А. Ф. Керенский во временном правительстве

	Скачать реферат: А. Ф. Керенский во временном правительстве

План реферата

1. Введение

2. А. Ф. Керенский - путь к власти

3. А. Ф. Керенский в Февральские дни 1917 и во Временном правительстве

4. А. Ф. Керенский - глава правительства

Заключение

Использованная литература

1. Введение

Подлинная история требует четкого представления не только о пространственно-временных, но и о личных связях. Мы не можем и не должны сбрасывать со счетов ни психологию руководителей, ни их личные отношения. Историю нельзя обезличивать. Ведь если творец истории - народ, то приводит массу в движение личность. Особенно ярко роль личности вырисовывается в переломные моменты истории, когда проблема альтернативы стоит особенно остро и проблема лидера превращается в одну из центральных.

В жизни всегда всему есть альтернатива. Аналогичные по своему характеру события в разной исторической обстановке могут привести к разным результатам. Но от чего, от каких обстоятельств при наличии альтернативы зависит выбор решения, выбор пути? На него влияют не только объективно сложившиеся условия. Объяснить выбор того или иного решения можно лишь с учетом влияния многих факторов, к которым относится, если можно так выразиться, и фактор личности, фактор вполне объективный.

На переломных исторических этапах подчас выдвигаются на первый план фигуры крайне противоречивые, успех которых в значительной мере объясняется находчивостью, умением использовать конъюнктуру, а провалы - отсутствием твердой политической линии. Это подтверждает и история России между февралем и октябрем 1917 г., когда на политическую арену выдвинулась фигура Александра Федоровича Керенского.

В. В. Маяковский, намекая на экзальтированность Керенского и обыгрывая совпадение его имени и отчества с именем и отчеством последней российской императрицы, иронически бросил: «Уж мы подымем с царской постели эту самую Александру Федоровну».

А вот данный поэтом портрет А. Ф. Керенского: Дворец не думал о вертлявом постреле, Не гадал, что в кровати, царицам вверенной, раскинется какой-то присяжный поверенный. От орлов, от власти, одеял и кружевца голова присяжного поверенного кружится.

Забывши и классы, и партии, идет на дежурную речь. Глаза у него Бонапартьи И цвета защитного френч. Слова и слова. Огнесловая лава. Болтает сорокой радостной. Он сам опьянен своей славой пьяней, чем сорокаградусной.* * Маяковский В. В. Стихотворения. М., 1955. Т. 3. С. 289.

Керенского иронически называли «главноуговаривающим» (после того как он объявил себя главнокомандующим), но он посылал и карательные экспедиции. Было опубликовано немало хвалебных од в его честь и столько же ядовитых карикатур. Но все без исключения признавали наличие у Керенского ораторского таланта. Он был находчив, о чем говорит хотя бы эпизод, когда Керенский разрядил весьма напряженную обстановку, неожиданно поблагодарив разбушевавшую толпу солдат, пришедших к Таврическому дворцу, и предложив им взять на себя его охрану, что и было сделано. Он мог увлечь за собой слушателей, его речи несли в себе печать экзальтированности.

«Керенский редко готовил свои речи, - вспоминали люди, слышавшие его. - Не было в них железной логики Ленина или страстного сарказма Троцкого... Он опирался на чистые эмоции».* Он мог сойти с трибуны, «сотрясаясь всем телом и обливаясь потом, покрывавшим побледневшие щеки». Ведь на политической арене ораторское искусство играет немаловажную роль, особенно когда надо укрепить доверие приобретенных сторонников и привлечь новых, пробудить у слушателей недоверие к политическим противникам и их аргументам. Керенский обладал этим искусством.

Трудно дать однозначную оценку Керенскому и как человеку, и как политическому деятелю, но пройденный им путь политика говорит о том, что без его осмысления нельзя понять тот краткий отрезок русской истории между февралем и октябрем 1917 г., который определил во многом дальнейшую историю России.

 1. А. Ф. Керенский - путь к власти

Необычная роль в истории России выпала на долю тихого Симбирска. В конце 60-х - начале 80-х гг. XIX в. здесь родились три мальчика, которым через три-четыре десятилетия суждено было олицетворить огромный социальный катаклизм. В 1866 г. здесь родился А. Протопопов - последний министр внутренних дел Николая II, на котором лежала ответственность за безопасность царского режима. Через 15 лет, в 1881 г. в том же Симбирске появился на свет А. Керенский, возглавивший Временное правительство, которое сменило власть Романовых. А между этими двумя датами, в 1870 г., Симбирск дал миру В. Ульянова-Ленина, вождя Октябрской революции, «перевернувшей» Россию и потрясшей весь мир.

Это обстоятельство особо подчеркивал А. Ф. Керенский в своих мемуарах: «...судьба нашего захолустного городка, до которого не дошла еще железная дорога и куда нерегулярно поступила почта, переплелась с судьбой могущественной империи». И далее: «По иронии судьбы, три человека, жизнь которых тесно сплелась в критические годы истории России, - всеми ненавидимый последний царский министр внутренних дел А. Д.

