
Сталин и его враги: борьба за власть в 1920-Е ГГ. ХХ в
Скачать реферат: Сталин и его враги: борьба за власть в 1920-Е ГГ. ХХ в |
|||
|
План реферата
1. Введение
2. Ленин против Сталина
3. Сталин или Троцкий?
4. Сталин против Бухарина
5. Заключение
6. Использованная литература
1. Введение
Представление о политике как о человеке, стремящемся к власти, является одним из древнейших канонов политической мысли. Сталина часто приводили в качестве классического, почти хрестоматийного примера личности, поглощенной идеей власти. Некоторые из его биографов, как и некоторые политики из его окружения, считали его человеком, для которого власть - личная, абсолютная, власть ради самой власти - была высшей и всепоглощающей целью.
Сталин ценил власть, проявлял интерес к искусству борьбы за нее и развил почти до совершенства необходимые для этого качества. Он был настолько привержен цели упрочения власти в Советском партийном государстве, что некоторые большевики утверждали, что это была его единственная цель.
Цель жизни Сталина сводилась к тому, чтобы стать преемником Ленина и быть признанным в качестве второго Ленина российского коммунистического движения, вождя, обладающего высшим талантом, под руководством которого свершаются новые подвиги, сравнимые по историческому значению с большевистской революцией 1917 г.
В Советском Союзе в 1930-е гг. получило широкое распространение изображение профиля Сталина на фоне профиля Ленина, подпись к которому гласила: «Сталин - это Ленин наших дней». И Сталин верил в эти слова.
Сталин одержал победу за главенство в партии после смерти Ленина. Он не только завоевал власть, но и добился широкого признания в качестве вождя большевизма. Он вывел из игры своих оппонентов в партии, левую и правую оппозиции - всех, кто был против того, чтобы он стал лидером. Он победил своего самого главного соперника Троцкого. Он добился этого не только потому, что умело пользовался рычагами власти, но и потому, что сумел установить политическое взаимопонимание с членами партии, выдвигая положения, которые были понятны как многим старым партийцам с революционным стажем, так и новому поколению большевистских руководителей. В результате в конце 1920-х гг. Сталин стоял во главе партии и коммунистического движения, которые в целом признали его своим вождем. Впоследствии он превратился в диктатора, который правил с помощью террора.
2. Ленин против Сталина
26 декабря 1922 г. умирающий вождь мирового пролетариата, лидер партии большевиков, руководитель нового Советского государства продиктовал следующие строки: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью».* В этих словах звучит предостережение партии о той опасности, которую представляет для нее И. В. Сталин.
В. И. Ленин чувствовал, что умирает. Болезнь властно отстранила его от непосредственного руководства Центральным Комитетом партии. Автоматически на первые позиции должен был выйти один из членов Политбюро. Сталин же не только член Политбюро, но и генсек, ведающий всей работой Секретариата, текущей работой. Становилось ясно, что в случае непоправимого, т. е. смерти Ленина, Сталин попытается закрепить свое положение потенциального лидера.
Конечно, Ленин понимал, что партии нужен лидер, им долгое время был сам Владимир Ильич, он был всеми признанным авторитетом, кумиром тысячи рядовых партийных работников, и его лидерство было закономерно.
Ленин предвидел это: «Я имел в виду, - пишет он в «Письме к съезду», - устойчивость как гарантию от раскола на ближайшее время, и намерен разобрать здесь ряд соображений чисто личного свойства. Я думаю, что основными в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий.
Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут...»* Так Ленин предупреждает, что борьба между Сталиным и Троцким может привести к расколу в партии. Но еще больше боится Ленин, что в этой борьбе может победить Иосиф Сталин. Лидером может стать кто угодно, но задача партии - не допустить, чтобы им стал Сталин, - считал Владимир Ильич. Почему? * Там же, с. 345.
«Сталин слишком груб, - определяет Ленин, - и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение».* * Там же, с. 346.
Ленин, предлагая переместить Сталина с поста генсека, не отвечал на вопрос: кто вместо него. Указание конкретной фамилии походило бы на буквальное «наследование». Этого Ленин позволить не мог. Думается, что вообще не хотел, чтобы партия обрела нового «вождя». Ему важно было, чтобы работала прежде всего демократическая система, которая поддерживала бы, в соответствии с конституционными и партийными нормами, только то, что соответствует интересам народа, государства и партии. Только в этом случае можно обеспечить интересы общества, а не аппарата. Скорее всего, Ленин желал, чтобы «старая гвардия» революционеров выступила бы коллективным вождем. И этот коллективный вождь, создав, сформировав правовые, политические и нравственные гарантии, предохраняющие от попыток передать власть одному лицу, мог избрать на первую роль любого из одного-двух десятков известных политических деятелей. Тогда не имело бы решающего значения: очень талантлив или менее талантлив выдвинутый руководитель. Но этому «завещанию» гения революции не суждено было исполниться.
В конце мая 1924 г. собрался XIII съезд партии, первый после смерти Ленина.
