Восстание 14 декабря 1825 г. декабристы-саратовцы
Скачать реферат: Восстание 14 декабря 1825 г. декабристы-саратовцы |
|||
|
|
Содержание реферата
I. Вступление
II. Тайные политические организации декабристов
III. Восстание в Петербурге и на Украине
IV. Суд над декабристами V. "Спасибо женщинам..."
VI. Декабристы-саратовцы
VII. Вывод
VIII. Библиография
IX. Приложения
I. Вступление
Первые русские революционеры-декабристы были борцами против крепостного права и самодержавия.
С декабристов, на мой взгляд, начинается история освободительного движения в России: они первые в истории Российской империи решились на вооруженное восстание против самодержавия. Декабристы первыми сформировали революционные организации, выработали программу действий и политические документы конституционного характера (конституция — основной закон государства, он обладает верховенством по отношению к любой власти, в том числе и монархической).
Какие же причины побудили молодых людей, хорошо образованных, с прекрасными перспективами военной и статской службы, выступить против своего же сословия и поддерживаемой им власти? Почему объединились они в тайные союзы вольнодумцев? Петр Каховский коротко выразил общее мнение декабристов: "Начало и корень общества надо искать в духе времени и положении, в котором мы находимся".
Декабристы, в основном участники Отечественной войны 1812 г. и заграничного похода русской армии, возвращались на родину в ожидании обновления России, освобождения крепостных, самоотверженно сражавшихся рядом с ними, дворянами, в армии и партизанских отрядах. Царствование Александра I (1801—1825) начиналось великими надеждами: молодой государь склонялся к проведению либеральных реформ, покровительствовал просвещению, не чужд был даже республиканских взглядов.
Идея отмены крепостного права буквально носилась в воздухе в те годы. Теперь, после героической борьбы с непобедимой до той поры армией Наполеона, многим людям казалось естественным вознаградить народ: дать ему волю, разрушить крепостничество и даровать право на участие в государственных делах. Ожидание перемен, осуществление давних благородных замыслов наполняло сердца и помыслы, но увы, надежды не оправдались. На родине освободителей страны от Наполеона ожидали реакция, ужесточение крепостнических порядков, издевательство над солдатами, нарождающаяся аракчеевщина.
Беспокойство за народ, стыд за свое благополучие, неприятие пустой великосветской жизни звали "первенцев свободы" к борьбе. Матвей Муравьев-Апостол писал: "Мы были сыны 1812 года. Порывом нашего сердца было жертвовать всем, даже жизнью, во имя любви к Отечеству. В наших чувствах не было эгоизма. Призываю в свидетели самого Бога".
Ответы на терзавшие будущих декабристов вопросы они искали и находили в политических и философских сочинениях русских и западноевропейских мыслителей, в конституционных основах жизни передовых стран.
"Вольнодумцы" верили, что перемены в России возможны, и готовы были бороться за них.
II. Тайные политические организации декабристов
1. Союз спасения Первой тайной организацией будущих декабристов стал Союз спасения. В феврале 1816 г. молодые офицеры Александр и Никита Муравьевы, Матвей и Сергей Муравьевы-Апостолы, Сергей Трубецкой и Иван Якушин договорились "составить общество, цель которого была в обширном смысле благо России". Впоследствии в него вошел и Павел Пестель. Небольшая — до 30 человек — строго законспирированная группа заговорщиков своими главными задачами объявляла свержение тирании, уничтожение крепостничества, учреждение конституционной монархии.
Члены Союза называли себя "истинными и верными сынами Отечества". Каждый из них должен был действовать на общую пользу, поддерживать все благие дела страны, препятствовать злу, преследовать чиновников, радеющих лишь о собственной выгоде, и других бесчестных людей. Члены Союза спасения клялись на кресте и Евангелии в сохранении тайны.
Над уставом, или "статусом", Союза больше всех поработал Пестель, хотя для его составления была избрана комиссия, куда входили С. П. Трубецкой, И. А. Долгорукий и Ф. П. Шаховский.