Протопопов, Владимир Ленин и я - были уроженцами Симбирска».* * Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. М., 1993. С. 3.

Примечательна политическая характеристика, данная Керенским своему родному городу: «...хотя Симбирск был главным образом городом консервативных земледельцев, враждебно настроенных к либеральным реформам Александра II, определенную роль в его жизни играла и немногочисленная элита, состоявшая из учителей, врачей, судей и адвокатов, которые горячо поддерживали эти реформы и ратовали за осуществление в повседневной жизни города новых, либеральных идей».* Семья Керенского как раз и принадлежала к такой элите.

Александр Федорович Керенский родился в семье, принадлежавшей к духовному сословию. Его дед был приходским священником. Отец окончил Пензенскую духовную семинарию, но отнюдь не стремился к духовной карьере. Федор Михайлович Керенский, в семье которого 22 апреля 1881 г. родился Александр, был директором мужской гимназии и средней школы для девочек. Мать Керенского - Надежда Александровна, была внучкой крепостного крестьянина и дочерью генерала, служившего начальником топографического отдела в штабе Казанского военного округа.

Александр был третьим ребенком в семье. Он получил, как было принято среди состоятельной интеллигенции и в дворянских семьях, хорошее домашнее воспитание. В детстве Керенский перенес тяжелое заболевание - туберкулез бедренной кости. И хотя пролежал шесть месяцев, но до конца от болезни избавиться не смог. Во время болезни Александр пристрастился к чтению: «Я позабыл обо всем на свете... Я проглатывал книги и журналы, исторические романы, описания путешествий, научные брошюры, рассказы об американских индейцах и жития святых. Я познал обаяние Пушкина, Лермонтова и Толстого, не мог оторваться от «Домби и сына» и проливал горючие слезы над «Хижиной дяди Тома».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 7.

Школьные годы будущего премьера прошли в Ташкенте, куда в 1889 г. на должность инспектора учебных заведений был переведен его отец. «Здесь, - много позднее писал Керенский, - в Ташкенте, мне предстояло провести школьные годы с 1890 по 1899 и выйти в новую социальную среду, совершенно не похожую на ту, что была характерна для европейской России».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 9.

«Моя жизнь в Ташкенте, - вспоминал Александр Федорович - как и прежде беззаботная, стала тем не менее более разнообразной и интересной. Я был общителен, увлекался общественными делами и девочками, с энтузиазмом участвовал в играх и балах, посещал литературные и музыкальные вечера».* * Там же, с. 11—12.

Александр Федорович успешно его закончил и прямо со студенческой скамьи, как и многие в то время, шагнул в революцию. «Мы, - напишет он в будущем, - вступили в ряды революционеров не в результате того, что подпольно изучали запрещенные идеи. На революционную борьбу нас толкал сам режим.

Ограничение автономии Финляндии, притеснения армян, еврейские погромы, жестокие расправы с крестьянскими повстанцами, позор войны с Японией, «Кровавое воскресенье» 9 января 1905 года... Я пришел к выводу, что по вине верховной власти Россию ждут великие беды и испытания».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 24.

Но, в отличие от многих молодых людей, его сверстников, Керенский не принял марксизм. Впоследствии он так объяснил это: «Я читал также статьи молодого марксиста-экономиста Петра Бернгардовича Струве. Но когда я дошел до той страницы, где он пишет, что индивидуальности нет места в природе и ее не следует принимать в расчет, я понял, что марксизм не для меня. Мое отношение лишь укрепилось, когда я познакомился с «Коммунистическим Манифестом» Маркса и Энгельса, где утверждается, что общечеловеческая мораль - лишь орудие в классовой борьбе, а мораль рабочего класса не имеет ничего общего с моралью капиталистического мира».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 43.

Когда в декабре 1905 г. Керенского арестовали, в руки полиции попали документы, свидетельствовавшие о его связях с эсерами и даже с их Боевой организацией. Сам Керенский много позднее писал, что он лишь намеревался вступить в эсеровскую Боевую организацию, чтобы участвовать в покушении на Николая II, но ее руководитель, Е. Азеф, будто бы не принял его из-за отсутствия у него опыта.

«К 1905 году, - вспоминал А. Ф. Керенский, - я пришел к выводу о неизбежности индивидуального террора. И я был абсолютно готов, в случае необходимости, взять на свою душу смертный грех и пойти на убийство того, кто, узурпировав верховную власть, вел страну к гибели».* Но так или иначе, из тюрьмы его скоро выпустили, отправили в Ташкент, но филерское наблюдение за ним не снималось вплоть до самой Февральской революции.

В охране он проходил под именем «Скорый». Сохранились агентурные сведения, согласно которым перед войной Керенский якобы входил в Петроградский комитет эсеров.

Свою работу адвоката Керенский начал в Народном доме, организации по оказанию культурной и просветительной помощи неимущим слоям населения. «Работа полностью поглотила меня, - писал он. - Люди, приходившие к нам за советом, в основном женщины, могли часами рассказывать о своих бедах и изливать многочисленные жалобы».* * Там же, с. 30.