Незадолго до этого, 18 мая, Н. К. Крупская передала в Центральный Комитет секретную часть «Письма к съезду», присовокупив и другие записи Ленина. В сопроводительном документе она пояснила, что «Владимир Ильич выражал твердое желание, чтобы эти записи после его смерти были доведены до сведения очередного партийного съезда». Видимо, материал сначала попал к Сталину как к Генеральному секретарю. Со слов других, Троцкий рассказывал, что пакет вскрыл Сталин в присутствии своего помощника Льва Мехлиса и еще одного работника аппарата ЦК, Сергея Сырцова. После прочтения Сталин якобы разразился бранью по адресу Ленина.
Затем 21 мая завещание представили Центральному Комитету, собравшемуся на предсъездовский пленум. Один из сотрудников секретариата Сталина следующим образом описывает реакцию зала, когда Каменев зачитывал документ: «Мучительная неловкость парализовала собрание. Сталин, сидевший в президиуме, чувствовал себя приниженным и жалким. Несмотря на самообладание и деланное спокойствие, по лицу Сталина было видно, что решалась его судьба».* * Цит. по: Такер Р. Сталин. Путь к власти. 1879—1929. История и личность. 1М., 1991. С. 262.
Избранный в предыдущем году XII съездом, Центральный Комитет отнюдь не контролировался Сталиным. Ничто не мешало этому органу последовать конкретной рекомендации Ленина, но ЦК не выполнил волю вождя партии.
И это явилось вовсе не показателем силы влияния
Сталина как Генерального секретаря, а результатом его ловких политических маневров среди членов руководящей
группы. Во время болезни Ленина Сталин удовлетворился ролью младшего партнера в неофициальном блоке
Политбюро. В него входили честолюбивый Зиновьев и его верный союзник Каменев, которые все еще смотрели
свысока на генсека как на человека с ограниченными политическими способностями и которыми прежде
всего двигал страх (а в случае Зиновьева - дух соперничества) перед Троцким.
Сталина он, Троцкий в соответствии с завещанием Ленина, явился бы логическим кандидатом на путь с огромным политическим влиянием. Поэтому правящая группа оказалась весьма восприимчивой к настойчивым призывам как Зиновьева, так и Каменева оставить Сталина в занимаемой должности. Зиновьев, в частности, сказал: «Товарищи, последнюю волю, каждое слово Ильича, мы, безусловно, должны считать законом... В одном вопросе, однако, мы с радостью можем сказать, что опасение Ильича не подтвердилось. Я имею в виду вопрос, касающийся Генерального секретаря. Вы все были свидетелями нашей совместной работы в последние месяцы.
Как и я, вы могли убедиться в том, что опасения Ильича не оправдались».* Голосование по предложению Зиновьева и Каменева о прекращении прений проводилось простым поднятием рук. Сталин был спасен.
Но вот еще один штрих. В момент оглашения завещания делегаты съезда уже имели на руках проект постановления съезда относительно сохранения за Сталиным его партийного поста с условием, что он учтет критику Ленина в свой адрес. Сталин со своей стороны заверил, что устранит недостатки, о которых говорилось в письме.
«Решая этот вопрос, - заявил Н. С. Хрущев в 1963 г., - партия исходила тогда из реального соотношения сил внутри ЦК и, учитывая положительные стороны Сталина как деятеля, поверила его заверениям, что он сумеет преодолевать указанные Владимиром Ильичом недостатки».* И когда Сталин на послесъездовском пленуме вновь избранного Центрального Комитета предложил свою отставку, ее отклонение было таким образом делом предрешенным.
3. Сталин или Троцкий?
«Тов. Троцкий, - писал о нем В. И. Ленин в своем «завещании», - как доказала уже борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящее время в ЦК, но и чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».
Сталин и Троцкий, качества этих двух «выдающихся вождей современного ЦК, - беспокоился Ленин, - способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно».* * Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 345.
Л. Д. Троцкий обладал в партии и в стране очень большим авторитетом. Любые сомнения относительно его популярности в партии были рассеяны многочисленными знаками уважения, оказанными ему на XII съезде в 1923 г. В отсутствие Ленина с политическим докладом выступил Зиновьев, но героем дня был Троцкий. В зачитанных на съезде посланиях партийные ячейки, профсоюзные организации, рабочие и студенческие группы со всех концов страны воздавали должное Ленину и Троцкому. Приветственные овации Троцкому до и после его доклада по экономическим проблемам были гораздо громче аплодисментов, выпавших на долю Зиновьева и Сталина. То была вершина карьеры Троцкого в большевистском движении.
Волна протроцкистских настроений явилась естественной реакцией на тяжелое положение, в котором оказались большевики. Ибо если Ленин был харизматическим вождем партии, то Троцкий сильнее любого другого представителя руководства напоминал или отражал эту харизму. Он был самой выдающейся фигурой ленинского окружения в силу его революционного прошлого и великих революционных заслуг. Луначарский выразил не только собственное мнение, когда в 1923 г. в «Революционных силуэтах», книге о выдающихся революционерах своей эпохи, называл Троцкого одним из «двух вождей великой русской революции». Октябрьская революция была настолько общим триумфом двух этих людей, что появившаяся в итоге новая власть приобрела широкую известность внутри страны и за рубежом как «правительство Ленина—Троцкого».