На одном из совещаний Союза в Москве обсуждался ранее не поднимавшийся вопрос о том, какой видят "сыны Отечества" Россию после освобождения от тирании и как добиться физического устранения монарха, и один из заговорщиков, Якушин, предложил себя в цареубийцы. Четкого представления о том, как действовать после этого, у них не было. Но даже среди малого числа членов тайной организации выявились серьезные разногласия в видении путей к свободе (например, уничтожать ли самодержавие или достаточно отмены крепостного права), существовали и другие достаточно принципиальные для членов Союза противоречия. В итоге в конце 1817 г. Союз самоликвидировался.
2. Союз благоденствия На смену Союзу спасения пришел Союз благоденствия, организованный в январе 1818 г. В него вступили почти все члены Союза спасения. Это более многочисленное (до 200 человек) и менее закрытое тайное общество имело своей эмблемой пчелиный рой. Оно намеревалось "по капле" широко распространить свои идеи и влияние в образованном высшем обществе, среди мещан и купечества. Союз благоденствия, известный как "Зеленая книга" (по цвету обложки), отражал настроения самой умеренной части организации: постепенно, мирными методами готовить общественное мнение как силу, способную добиться преображения Отчизны. "На формирование" общего мнения отводилось 20 лет, после чего можно было подумать о революции, "безболезненной и мирной".
Направления деятельности Союза не выходили за рамки "человеколюбия", или благотворительной работы, "образования" (влияния на работу школ и воспитание юношества), "правосудия", "общественного хозяйства". Предусматривалось создание широкой сети легальных и нелегальных литературных, научных, женских, молодежных и других общественных организаций, а также издание журнала "Россиянин XIX века". Члены Союза благоденствия распространяли свои идеи через литературно-театральное общество "Зеленая лампа"; Вольное общество любителей российской словесности; Вольное общество учреждения училищ по методу взаимного обучения. Многие декабристы создавали школы, в которых обучались грамоте множество солдат и крестьянских детей.
Члены Союза пытались бороться с судебным произволом, занимая непрестижные в их среде гражданские посты судей и заседателей. Армейские офицеры не позволяли прибегать к телесным наказаниям, гуманно обращались с солдатами.
В 1820 г. в Петербурге собралось совещание членов Союза для обсуждения его программы. Здесь впервые в России тайная организация высказалась единогласно за предложенное Павлом Пестелем республиканское будущее России. Вскоре декабристы узнали о том, что царь хорошо информирован о деятельности Союза благоденствия. На созванном в январе 1821 г. съезде Союза в Москве его немногочисленные делегаты договорились распустить организацию, чтобы, во-первых, избавиться от ненадежных членов, а во-вторых, пересмотреть тактику борьбы.
3. Северное и южное общества На основе Союза благоденствия весной 1821 г. возникли сразу две крупные революционные организации: Южное общество на Украине и Северное общество в Петербурге. Более революционное и решительное Южное общество возглавил Павел Пестель, Северное, чьи установки считались более умеренными, — Никита Муравьев.
Политической программой Южного общества стала "Русская правда" Пестеля, принятая на съезде в Киеве в 1823 г.
П. И. Пестель был сторонником революционной для того времени идеи верховной власти народа. "Народ Российский, — писал он, — не есть принадлежность какого-либо лица или семейства. Напротив того, правительство есть принадлежность народа, и оно учреждено для блага народа, а не народ существует для блага правительства". В "Русской правде" Пестель описывал новую Россию — единую и неделимую республику с сильной централизованной властью. Федеральное устройство государства он отвергал, полагая, что "частное благо области, хотя и временное, однако ж все-таки сильнее действовать будет на воображение ее правительства и народа, нежели общее благо всего государства...".
Историческим прообразом демократической системы для Пестеля служило вече (общее собрание, решавшее все главные государственные дела) Новгородской республики. Конечно же, вече всего Российского государства собрать было невозможно, поэтому Пестель хотел разделить Россию на области, области — на губернии, губернии — на уезды, а самой мелкой административной единицей являлась бы волость. Все совершеннолетние (начиная с 20 лет) граждане мужского пола получали право голоса и могли участвовать в ежегодном волостном "народном собрании", где они выбирали бы делегатов "Наместных народных собраний", т. е. местных органов власти. Каждая волость, уезд, губерния и область должны были иметь свое наместное народное собрание. Главой волостного наместного собрания становился выборный "волостной предводитель", а главами уездного и губернского собраний — выборные "посадники".