В 1906 г. А. Ф. Керенский начал адвокатскую деятельность на политических процессах, быстро принесшую ему всероссийскую известность.

В 1909 г. он защищал участников дерзкой миасской «экспроприации», в ходе которой группа южноуральских большевиков-боевиков, совершив нападение на почтовый поезд, захватила крупную сумму денег для партийных нужд. В 1912 г. он участвовал в судебном процессе, который царские власти затеяли против арестованных лидеров армянской партии «Дашнакцутюн». В том же году он возглавил общественную комиссию, расследовавшую обстоятельства событий на реке Лене, во время которых команда солдат расстреляла рабочих золотого прииска. Царский министр внутренних дел Макаров произнес тогда в третьей Государственной Думе слова, которые, пожалуй, могли бы стать эпиграфом для политической программы российской реакции: «Так было и так будет!». Керенский позднее утверждал, что в ответ на это от имени демократии произнес свою крылатую контрфразу: «Так было, но так не будет!».

Широкая адвокатская популярность в 1912 г. привела Керенского в четвертую Государственную думу. Эсеры бойкотировали думские выборы, но проводили своих представителей в нее по группе трудовиков - формально беспартийной крестьянской группе, а фактически с ними тесно связанной. Керенский прошел в Думу от Вольского уезда Саратовской губернии как трудовик. Здесь, в думских кругах, он скоро начал играть видную роль.

Керенский достаточно твердо придерживался линии, которую определил еще в своей первой речи в Думе, сказав, что готов сотрудничать со всеми, кто желает вести Россию в прогрессивном направлении и трудиться во имя триумфа демократии.

С началом Первой мировой войны А. Ф. Керенский, как и вся группа трудовиков, занял оборонческие позиции, однако не отказался от критики внутренней политики царского правительства, по-прежнему, как он считал, разъединяющей силы нации, разъединяющей даже в момент грозной внешней опасности. «В этот трудный час, - говорил он в одном из выступлений, - власти не хотят даровать амнистию тем, кто боролся за свободу и счастье нашей страны, как не хотят пойти навстречу нерусским меньшинствам, которые, забыв о прежних обидах, сражаются бок о бок с нами за Россию. Вместо того чтобы облегчить тяготы тружеников, власти вынуждают их нести главное бремя военных расходов... Крестьяне, рабочие и все, кто желает счастья и процветания Родине, будьте готовыми к тяжким испытаниям, ибо, защитив свою страну, вы освободите ее».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 92.

Тяжелые поражения русской армии, развитие общего экономического кризиса усиливали оппозиционные настроения в четвертой Государственной думе. Летом 1915 г. в ней образовался «Прогрессивный блок», сформулировавший программу, которая требовала создания правительства, пользующегося «доверием страны».

Керенский принимал в нем самое активное участие, занимая самую левую позицию.

Керенский смело и решительно выступал в Думе с требованием создания правительства, ответственного не перед царем, а перед Государственной думой, заявляя, что он с теми, кто «прямо призывает народ и страну к открытой решительной борьбе со старой властью, губящей страну».* * Цит. по: Иоффе Г. З. Семнадцатый год: Ленин, Керенский, Корнилов. М., 1995. С. 23.

Керенский не страшился грозить революцией: «Вы, господа, - обращался он к депутатам, - до сих пор под словами «революция» понимаете какие-то действия антигосударственные, разрушающие государство, когда вся мировая история говорит, что революция была методом и единственным средством спасения государства. Если власть пользуется законным аппаратом, чтобы насиловать страну, чтобы вести ее к гибели, обязанность граждан - этому закону не подчиняться».* * Там же, с. 23.

Революционность Керенского шла по нарастающей. 14 февраля 1917 г. в ходе думских дебатов Керенский прямо заявил, что корень всех несчастий России не только бюрократия, не только бездарное правительство, но те, кто сейчас находятся на троне. «Поняли ли вы, - говорил он, - что исторической задачей русского народа в настоящей момент является задача уничтожения средневекового режима немедленно, во что бы то ни стало, героическими личными жертвами тех людей, которые это исповедуют и которые этого хотят? Как можно законными средствами бороться с теми, кто сам закон превратил в орудие издевательства над народом?.. С нарушителями закона есть только один путь - физического их устранения. Председатель Думы в этом месте спросил, что я имею в виду. Я ответил: «Я имею в виду то, что свершил Брут во времена Древнего Рима».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 132.

Керенский, благодаря связям, избранной политической линии, личным качествам, стал к этому времени центральной фигурой левой части Думы. И В. И. Ленин 1 января 1917 г. констатировал: «При теперешнем состоянии России ее правительством могли бы тогда оказаться Милюков с Гучковым или Милюков с Керенским», а 31 января, рассуждая, почему Николай II не может подписать мир, писал: «Царь мог сказать... если я... подпишу мир, то придется, пожалуй, иметь дело с правительством Милюкова и Гучкова, если не Милюкова и Керенского».* * Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 243, 341.