Авторитет Троцкого в международном коммунистическом движении уступал только ленинскому. Поэтому не удивительно, что в 1923 г., когда Ленин болел, и проблема преемственности начала принимать все более явственные очертания, очень многие в партии и в стране хотели, чтобы Троцкий взял на себя руководство.
Уже завершая свой анализ, Троцкий вместо обобщающих выводов о путях совершенствования военного строительства заговорил об «элементарном военно-культурном воспитании солдат». Под общее оживление зала Троцкий провозгласил: «Давайте добьемся, чтобы у солдат не было вшей. Это - огромная, важнейшая задача воспитания, ибо тут нужно настойчивостью, неутомимостью, твердостью, примером, повторением освободить массы от неприятности, в которой они выросли и которая в них въелась. А ведь солдат с вошью - не солдат, а полсолдата... А неграмотность? Это - духовная вшивость. Мы должны ее ликвидировать, наверное, к 1 мая, а затем продолжать эту работу с неослабным напряжением».
Незадолго до открытия XII съезда появилась обширная статья К. Б. Радека, написанная для специального выпуска «Правды» и посвященная 25-й годовщине основания партии, под броским заголовком: «Лев Троцкий - организатор победы». Она привлекла всеобщее внимание. Большевики, писал Радек, все еще учатся управлять хозяйством, и государственная машина скрипит. А вот что действительно хорошо, так это Красная Армия. Ее создателем и волевым центром являлся, по словам Радека, Троцкий, чье публицистическое перо революция перековала в меч.
На фоне появившихся всего лишь через несколько дней тревожных сообщений Советского правительства об ухудшении здоровья Ленина, а также в тот момент, когда в Москве распространились слухи о том, что Ленин определил Троцкого своим преемником, эта статья, сулившая выдвижение Троцкого на вскоре освобождающуюся роль вождя, вызвала сенсацию. Она же вызвала крайнее раздражение в кругах, близких к Сталину и Ворошилову.
Рассказывали, что Сталин назвал статью «идиотской болтовней», а о Радеке сказал, что «не язык подчинен ему, а он языку».
Данные события, а также безусловная популярность Троцкого в апреле на съезде заставили антитроцкистские силы в партийном руководстве предпринять ряд шагов, имеющих целью подорвать авторитет Троцкого и настроить против него партию. Действуя за кулисами, через посредников, в разгар съезда враги Троцкого стали распускать ложные слухи среди делегатов из провинции, будто Троцкий - потенциальный Бонапарт, который, используя собственную популярность, грозит прорваться к власти и сделаться «могильщиком» большевистской революции.
Действительно, в своей борьбе со Сталиным, вспыхнувшей после смерти Ленина, Троцкий пытался взять на вооружение идеи социалистической демократии, оставаясь приверженцем авторитарных методов. Складывалось впечатление, что он ближе стоял к бонапартизму, цезаризму, военному диктаторству, чем к идее подлинного народовластия.
Они были ровесниками со Сталиным (оба родились в 1879 г. с интервалом в полтора месяца). Но интеллект Троцкого был более изощренным, более ярким и богатым. Ему были свойственны, как свидетельствуют люди, знавшие его, и многочисленные биографы Троцкого, живость мысли, солидная европейская культура, неукротимая энергия, широкая эрудиция, блестящая манера оратора. Но, переоценивая значимость своей персоны, Троцкий был со всеми (за исключением Ленина) высокомерен, заносчив, авторитарен, категоричен, нетерпим к другим мнениям. А за это люди, естественно, недолюбливали его. Троцкий оказался слабым политиком и далеко не всегда глубоким теоретиком. Отсутствие прочных убеждений сделало его «героем момента», наивным пророком, несостоявшимся диктатором.
Сталин постепенно нащупал слабые пункты натуры Троцкого и с максимальной последовательностью использовал их в борьбе с ним.
Троцкий не очень заботился о «причесанности» и взвешенности своих многочисленных выступлений, замечаний, высказываний, думая больше об их афористичности, парадоксальности и образности.
Однажды в разговоре с Лениным Троцкий бросил «крылатую фразу», которая стала известна Сталину: «Кукушка скоро прокукует смерть Советской Республике». Другой раз, в беседе с делегатами Конгресса Коминтерна, он заметил, что если не вспыхнет революция в Европе или Азии, то «может погаснуть факел в России». Отныне у Сталина появились железные аргументы для обвинения Троцкого в неверии и капитулянтстве. И чем больше впоследствии оправдывался Троцкий, тем больше он в глазах других обвинял себя. Сталин уже тогда проявил себя цепким и изощренным бойцом, устоять против которого политическому или идеологическому противнику было очень не просто.
