мне пришли и сказали, что мои дети ходят по лесу и их рвет. Я побежала, привела их в барак, стала отхаживать, пока живы, но ходят как тени, потому что муки выдают в месяц 16 кг на шестерых».* * Там же.

Немного в чем превосходили лагерные бараки жилища спецпереселенцев. Тот же И. Т. Твардовский рассказывает, что десятки раскулаченных крестьянских семей поселили в двух или трех больших, широких бараках. В бараках не было комнат и перегородок, были только нары. Как отмечает рассказчик, именно жилье угнетало больше всего.

«Скученность семей на общих нарах, толкотня, грязь». В другом поселке, сообщает Твардовский, раскулаченные жили не в бараке, а в срубленных наспех «бревенчатых хатах». Та хата, где разместилась перебравшаяся сюда семья автора, «была рассчитана на две семьи. Сейчас же в ней размещалось четыре... Перегородок в хате не было, и жильцы всегда были на виду друг у дружки. Но это не считалось бедой, судьба обязывала мириться с тем, что есть. Хотя все одно к одному: сырые стены промерзали, покрывались инеем, а когда топились печи, иней таял, с потолка начинало капать, стены сочились и обрастали слизистой плесенью, двери были без тамбуров, и при открывании врывался леденящий холод, к тому же люди были в угнетенном состоянии, на поселке свирепствовал сыпной тиф, умирали, не получая почти никакой помощи, каждый только и ждал, что вот-вот придет его очередь».* * Гордон Л. А., Клопов Э. В. Указ. соч. с. 174—175.

На поселении каждый выживал как мог, нередко люди, чтобы купить еды, продавали с себя последнюю одежду.

Но хорошо, если было что покупать. «Голодуем мы здесь, - жаловались в письмах спецпереселенцы, - а купить нечего, жрать нечего».* «Бабы кладут в мешки последнее барахло, - рассказывается в другом письме о том, как выходили из положения, - и идут за 30 верст по воде менять на кусок хлеба или картошки, а в селах сами голодные, как собаки, и проклинают нас, потому что раньше они зарабатывали и кормились, а теперь их на работу не берут, а гонят нас за несчастный паек. Положение наше безвыходное, с голоду помирать, потому что работаем мы и сами не знаем за что, работаем два месяца, а жалованья не дают, считают, что мы еще и должны государству».*

Кроме того, в некоторых поселениях появлялись такие директивы: «... дать распоряжение о проведении мероприятий, прекращающих продажу товаров и продовольствия спецпереселенцам, и о прекращении продажи ими собственных вещей в городах, поселках и деревнях. Тоже - не допускать ни по каким причинам спецпереселенцев в город Надеждинск». Документ обрекал депортированных на верную смерть, поскольку лишал их возможности продать или обменять то, что удалось сберечь от конфискации при «раскулачивании», и, тем самым, уберечься от голодной смерти.* * Гинцберг Л. И. Указ. соч. С. 194.

В ряде сводок ОГПУ сообщалось об издевательствах от всякого рода начальников, которым подвергались спецпереселенцы. Об этом же они пишут в своих письмах: «Паек уральский выдают совсем маленький, да и то урывают все жулики. Начальство каждый день пьяное, как баранье, редко выхмеляются, а нам от несчастного пайка и то урывают и прогуливают».* * Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы. Ноябрь 1929 - декабрь 1930. М., 2000. Т. 2. с. 522.

В Исаковском поселке Надеждинского района Уральской области свирепствовал комендант, систематически избивавший спецпереселенцев; одному из них он сломал руку, женщину ранил из револьвера.

Другой начальник, заведующий Богословским производственным участком того же района, требуя выполнения норм выработки, бил спецпереселенцев револьвером по голове.

Вооруженное выступление замученных вконец людей произошло в Паргибской комендатуре Ленинского района Западной Сибири в конце июля 1931 г. Спецпереселенцы располагали 15 охотничьими ружьями, а также топорами и дубинками. По данным ОГПУ, участников было примерно 350 человек, они выступили под бело- синим знаменем, на котором было написано: «Долой коммуны, да здравствует свободная торговля, да здравствует Учредительное собрание!» Участники мятежа были в основном рассеяны, но наиболее активные из них под командованием некоего Мореева ушли вверх по р. Андарка. В перестрелке с чекистами был убит 71 спецпереселенец. С правительственной стороны погиб 1 человек, несколько были ранены или избиты.* Но случаи восстаний были крайне редки, в основном люди терпеливо сносили все бедствия.