3. А. Ф. Керенский в февральские дни 1917 Г. и во временном правительстве

Обстановка в России складывалась таким образом, что общество в 1916 г. ожидало больших потрясений. Уже тогда все было готово для социального и политического взрыва. И, тем не менее, когда революция свершилась, она многих застала врасплох. Этот момент отмечали многие деятели того времени, в том числе и Керенский.

В течение всей Февральской революции Керенский жил с эйфорическим настроением и при этом чрезвычайно многое делал для организации новой власти. Он развил невероятную энергию, работал неистово и выступал в самых различных ипостасях. «В первые дни революции, - вспоминал С. И. Шидловский, - Керенский оказался в своей тарелке, носился... Не различая дня от ночи, не спал, не ел и весьма быстро дошел до такого состояния, что падал в обморок, как только садился в кресло, и эти обмороки заменяли ему сон. Придя в себя, он снова говорил без конца, куда-то уносился, и так продолжалось день и ночь».* * Цит. по: Басманов М. И., Герасименко Г. А., Гусев К. В. Александр Федорович Керенский. Саратов, 1996. С. 71.

Он старался быть везде, поспеть за всем и во многом достиг этой цели: ни одно сколько-нибудь значительное событие, ни один примечательный факт, касавшийся власти, не прошли мимо Керенского.

Керенский знал психологию масс, умело пользовался приемами популизма и способен был эффективно влиять на слушателей. По его собственному признанию, он никогда не писал текстов выступлений и не пользовался какими-либо заготовками; чаще всего он импровизировал и менял средства воздействия на аудиторию по ходу речи. Слава большого оратора прочно закрепилась за ним еще в период думской деятельности. Для этого у него было все - и субъективные данные, и солидный политический опыт. Он обладал высоким интеллектом и внешним видом - стройный, порывистый, страстный - он отличался от типичных интеллектуалов и общественных деятелей, чаще ухоженных, нарочито степенных. Чрезвычайная нервность, быстрая возбудимость, экзальтированность давали его выступлениям дополнительную ударную силу.

У Керенского был хорошо поставленный голос; он обладал отличной фразировкой, доставшейся ему от того времени, когда он готовился стать певцом. Обычно он говорил громко и нередко доходил до экстаза; высокий эмоциональный накал передавался слушателям, и они горячо сопереживали факту. Иногда нервы его не выдерживали, и падал в обморок. Но подобные срывы не только не ослабляли производимого эффекта, наоборот, еще больше усиливали воздействие на слушателей.

Керенский с восторгом принял переход солдат Петроградского гарнизона на сторону революции. Когда первые колонны военных подошли к Таврическому дворцу, а это случилось 27 февраля в 13:00, именно он проявил решимость. В своих мемуарах он писал, что когда сообщили о появлении военных, он с трудом поверил в такую счастливую возможность. «Из окна я увидел солдат, - вспоминал Керенский, - они выстроились вдоль противоположной стороны улицы. Было очевидно, что они чувствовали себя стесненно в непривычной обстановке и выглядели растерянными, лишившись руководства офицеров».* Приход солдат к Думе так обрадовал Керенского, что он даже спустя десятилетия описывал этот эпизод с высоким эмоциональным накалом: «Немедля ни минуты, не накинув даже пальто, я кинулся через главный вход на улицу, чтобы приветствовать тех, кого мы ждали так долго».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 137.

Керенский поздравил солдат с революцией, попросил их следовать за собой и провел в здание Думы с целью разоружить жандармов, охранявших Таврический дворец. Кроме того, их предполагалось поставить на защиту Государственной думы в случае нападения той части войск, которая сохраняла верность царскому правительству.

«Я опасался, - писал он, - что для разоружения охраны придется прибегать к силе, как выяснилось, она разбежалась еще до нашего появления».* * Там же, с. 138.

Керенский принял активное участие в судьбе Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. По его настоянию в Таврическом дворце было выделено помещение, в котором разместился Совет. Это знаменитая 13-я комната, в которой состоялось первое заседание Совета, избравшее Временный исполнительный комитет. Его председателем стал Н. С. Чхеидзе, а товарищами председателя - М. И. Скобелев и А. Ф. Керенский.

Одновременно последний принимал участие и в формировании Временного правительства. В ночь на 1 марта состав правительства был согласован. Для социалистических партий выделили портфели двух не самых главных

Совета Н. С. Чхеидзе, а министра юстиции - его заместителю А. Ф. Керенскому. Но подавляющим большинством голосов исполком постановил не давать своих представителей в кабинет министров и участия в нем не принимать.

Но Керенскому необходимо было войти в состав правительства, т. к. он считал, что это первая ступень к высшей государственной власти, но он не хотел порывать и с Госсоветом, а следовательно, и с демократией. Керенский решил, минуя исполком, обратиться непосредственно к депутатам Петроградского Совета.