До смерти Ленина отношения Сталина с Троцким были сложными. Сталин вначале даже внутренне восхищался «трибуном», но впоследствии довольно быстро понял, что «форма» Троцкого еще не отражает всей глубины его вождистского содержания. Сталин, возможно, раньше других, не считая, разумеется, Ленина, почувствовал, понял, что Троцкий замахнулся на роль преемника вождя. Постепенно внутренняя неприязнь Сталина к Троцкому усилилась, а затем вылилась в тщательно скрываемую, до поры до времени, ненависть.
Троцкий не только недооценивал волю и изощренный ум Сталина, но и своими бесконечными выпадами, дискуссиями, полемическими статьями невольно поднял его авторитет, который в этих условиях уже выступал как защитник ленинского наследия, хранитель единства партии. Чем больше «наскакивал» Троцкий на Сталина, тем сильнее падала его популярность. И дело здесь не в Сталине, а в сложившемся общественном мнении о том, что Троцкий атакует лично партию. По существу, Троцкий сам помог Сталину укрепить его политические позиции. Сталин в глазах членов партии как будто ни разу не «качнулся» вправо или влево, проявляя «гибкость», а порой и хитрость, опираясь в борьбе с Троцким на своих будущих противников Зиновьева и Каменева.
Развернувшаяся после Ленина борьба за определение методов социалистического строительства сильно осложнилась личным соперничеством, борьбой за лидерство. В эту борьбу включились прежде всего Сталин, Троцкий, Зиновьев. За ней, конечно, стояли конкретные вопросы политики и экономики, отношение к крестьянству, к путям индустриализации, теории и практике международного коммунистического движения.
Иногда различия во взглядах на эти проблемы носили второстепенный характер, их можно было достаточно легко привести к «общему знаменателю». Но личные амбиции, соперничество, воинственная непримиримость, особенно Сталина и Троцкого, придали драматический характер этой борьбе, способствовали тому, чтобы любые, отличающиеся от сталинских, идеи, взгляды, позиции рассматривались только как «классово-враждебные», «капитулянтские», «ревизионистские», «предательские».
В конце 1924 г. Троцкий написал большую статью «Уроки Октября». В ней он попытался принизить роль других лидеров революции, с тем чтобы «теоретически» обосновать свои претензии на лидерство. Троцкий, как отмечалось в статье журнала «Большевик», с позиции «летописца» в своих «Уроках...» перешел на позицию пристрастного прокурора. Он доказывал, что в ходе революции «ЦК прав тогда, когда он согласен с Троцким, а Ленин не прав тогда, когда не согласен с Троцким...» В революции, писал Троцкий, бывает своего рода паводок, и если упустить его, то не будет ни паводка, ни революции. Он, Троцкий, мол, умел уловить пик паводка...
Революция «состоялась», потому что, вопреки большинству «старого большевизма», во главе ее стали Ленин и Троцкий. Такова была историческая версия последнего.
Троцкий вновь ставит вопрос о том, что судьба революции в России в решающей мере зависит от того, «в какой последовательности будет происходить революция в разных странах Европы...» В своей работе «Перманентная революция» Троцкий говорит еще более определенно, что завершение социалистической революции в одной стране немыслимо, что «сохранение пролетарской революции в национальных рамках может быть лишь временным режимом, хотя бы и длительным, как показывает опыт Советского Союза». Троцкий пишет: «Самостоятельно Россия не может, разумеется, прийти к социализму. Но, открыв эру социалистических преобразований, она может дать толчок социалистическому развитию Европы и, таким образом, прийти к социализму на буксире передовых стран».* * Цит. по: Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина в 2-х книгах. М., 1989. Кн. I, ч. I. С. 194.
Троцкий считал, что русская революция «может и должна привести к социализму, приняв международный характер...». «Секрет наших теоретических противоречий в том, - объяснял он, - что вы очень долго отставали от исторического процесса, а теперь пытаетесь его обогнать. В том же, к слову сказать, и секрет ваших хозяйственных ошибок..»* * Там же, с. 194.
19 ноября 1924 г., выступая на пленуме коммунистической фракции ВЦСПС, Сталин накинулся на своего противника за его статью «Уроки Октября»: «Для чего понадобились новые литературные выступления Троцкого против партии? В чем смысл, задача, цель этих выступлений теперь, когда партия не хочет дискутировать, когда партия нуждается в сплоченной работе по восстановлению хозяйства, а не в новой борьбе по старым вопросам? Для чего понадобилось Троцкому тащить партию назад, к новым дискуссиям?.. А «умысел» этот состоит, по всем данным, в том, что Троцкий в своих литературных выступлениях делает еще одну попытку подготовить условия для подмены ленинизма троцкизмом. Троцкому «до зарезу» нужно развенчать партию, ее кадры, проведение восстания, для того чтобы от развенчивания партии перейти к развенчиванию ленинизма».* * Сталин И. В. Соч. Т. 6. С. 327.