И многие жили в предчувствии своей скорой смерти: «Наверное, нам скоро будет гибель, хлеба нет, картошки тоже, пшено кончается, и есть нечего. Мы стали черней земли от тяжелой и горькой жизни, дети просят есть, а есть нечего, они меня сведут со света, скажешь - нечего дать, а они плачут».* Большинство высланных даже не понимало, за что их выслали: «Какая мне досталась злая доля, до сих пор не верю, что так со мной сделали, и за что так мучают, был бы я богач или вред кому нанес, головотяпы они и кровопийцы и больше ничего.»* Но многие правильно угадывали политику партии и правительства в отношении «кулаков»: «...говорят, затем выслали, чтобы уничтожить».* * Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Ноябрь 1929—декабрь 1930. М., 2000. Т. 2. с. 522.

5. Заключение

Сталин и его окружение главными причинами трудностей в стране считали обострение классовой борьбы, а путями их преодоления - «подавление классовых врагов», отказ от НЭПа, переход исключительно к командно- административным методам в решении социально-экономических задач. Возникновение серии хлебных кризисов Сталин объяснял в основном «кулацкой стачкой». По его мнению, решить хлебную проблему можно было только путем широкого применения чрезвычайных мер против «саботажников» и всемерного «насаждения» колхозов и совхозов.

Для этого, говорил Сталин, нужно «повести решительное наступление на кулачество, сломить его сопротивление, ликвидировать его как класс и заменить его производство производством колхозов и совхозов. Теперь раскулачивание производится самими бедняцко-середняцкими массами, осуществляющими сплошную коллективизацию. Теперь раскулачивание в районах сплошной коллективизации не есть уже простая административная мера. Теперь раскулачивание представляет там составную часть образования и развития колхозов. Поэтому смешно и несерьезно распространяться теперь о раскулачивании. Снявши голову, по волосам не плачут».* * Сталин И. В. Соч. Т. 12. С. 170.

Сталин желал разжечь классовую войну в деревне. И руками бедняков и середняков уничтожить последний капиталистический класс в стране. И многие это понимали. Вот, к примеру, строки из письма крестьянина И. Ф.

Коцобея в редакцию газеты «Колхозная правда»: «Разве мы не понимаем, для чего наша власть делает в деревне раскулачивание, все мы прекрасно знаем. Нам очки вставляете, чтобы мы имели вражду друг на друга, это все понятно, но нечего делать, какой же кулак, как у мужика нет штанов, ходит босой, но имеет мелкую собственность, вот почему называют кулаком».* * Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Ноябрь 1929 - декабрь 1930. М., 2000. Т. 2. с. 259.

Такая политика очень скоро дала свои плоды. Уже к концу 1931 - началу 1932 гг. стали ощутимо сказываться последствия поспешной коллективизации, в ходе которой были ликвидированы лучшие, наиболее производительные хозяйства, ценнейший опыт их владельцев отброшен за ненадобностью, а сами они отправлены на лесоповал.

6. Использованная литература

1. Гущин Н. Я. «Раскулачивание» в Сибири (1928—1934 гг.): методы, этапы, социально-экономические и демографические последствия. Новосибирск, 1996.

2. Косачев В. Г. Накануне коллективизации. Поездка И. В. Сталина в Сибирь // Вопросы истории. 1998, N 5.

3. Горинов М. М., Дощенко Е. Н. 30-е годы // История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. М., 1991.

4. Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина: В 2 книгах. М., 1990.

5. Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х гг.). М., 1994.

6. Данилов В. П. Коллективизация: как это было // Страницы истории советского общества. М., 1989.

7. Плотников И. Е. Крестьянские волнения и выступления на Урале в конце 20-х - начале 30-х гг. // Отечественная история. 1998, N. 2.

8. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. Ноябрь 1929—декабрь 1930. М., 2000. Т. 2.

9. Гордон Л. А., Клопов Э. В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30—40-е гг. М., 1989.

10. Гинцберг Л. И. Массовые депортации крестьян в 1930—1931 гг. и условия их существования в северных краях // Отечественная история. 1998, N 2.