2 марта он явился на пленарное собрание и разыграл политическую сцену, давшую ему все желаемое. Керенский смиренно сообщил депутатам, что уже стал министром юстиции. «Войдя в состав Временного правительства, - заявил он, - я остался тем же, кем был, - республиканцем. В своей деятельности я должен опираться на волю народа. Я не могу жить без народа, и в тот момент, когда вы усомнитесь во мне, - убейте меня... Товарищи! - обратился он к депутатам. - Позвольте мне вернуться к Временному правительству и объявить ему, что я вхожу в его состав с вашего согласия, как ваш представитель».* * Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 73.

Эмоциональный накал в зале быстро нарастал. «Речь эта была страстным воплем о нравственной поддержке, об оправдании сделанного им шага», - писал очевидец событий С. Мстиславский».* * Мстиславский С. Пять дней: начало и конец Февральской революции. Берлин, 1922. С. 62—63.

Члены Совета вскочили со своих мест, подхватили его на руки и как нечто совершенно бесценное внесли в зал заседаний Временного правительства. После этого акта Керенский по всякому поводу и без него заявлял, что является «всенародно избранным» членом правительства. «Власть мне не дана по капризу отдельных личностей, - утверждал он, - а волею всего народа».* * Там же, с. 63.

Керенский активно участвовал в обсуждении условий соглашения между исполкомом Петроградского Совета и членами Временного правительства. Разговор шел чрезвычайно тяжело, и чашу весов в пользу правительства склонил опять-таки Керенский. Яростные споры вокруг пунктов программы подействовали на него удручающе.

Он вышел на сцену последним, занял место не в центре сцены, как это делали другие участники дискуссии, а где- то с краю, на самом левом ее фланге. С. Мстиславский, лично наблюдавший этот момент, писал о выступлении Керенского: «Весь в черном, доверху застегнутый, прямой как свеча, торжественный и бледный... и как-то по- новому, тягуче, звучал пытавшийся «чеканить» слова хрипловатый голос. И весь он, от головы до ног, казался нарочитым, словно подмененным... Он опускает бескровную руку за шелковый лацкан сюртука, вынимает красный, кровяным пятном платок и взмахивает им по воздуху, овевая лицо».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 144.

В итоге программа прошла под аплодисменты присутствующих, хотя в ней оказались обойдены такие важнейшие для того времени проблемы, как заключение демократического мира и скорейшее решение аграрного вопроса. Сам Керенский удивлялся тому, как в условиях острейшей дискуссии и мощного давления со стороны рабочих и солдат такое могло случиться. «Правительство получило полную свободу действия, - писал он, не взяв на себя при этом никаких формальных обязательств».* * Там же, с. 144.

А. Ф. Керенский с огромной энергией и радостью включился в работу Временного правительства.

«Воспоминания о первых неделях существования Временного правительства, - отмечал он в книге «Россия на историческом повороте», - связаны с самым счастливым временем моей политической карьеры».* * Там же, с. 153.

У него был чрезвычайно напряженный ритм работы. Он работал «24 часа в сутки, за вычетом того, что нужно урвать на сон, на еду, лишь бы не упасть на ходу».* * Там же, с. 33.

Поездки в Москву, Кронштадт, в Гельсингфорс, в Ревель, на фронт, в Ставку, выступления в Совете рабочих и солдатских депутатов, на партийных конференциях, съездах, перед различного рода делегациями и депутациями; почти беспрерывное заседания в Совете министров; дневные и ночные совещания с представителями партий и групп, с личными друзьями - занимали все время Керенского. Люди из близкого окружения Керенского говорили о нем, что «он не ходит, а бегает, не говорит, а стреляет».

Как только Керенский стал министром юстиции, он ввел целый ряд новшеств, и одно из них - практика рукопожатий с незнакомыми ему лицами. С неподдельным и искренним чувством он жал руку всем - швейцару, посетителям, находившимся в приемной, участникам митингов и собраний, солдатам и матросам. Иногда случилась так, что после возвращения из поездки по стране он какое-то время не мог писать: отказывала рука.

Биограф Керенского рассказал об одном из таких эпизодов: «Вот он явился в министерство с обычно усталым лицом. На нем все та же куртка, знакомая публике. Правая рука на перевязи. Это результат дружеских рукопожатий во время одной из поездок по фронту демократии».* * Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 91.

«А. Ф. Керенский, - писал лидер партии социалистов-революционеров В. М. Чернов, - единственный человек в составе первого Временного правительства, который шел навстречу революции... с подлинным подъемом и искренним, хотя и несколько ходульным пафосом».* * Чернов В. М. 1917 г.: народ и революция // Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 года. М., 1991. С. 355.

После так называемого апрельского кризиса в состав первого коалиционного правительства А. Ф. Керенский вошел как военный и морской министр. Как только Керенский получил давно желанный портфель, он преобразился даже внешне. «Теперь его одежда - писал современник, - китель, бриджи, солдатские сапоги».* * Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 94.

Керенский развил колоссальную энергию, направленную на приведение армии в состояние, необходимое для перехода в наступление. И. Г. Церетели, непосредственно наблюдавший за поведением министра, писал, что он «имел большие субъективные наклонности к сильной власти, к командованию».* * Церетели И. Г. Воспоминания о Февральской революции. Париж, 1963. Кн. 1. С. 121.