Через несколько дней после XIV партконференции Сталин выступил с докладом на партактиве Московской организации РКП(б). Специальный раздел своего доклада генсек назвал «О судьбах социализма в Советском Союзе». Сталин еще раз подверг ядовитой критике Троцкого, упомянув многие его работы, высмеивая его теорию «перманентной революции». С большим пафосом и убежденностью он объяснял партактиву суть полной и окончательной победы социализма в СССР. Но при этом уже стали появляться первые признаки его особой роли и особого места в партии. Так, например, он счел возможным, отбросив скромность, пространно цитировать самого себя. Излагая в основном верные положения, Сталин постепенно готовил партию к тому, что он один обладает правом на провозглашение истины.
21 декабря 1925 г. (как раз в день рождения Сталина) Лев Борисович Каменев, выступая на XIV съезде партии, сказал: «Мы против того, чтобы создавать теорию «вождя», мы против того, чтобы делать «вождя». Мы против того, чтобы Секретариат, фактически объединяя и политику и организацию, стоял над политическим органом. Мы за то, чтобы наша верхушка была организована таким образом, чтобы было действительно полновластие Политбюро, объединяющее всех политиков нашей партии, и, вместе с тем, чтобы был подчиненный ему и технически выполняющий его постановления Секретариат... Лично я полагаю, что наш Генеральный секретарь не является той фигурой, которая может объединить вокруг себя старый большевистский штаб... Именно поэтому, что я неоднократно говорил это т. Сталину лично, именно поэтому, что я неоднократно говорил группе товарищей-ленинцев, я повторяю это и на съезде: я пришел к убеждению, что тов. Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского штаба... Эту часть своей речи я начал словами: мы против теории единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя».
Но когда Каменев произнес эти слова, большинство делегатов съезда стали скандировать: «Сталин! Сталин!», фактически устроив овацию генсеку.
В результате ЦК ВКП(б) отозвал Зиновьева с поста председателя исполкома Коминтерна, а Каменева освободили от обязанностей заместителя председателя Совнаркома и Председателя Совета Труда и Обороны, они сохранили свое членство только в Политбюро. Так Сталин убрал своих оппонентов, которые поддерживали Троцкого.
По отношению к Троцкому и его союзникам применялись самые различные меры воздействия: предупреждения, вынесение партийных взысканий, выведение из состава партийных органов. По инициативе Сталина, поддержанной другими партийными руководителями, Зиновьев был выведен из состава Политбюро в июле, а Троцкий в октябре 1926 г. Немного позднее аналогично поступили и с Каменевым.
Во время XV партконференции, состоявшейся в октябре-ноябре 1926 г., Сталин сделал доклад «Об оппозиции и внутрипартийном положении», в котором оппозиционная троица и ее соратники подвергались жесткой критике.
Сталин выдвинул против них целый ряд обвинений, которые заставили Троцкого, Зиновьева и Каменева произносить многочасовые оправдательные речи о своей фактической деятельности в партии, но они так и не смогли оправдаться. Даже Троцкий, славящийся своим красноречием, не мог найти удовлетворительных аргументов, оправдывающих его бесчисленные атаки на ЦК и партию.
Еще один удар Сталин нанес Троцкому на заседании исполкома Коминтерна, происходившем 24 мая 1927 г. «Я постараюсь, по возможности, - говорил Сталин, - отмести личный элемент в полемике. Личные нападки тт.
Троцкого и Зиновьева на отдельных членов Политбюро ЦК ВКП(б) и Президиума ИККИ не стоят того, чтобы останавливаться на них. Видимо, т. Троцкий хотел бы изобразить из себя некоего героя на заседаниях с тем, чтобы превратить работу исполкома по вопросам военной опасности, китайской революции и т. д. - в работу по вопросу о Троцком. Я думаю, - продолжал Сталин - что Троцкий не заслуживает такого большого внимания, тем более, что он напоминает больше актера, чем героя, а смешивать актера с героем нельзя ни в коем случае. Я уже не говорю, что нет ничего оскорбительного для Бухарина или Сталина в том, что такие люди, как Троцкий и Зиновьев, уличенные в социал-демократическом уклоне, поругивают почем зря большевиков. Наоборот, было бы для меня глубочайшим оскорблением, если бы полуменьшевики типа тт. Троцкого и Зиновьева хвалили, а не ругали меня».* * Цит. по: Волкогонов Д. А. Указ. соч. с. 247.
После нескольких заседаний ЦК и ЦКК Троцкий и Зиновьев в октябре 1927 г. были исключены из ЦК ВКП(б). А в следующем месяце - и из рядов партии.
На октябрьском пленуме 1927 года состоялось последнее выступление Троцкого как политического деятеля партии. Речь его была сумбурной, но страстной. Позже Троцкий писал, что он хотел, но не смог в полной мере предупредить «слепцов», что «триумф Сталина долго не продлится и крушение его режима придет неожиданно.
Победители на час чрезмерно полагаются на насилие. Вы исключите нас, но вы не предотвратите нашей победы».
В речи нет убедительных аргументов, нет ясных тезисов, но видна ненависть к руководству ЦК, злоба к Сталину, но это совсем не находит отклика ни у участников пленума, ни у рядовых коммунистов, которые имели возможность ознакомиться с этой речью из дискуссионного листка к XV съезду партии.