Александр Федорович выступал в полках и соединениях, на судах и базах, в штабах и окопах, на съездах, в управах и думах. Он обрушивал на головы солдат, матросов, офицеров сильнейший словесных шквал, настоящий водопад слов. «Керенский разъезжал по фронту, - писал Л. Д. Троцкий, - заклинал, угрожал, становился на колени, целовал землю, словом, паясничал на все лады».* * Троцкий Л. Д. Моя жизнь. М., 1990. Т. 2. С. 31.

Основную мысль своих выступлений Керенский впоследствии сформулировал предельно ясно: «...легко призывать измученных людей бросить оружие и возвратиться домой. Но я зову вас на бой, на героический подвиг - я зову вас не на праздник, а на смерть, я призываю вас пожертвовать жизнью ради спасения Родины!».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 98.

Керенский переживал апогей своей известности и славы, он стал главным героем всероссийской политической сцены. «В этот период, - отмечал И. Г. Церетели, - популярность Керенского достигла в самых широких кругах высшей точки».* * Церетели И. Г. Указ. соч., кн. 2, с. 35.

Готовя наступление, Керенский почти все время был на фронтах. «Я был преисполнен веры в то, - писал он, - что личные поездки на фронт и прямые контакты с офицерами и солдатами помогут укрепить боевой дух и ускорят подготовку к сражению».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 192.

Провал наступления армии и июньское восстание в Петрограде заставили Керенского вернуться в столицу. В мемуарах он писал, что застал председателя правительства князя Львова «в состоянии ужасной депрессии, которая не позволяла ему выполнять обязанности главы республики».* * Там же, с. 204.

7 июля их взял на себя Керенский. Однако это уже было другое правительство, которое сразу же стало проводить откровенно авторитарные методы борьбы против оппозиции.

4. А. Ф. Керенский - глава правительства

Керенский весьма ответственно относился к новой должности. Он разработал и внедрил свой режим работы Совета министров. Премьер строго следил за тем, чтобы министры не обращались друг к другу фамильярно, а называли себя по имени-отчеству и непременно указывали: «Господин министр такой-то». Во время заседания Кабинета Керенский не позволял его членам самовольно покидать зал, не поставив его в известность. Когда все же такое случилось, он нарочно громко спрашивал: «Господин министр такой-то, позвольте узнать основания вашего ухода». Многих это шокировало и даже смешило. А. Демьянов, постоянно присутствовавший на заседаниях нового кабинета, отмечал, что поведение Керенского в качестве председателя Совета министров напоминало «школьное обращение».* * Демьянов А. Моя служба при Временном правительстве. Архив русской революции. Берлин, 1922. Т. 4. С. 106.

Тем не менее, Керенскому удалось повысить интенсивность работы правительства. Его заседания проходили ежедневно; открывались они обычно в 8 часов вечера и нередко продолжались до глубокой ночи. Усилилась управляемость и организованность министров. Новый премьер быстро навязал им свою волю. Без его согласия и одобрения никто ничего не делал. «Министры преклонялись перед популярностью Керенского», - утверждал А.

Правительство Керенского получило поддержку Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. В воззвании «Ко всему населению», подписанном ЦИК Советов, объявлялось: «Мы признали Временное правительство правительством спасения революции. Мы признали за ним неограниченные полномочия и неограниченную власть. Его приказы да будут законом для всех».* * Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 106—107.

За это министры-социалисты должны были отчитываться перед Советом не менее двух раз в неделю. Это требование для Керенского и его временных попутчиков было досадной помехой, но не более того.

Правительство действовало бесконтрольно. Товарищ министра юстиции А. Демьянов писал, что оно «никому не давало отчета в своем управлении».* * Демьянов А. Указ. соч., с. 73.

Одной из крупных акций нового правительства явилось назначение командующего 8-й армией Л. Г. Корнилова главнокомандующим Юго-Западным фронтом, а затем и Верховным главнокомандующим.

Именно в нем, стороннике железной дисциплины, Керенский увидел человека, способного вытравить дух «вольности» из армии. Как только Корнилов занял ключевую позицию, достаточно высокую для давления на правительство, он совместно с комиссаром Юго-Западного фронта Б. В. Савинковым предложил правительству ввести смертную казнь на фронте. Это требование в спешном порядке было поставлено на обсуждение. Заседание вел Керенский, только что вернувшийся с фронта. В самом начале заседания на его имя поступила телеграмма от Скобелева, командированного для ликвидации Тарнопольского прорыва и извещавшего главу правительства, что обстановка там катастрофическая, что командующий фронтом поставил заградительные отряды на пути отступления войск и приказал открывать огонь по бегущим солдатам. Все это так подействовало на министров, что они, по словам Церетели, «не колеблясь, голосовали за меры, предложенные Керенским», т. е. за введение смертной казни.* * Церетели И. Г. Указ. соч., кн. 2, с. 364.

Керенский открыто стремился к режиму единоличной власти. Как утверждал В. М. Чернов, Керенский последовательно удалял из правительства «одну за другой все крупные и красочные фигуры, заменяя их все более второстепенными, несамостоятельными и безличными. Тем самым создавалась опасность «личного режима», подверженного случайностям и даже капризам персонального умонастроения».* * Чернов В. М. Указ. соч., с. 355.

Он обменивался телеграммами с коронованными особами европейских стран, в частности с королем Британской империи Георгом, и переживал счастливейшие минуты в своей жизни. Однако и теперь он не мог позволить себе спокойно упиваться властью. Чтобы держаться «на плаву» в качестве наднациональной фигуры, он вынужден был лавировать между различными политическими течениями. «В конце концов, - как писал В. М. Чернов, - роль его стала сводиться к балансированию между правым, национально-либеральным, и левым, социалистическим крылом правительства. Нейтрализуя то первое - вторым, то второе - первым, Керенский, казалось, видел свою миссию в этой «надпартийной» роли... в качестве центральной оси власти».* * Там же, с. 335.

С целью укрепления своих позиций Керенский преложил созвать Государственное совещание в Москве. «Прямой контакт с представителями всех классов и групп, - уверял Керенский, - даст нам возможность почувствовать пульс страны и в то же время изложить и объяснить как нашу политику, так и стоящие перед нами проблемы».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 228.

Однако эти надежды не оправдались. Выступил на совещании он неудачно, «взволнованный, он не к месту перефразировал Бисмарка и заговорил о «железе и крови». Крайне резко оценивал выступление Керенского участник совещания Н. Н. Суханов: «Премьер сыпал угрозы направо и налево... уверяя, что он, Керенский, имеет в своих руках всю власть, огромную власть, что он силен, очень силен и сокрушит, и сумеет подчинить себе всех, кто станет на пути спасения Родины и революции».* * Суханов Н. Н. Записи о революции: В. З. Т. Т. 3. Кн. 5. С. 62. М., 1991.

Керенского явно заносило в сторону насильственных мер и жертв. «Этот человек, - отмечал П. Н. Милюков, - хотел как будто кого-то устрашить и на всех произвести впечатление силы и власти... В действительности он возбуждал только жалость».* Имидж Керенского стал тускнеть.

Так называемый корниловский мятеж, рассчитанный на ликвидацию существовавшей тогда власти, Керенский использовал для расширения своих полномочий. «В момент конфликта, - писал В. М. Чернов, - существовала лишь единоличная власть министра-председателя, фактическая персональная диктатура».*

Через несколько дней, 1 сентября 1917 г. такое невиданное положение государственной власти Керенский закамуфлировал необычным для России органом - так называемой Директорией. Он приблизил к себе четырех совершенно невзрачных в политическом отношении лиц, которые ни в чем не могли ограничить его единовластия. «Так или иначе, - писал Н. Н. Суханов, - Директория - это был Керенский».* * Суханов Н. Н. Указ. соч., т. 3, кн. 6, с. 164.

Кроме того, Керенский, узурпировав важнейшую прерогативу Учредительного собрания, провозгласил Россию республикой. Характеризуя новый режим, установленный Керенским, Н. Н. Суханов писал: «В послекорниловской атмосфере он был злобен и нагл, как никогда».* * Там же, с. 168.

Керенский держал в своих руках всю полноту власти, по мнению Н. Н. Суханова, «единолично правил страной и решал ее судьбу».* * Там же, с. 105.

Он буквально упивался и всевластием, и бесконтрольностью. Без каких бы то ни было консультаций, практически единолично он издавал указы и постановления по самым различным вопросам государственной и общественно- политической жизни. Керенский ограничивал или запрещал деятельность политических партий, закрывал газеты и журналы, вносил изменения в законы о вывозе денег и других ценностей за границу, разрешал и даже отменял съезды и совещания. Он легко и просто раздавал государственные должности, самолично назначал послов, принимая в расчет исключительно знакомства и личную преданность. По словам Суханова, премьер «предавался со страстью излюбленному занятию - награждению чинами и постами приближенных и доверенных людей, жонглированию портфелями и прочими должностями по своему вдохновению».* * Суханов Н. Н. Указ. соч., т. 3, кн. 5, с. 116.

В широких слоях населения возникал вопрос: а что же дало свержение царизма и установление нового режима? И все чаще они приходили к выводу, что улучшения в их жизни не наступило. «Измученные, разоренные массы за семь месяцев революции убедились, что правительство органически не может провести мероприятия, необходимые для спасения страны и революции».* * Басманов М. И. Указ. соч., с. 127—124.

Весьма пессимистично оценивали итоги революции крестьяне. «Нам, крестьянам, стала надоедать революция, - записано в приговоре села Навашино Муромского уезда, - ибо мы до сего времени не видим ни малейшего улучшения своего положения».* * Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 124.

Таким образом, к моменту октябрьского вооруженного восстания Керенский лишился не только народной поддержки: он потерял политический кредит и тех партий, с помощью которых пришел к власти. Началась агония администрации Керенского, стремительный развал всех ее структур. О состоянии власти того времени Н.