Так закончилась политическая карьера Л. Д. Троцкого. Его сослали сначала в Алма-Ату, а позднее - на пароходе «Ильич» вывезли в Константинополь. В его заявлении президенту Турции Кемаль-паше говорилось: «Милостивый государь! У ворот Константинополя я имею честь известить Вас, что на турецкую границу я прибыл отнюдь не по своему выбору и что перейти эту границу я могу, лишь подчиняясь насилию».* * Цит. по: Волкогонов Д. А. Указ. соч. с. 258.
4. Сталин против Бухарина
Долгое время между Сталиным и Бухариным были тесные дружеские отношения. Временами казалось даже, что их связывает прочная дружба. С 1927 г. Бухарин, по настоянию Сталина, жил в Кремле, а после смерти жены генсека они поменялись квартирами. Сталин объяснил это желанием освободиться от постоянных напоминаний о роковом дне. Николай Иванович Бухарин свято хранил чувство дружбы, порядочности, искренности в отношениях со Сталиным. С ним они всегда были на «ты». Сталин обращался к Бухарину «Николай», а последний обычно звал генсека «Коба». В период с 1924 по 1928 гг. Сталин всегда внимательно прислушивался к Бухарину и неоднократно публично подчеркивал, что «его теоретический ум высоко ценил Ленин», что партия дорожит этим самородком. Даже когда генсеку приносили бланки с результатами голосования членов Политбюро путем опроса, тот часто, не поднимая головы от бумаг, говорил: «Как Бухарин, «за»?» Мнение Николая Ивановича было всегда важным для Сталина при определении своего собственного отношения к конкретному вопросу.
Бухарин долго стоял в стороне от борьбы фракций, групп, оппозиций. Не случайно Зиновьев после одной из своих безуспешных попыток заручиться поддержкой Бухарина в борьбе со Сталиным назвал его презрительно - «миротворец». Бухарин, лояльно относящийся ко всем до 1928 г., старался быть выше фракционной борьбы.
Главным он считал наметить основные тенденции социально-экономического развития страны, пути ее глубокой реконструкции. Здесь ему пришлось решительно выступить против так называемого «закона Преображенского», навязываемого партийному руководству. Его суть: сверхиндустриализация в такой стране, как Россия, возможна только на основе максимального «выдавливания» средств у крестьянства. Бухарин убежденно считал, что «город не должен грабить деревню», что только политическая и экономическая смычка города и деревни позволит ускорить развитие промышленности и сельского хозяйства. В одной из своих статей он прямо говорил: «Товарищи стоят за перекачку средств сверх меры, за такой усиленный нажим на крестьянство, который экономически нерационален и политически недопустим. Наша позиция состоит вовсе не в том, что мы отказываемся от этой перекачки; но мы гораздо более трезво учитываем то, что подлежит учету, то, что, хозяйственно и политически целесообразно».* * Цит. по: Волкогонов Д. А. Указ. соч. К. 1. Ч. 2, с. 37.
Бухарин пытался доказать, что в Советской России не осталось крупных враждебных вооруженных сил, которые представляли бы серьезную опасность социалистическому государству. Насилие в отношении крестьянства будет иметь далеко идущие тяжелые последствия, предупреждал Бухарин. «Могут появиться чудаки, - писал он, - которые предложили бы объявить крестьянской буржуазии «Варфоломеевскую ночь», и они могли бы доказывать, что это вполне соответствует классовой линии и вполне осуществимо. Но одна беда: это было бы глупо в высшей степени. Нам этого совершенно не нужно делать. Мы бы от этого ровно ничего не выиграем, а проиграли бы очень многое. Мы предпочитаем разрешить буржуазному крестьянству развивать его хозяйство, но брать с него будем гораздо больше, чем берем с середняка».* * Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1988. С. 137.
В 1925—1927 г. Сталин и Бухарин были самыми влиятельными деятелями партии. И Бухарин фактически помог Сталину в борьбе против Троцкого, Зиновьева и Каменева. Хотя одновременно старался поддерживать с ними лояльные отношения. В результате выхода из состава Политбюро Троцкого, Зиновьева и Каменева вес Сталина и Бухарина в решении текущих и стратегических вопросов заметно возрос. А когда оппозиционеры нападали на Бухарина, Сталин кричал им: «Крови Бухарина требуете?! Не дадим вам его крови, так и знайте».
Поворот во взаимоотношениях двух лидеров произошел в середине 1928 г.
Сталина стала беспокоить растущая популярность друга. Авторитет Бухарина в партии в тот момент мало чем уступал авторитету Сталина. Кроме того, Н. И. Бухарин в одном из своих выступлений косвенно, намеками говорил об опасности усиления единовластия генсека и о том, что единолично присваивал себе право «истолковывать» ленинское учения.
Усилились разногласия между ними и по вопросу коллективизации и политики в отношении «кулака». Сталин, которого всецело поддерживали Молотов и Ворошилов, выступал за скорейшую «ликвидацию кулака как класса».
Споры в Политбюро по этому вопросу стали еще жарче. Бухарина поддерживали Рыков и Томский. Сторонники Бухарина были тоже за коллективизацию и за «наступление на кулака», но без экспроприации и насилия. Они верили, в конечном счете, в эффективность экономических методов давления.
Резко ухудшились отношения Сталина и Бухарина после публикации 30 сентября 1928 г. на страницах «Правды» знаменитой статьи Бухарина «Заметки экономиста». В ней упрямый Бухарин опять утверждал необходимость и возможность бескризисного развития и промышленности, и сельского хозяйства. Любые другие подходы в решении экономических проблем Бухарин называл «авантюристическими». «У нас должен быть пущен в ход, сделан мобильный максимум хозяйственных факторов, работающих на социализм, - писал он. - Это предполагает сложнейшую комбинацию личной, групповой, массовой, общественной и государственной инициативы. Мы слишком все перецентрализовали».
Через неделю Политбюро осудило это выступление Бухарина и Сталин перешел в решительное наступление. В долгих жестких дискуссиях в Политбюро компромисса найти уже не могли. Сталин требовал, чтобы Бухарин «прекратил свою линию торможения коллективизации». В острой перепалке Бухарин запальчиво назвал Сталина «мелким восточным деспотом». Тот не ответил на выпад, но для себя уже твердо решил: «Он больше мне не нужен.»* * Волкогонов Д. А. Указ. соч. Кн. 7. Ч. 2. С. 41.
В годовщину смерти В. И. Ленина, 24 января 1929 г., в «Правде» появилась статья теряющего почву под ногами Бухарина «Политическое завещание Ленина», представляющая изложение доклада на траурном заседании, посвященном пятилетию со дня смерти вождя.
В статье говорилось о ленинском плане построения социализма, о важности нэповской политики, о демократизме принятия решения и т. д. Бухарин писал, что в ленинских статьях «развивается курс на индустриализацию страны на основе сбережений, на основе повышения качества работы при кооперировании крестьянства, т. е. наиболее легком, простом и без всякого насилия способе вовлечения крестьянства в социалистическое строительство».
Но самое главное: заголовок статьи напоминал коммунистам (кто, конечно, знал и помнил), что «завещание» предполагало и перемещение Сталина с поста генсека на другой пост... Это было последней каплей.
Кульминацией закулисной борьбы стало затяжное совместное заседание Политбюро и Президиума Центральной Контрольной Комиссии, состоявшееся в конце января - начале февраля 1929 г. Бухарин, Рыков и Томский, которым было предъявлено обвинение во фракционной деятельности, выступили с заявлением против Сталина.
Сталин перешел в контрнаступление: «Как это ни печально, приходится констатировать факт образования в нашей партии особой группы Бухарина в составе Бухарина, Томского и Рыкова». Это группа правых уклонистов, продолжал Сталин, платформа которой предусматривает замедление темпов индустриализации, свертывание коллективизации и свободу частной торговли. Члены этой группы наивно верят в спасительную роль кулака. Беда их в том, что они не понимают механизма классовой борьбы и не видят, что на самом деле кулак - это заклятый враг Советской власти. Ленин был тысячу раз прав, когда еще в 1916 г. в письме к Шляпникову заметил, что Бухарин «дьявольски неустойчив в политике».* * Такер Р. Указ. соч. С. 377.
Главный удар в своей речи Сталин нанес Бухарину как теоретику. Поскольку после Ленина Бухарин справедливо считался ведущим теоретиком в партии, Сталин решил его развенчать: «Теоретик он не вполне марксистский, теоретик, которому надо еще доучиваться для того, чтобы стать марксистским теоретиком».
Ведь «он никогда не учился и, думаю, - говорил Сталин, - никогда не понимал вполне диалектики» и из-за этого «в нем есть нечто схоластическое». А еще пытался «учить нашего учителя Ленина» - считал Иосиф
Здесь намек на встречи Бухарина с Каменевым и его попытки установить нелегальные отношения с бывшей «оппозицией», которую ранее сам помог Сталину разгромить, а теперь искал у нее поддержки.
Заседания, проходившие в январе и феврале, сыграли решающую роль. Политбюро и Президиум ЦКК приняли совместное постановление, в котором полностью поддерживали позицию Сталина и осудили позицию и действия бухаринцев. Таким образом была подготовлена почва для совместного пленума ЦК и ЦКК в апреле 1929 г., одобрившего принятое ранее постановление об освобождении Бухарина и Томского с занимаемых должностей в газете «Правда», Коминтерне и Центральном Совете профсоюзов и предупредившего, что малейшая попытка оппозиционной деятельности будет стоить им их мест в Политбюро.
Выступая на пленуме, Сталин сказал: «Товарищи! Я не буду касаться личного момента, хотя личный момент в речах некоторых товарищей из группы Бухарина играл довольно внушительную роль. Не буду касаться, т. к. личный момент есть мелочь, а на мелочах не стоит останавливаться. Бухарин говорил о личной переписке со мной. Он прочитал несколько писем, из которых видно, что мы, вчера еще личные друзья, теперь расходимся с ним в политике... Я думаю, что все эти сетования и вопли не стоят ломаного гроша. У нас не семейный кружок, не артель личных друзей, а политическая партия рабочего класса».* Так Сталин публично отрекся от своего вчерашнего друга во имя интересов политики, прежде всего своих личных интересов.