Суханов писал: «Никакого управления, никакой органической работы центрального правительства не было, а местного - тем более... Министров нет, либо не то есть, не то нет. А когда они есть, от этого не лучше. Кто из населения признает их? Кто из сотрудников им верит? Ни для кого не авторитетные, ни к чему не нужные, они дефилируют и мелькают как тени под презрительными взглядами курьеров и писцов. А их представители, их аппарат на местах - о них лучше и не думать. Развал правительственного аппарата был полный и безнадежный».* *

Власть Керенского оказалась в состоянии паралича. Она потеряла всякую опору в обществе. И тогда Керенский сыграл последний акт грандиозной драмы, развернувшейся в России. Он оставил свой высокий пост и покинул столицу. По этому поводу С. Мстиславский едко заметил: «Керенский бежал за подкреплением, как всегда в таких случаях пишут».* Власть оказалась в руках большевиков.

5. Заключение

Лидер и основатель партии социалистов-революционеров В. М. Чернов, не очень хорошо относившийся к Керенскому, тем не менее признавал, что именно в нем после февраля 1917 г. персонифицировалась идея демократии. И действительно, на первых порах Керенский сумел занять такую позицию, что его поддерживали, с одной стороны, социалистические партии и Советы, а с другой - кадеты, которые во время правительственных кризисов заявляли, что могут войти в коалиционное правительство, только если его возглавит Керенский.

Вместе с тем Керенский не хотел ни с кем делить власть, претендовал на роль не просто главы правительства, а вождя, кумира масс и упивался лестью... Он был сын своего времени, выдвинутый на авансцену временем переменчивым, неустойчивым, временем размежевания и борьбы политических сил, когда в российской демократии не было единства и шла борьба двух направлений - социал-демократического и народнического.

«Да, тяжелое бремя история возложила на слабые плечи! - писал Н. Н. Суханов. - У Керенского были, как говорил я, «золотые руки», разумея под этим его сверхъестественную энергию, изумительную работоспособность, неистощимый темперамент. Но у Керенского не было ни надлежащей государственной головы, ни настоящей политической школы. Без этих элементарно необходимых атрибутов незаменимый Керенский издыхающего царизма, монопольный Керенский февральско-мартовских дней никоим образом не мог шлепнуться со всего размаха и не завязнуть в своем июльско-сентябрьском состоянии, а затем не мог не погрузиться в пооктябрьское небытие, увы, прихватив с собой огромную долю всего завоеванного нами в мартовскую революцию».* * Суханов Н. Н. Указ. соч., т. 1, кн. 1, с. 67.

Но он был действительно незаменим и монополен. Керенский с его «золотыми руками», с его взглядами и надеждами, с его депутатским положением, с его исключительно широкой популярностью волей судеб назначен быть центральной фигурой, революции, по крайней мере ее начала.

Вся биография этой удивительной личности вмещается почти без остатка в несколько месяцев 1917 г. Все остальное - и то, что он родился в 1882 г. в том же Симбирске и в той же учительской среде, где на несколько лет раньше увидел свет его будущий соперник и победитель Ленин, и то, что в 1912 г. молодым адвокатом он стал депутатом Государственной думы и вошел в численно незначительную фракцию трудовиков, и то, что впоследствии, после поражения, тенью прошлого 50 лет жил в изгнании (в Париже, Лондоне и, наконец, в Нью- Йорке), - как будто относится к другому лицу... Он вызвал неумеренное восхищение одних и столь же безмерную, но уже провожающую его даже до могилы ненависть других. Ни того, ни другого, по совести говоря, он не заслужил.

«Хвастунишка Керенский» - этот эпитет Ленина, конечно, ни в какой мере не исчерпывает, но он правильно намечает и, упрощая, схематизирует характерный облик Керенского: именно таким он должен представляться извне поверхностному, равнодушному взгляду, не желающему углубляться ни в оценку личности, ни в выяснение ее роли в революции. Все это несомненно.

И все это совершенно не колеблет убеждения в том, что Керенский был искренний демократ. Ибо если он наивно не отделял своей личности от революции, то он сознательно никогда не ставил свою власть и свою личность выше революции и никогда интересы демократии сознательно не мог приносить в жертву себе и своему месту в истории.

6. Использованная литература

1. Басманов М. И., Герасименко Г. А., Гусев К. В. Александр Федорович Керенский. Саратов, 1996.

2. Иоффе Г. З. Семнадцатый год: Ленин, Керенский, Корнилов. М., 1995.

3. Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. М., 1993.

4. Мстиславский С. Пять дней: начало и конец Февральской революции. Берлин, 1922.

5. Суханов Н. Н. Записки о революции: В. З. Т. М., 1991.

6. Церетели И. Г. Воспоминания о Февральской революции. Париж, 1963.

7. Чернов В. М. 1917 г.: народ и революция. Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 года. М., 1991.

8. Демьянов А. Моя служба при Временном правительстве. Архив русской революции. Берлин, 1922.