Одержав триумфальную победу над бухаринцами, Сталин вновь обрушился на них с критикой. Его выступление было обвинением оппозиции по всем статьям и практически представляло собой платформу его революционной концепции построения социализма в России. Для вящей убедительности Сталин напомнил об одном из эпизодов своей туруханской ссылки: «Видали ли вы рыбаков перед бурей на большой реке, вроде Енисея? Я их видал не раз. Бывает, что одна группа рыбаков перед лицом наступившей бури мобилизует свои силы, воодушевляет своих людей и смело ведет лодку навстречу буре: «Держись, ребята, крепче за руль, режь волны, наша возьмет!» Но бывает и другой сорт рыбаков, которые, чуя бурю, падают духом, начинают хныкать и деморализуют свои же собственные ряды: «Вот беда, буря наступает, ложись, ребята, на дно лодки, закрой глаза, авось как-нибудь вынесет на берег». Нужно ли еще доказывать, что установка и поведение группы Бухарина как две капли воды похожа на установку и поведение второй группы рыбаков, в панике отступающих перед трудностями?»* * Сталин И. В. Соч. Т. 12. С. 17—18.
После развязки напряжение спало. Умеренные потерпели сокрушительное политическое поражение. В ноябре 1929 г. пленум ЦК вывел Бухарина из состава Политбюро. Затем Бухарин, Рыков и Томский окончательно отреклись от своих взглядов, и текст их заявления был напечатан в «Правде» 26 ноября: «Мы считаем свои долгом заявить, что в этом споре оказались правы партия и ее ЦК. Наши взгляды оказались ошибочными. Признавая эти свои ошибки, мы, со своей стороны, поведем решительную борьбу против всех уклонов от генеральной линии партии и, прежде всего, против правого уклона».
Таким образом, с Бухариным было покончено.
5. Заключение
В процессе возвышения Сталина в 1920-е гг. не было ничего «автоматического». Нужно быть политически и тактически одаренным человеком, чтобы так, как он, найти верное течение в бурных водах большевистской политики. Троцкий неверно причислял Сталина к числу тупых, лишенных воображения эмпириков, не обладавших широтой кругозора. «Сталин - это выдающаяся посредственность в партии», - определял он. Хотя Сталин и не проявил особой оригинальности в области теории, его систематизация взглядов Ленина стала определенным достижением. Более того, решение принять концепцию построения социализма в одной стране - как это сделал Сталин, и превратить эту концепцию в свою идеологическую платформу - достойно представляло человека как обладающего политической прозорливостью и воображением.
Кроме того, он продемонстрировал значительные интеллектуальные способности и ораторское мастерство в полемических кампаниях против таких опытных спорщиков, как Троцкий, Зиновьев и Каменев.
И он победил в борьбе за главенствующую роль в партии не потому, что стал для большевиков тем лидером, которого очень многие из них готовы были поддержать. Большевикам был нужен компетентный и энергичный предводитель, который верил бы в самостоятельное развитие революции и добивался бы могущества и процветания Советской России при социализме. Именно таким руководителем и представлял себя Сталин: простым, основательным, деловым, практичным, хорошим управленцем. Сталин сумел понять потребности партии и приспособиться к ним.
Его претензии на роль преемника еще при жизни Ленина стали одной из причин конфликта с ним. Чтобы занять высшую ступеньку пьедестала, Сталин был готов в случае необходимости сразиться с самим Лениным.
На посту Генерального секретаря он приобрел огромную власть и внушительный авторитет политического вождя большевизма. Это позволило ему устранить всех своих соперников. Умело интригуя, он составил целую коалицию против главного своего врага - Троцкого, который считался вторым по счету признанным авторитетом после В. И. Ленина. Убрав Троцкого, Сталин заодно расправился и со своими вчерашними друзьями Зиновьевым и Каменевым, составлявшими конкуренцию генсеку. А после настала очередь Бухарина. Сталин сам на протяжении многих лет поддерживал с ним и его семьей личные дружеские отношения. Бухарин сыграл немаловажную роль, оказывая помощь Сталину в борьбе с Троцким и троцкизмом. Это не помешало, однако, Сталину фактически санкционировать расправу с популярнейшим деятелем партии, близким партийным товарищем. Таким был Сталин.
6. Использованная литература
1. Такер Р. Сталин. Путь к власти. 1879—1929. История и личность. М., 1991.
2. Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина: В 2 книгах. М., 1989.
3. Васецкий Н. А. Троцкий. Опыт политической биографии. М., 1992.
4. Белади Л., Краус Т. Сталин. М., 1989.
5. Ваганов Ф. М. Правый уклон в ВКП(б) и его разгром (1928—1930 гг.). М., 1970.
6. Валентинов Н. Доктрина правого коммунизма: 1924—1926 годы в истории Советского государства. Мюнхен, 1960.