Все граждане имели право избирать и быть избранными в любой орган государственной власти. Пестель предлагал не прямые, а двухступенчатые выборы: сначала волостное народное собрание выбирало депутатов в уездные и губернские собрания, а последние из своей среды — представителей в высшие органы государственной власти. Верховный законодательный орган будущей России — вече — избирался сроком на пять лет. Только Народное вече могло издавать законы, объявлять войну и заключать мир. Распустить его не имел права никто, т. к. оно представляло собой "волю" и "душу" народа (Пестель) в государстве. Верховный исполнительный орган — Державная дума, состоявшая из 5 человек и избиравшаяся также на пять лет из народного вече.
Помимо законодательной и исполнительной властей в государстве, по мнению Пестеля, должна быть и власть "блюстительная", которая контролировала бы точное исполнение законов в стране и следила бы за тем, чтобы Народное вече и Державная дума не выходили за рамки, установленные законом. Центральный орган блюстительной власти — Верховой собор — состоял из 120 "бояр", избиравшихся пожизненно.
В России, о которой мечтал Пестель, не могло быть крепостного права, т. к. "обладать другими людьми как своей собственностью есть дело постыдное... противное законам естественным... Рабство в России должно быть решительно уничтожено". Глава Южного общества предполагал освободить крестьян с землей и закрепить за ними все права гражданства. Он собирался также уничтожить военные поселения и передать "поселенную землю" крестьянам в свободное пользование. Правительство в новой России должно всемерно поддерживать предпринимательство. Предложил Пестель и новую налоговую систему. Он исходил из того, что всякого рода натуральные и личные повинности следует заменить денежными. Налоги должны были быть "взываемы с имущества граждан, а не с лиц их".
Попытался Пестель разрешить в "Русской правде" и национальный вопрос. Он полагал, что право на независимость могут получить только сильные нации, способные противостоять захватчикам. Для малых же народов лучше и полезнее будет, если "они соединятся духом и обществом с большим государством и совершенно сольют свою народность с народностью господствующего народа...". В то же время Пестель часто подчеркивал, что люди, совершенно независимо от их расовой и национальной принадлежности, равны от природы, поэтому великий народ, подчинивший себе малые, не может и не должен использовать свое превосходство для их угнетения.
Южное общество признало опорой движения армию, считая ее решающей силой революционного переворота. Члены общества намеревались взять власть в столице, вынудив царя отречься. От всех членов Общества требовалось безоговорочное подчинение руководящему центру — Директории.
В Северном обществе программные и тактические вопросы обсуждались обычно на вечерах или обедах у Н. Муравьева или на "Русских завтраках" у Рылеева. Умеренное крыло северян поддерживало "Конституцию" Муравьева. Радикалы (Рылеев, братья Бестужевы, Оболенский, Пущин и др.) склонялись к "Русской правде". В своей "Конституции" Н. Муравьев выделил законодательную, исполнительную и судебную власти. Высший законодательный орган власти — Народное вече — состоит из Палаты представителей и Верховной думы. Высшая исполнительная власть будет принадлежать императору, но роль его такова же, как и у американского президента.
Муравьев провозгласил свободу слова, печати, вероисповедания, равенство всех перед законом, неприкосновенность личности, священность права собственности, обеспечение безопасности жизни и собственности, суд присяжных. Судебную систему он заимствовал у англичан — предполагал ввести выборных и несменяемых судей. Землю у помещиков он отбирать не планировал. Вняв критике декабристов, он пересмотрел вопросы, касающиеся владения землей, и предложил предоставлять освобожденным крестьянам не только усадебные участки с хозяйственным инвентарем, но и полевые наделы в размере двух десятин на крестьянский двор.
Постепенно между двумя организациями наладились контакты. Лидеры Южного общества стремились объединить все революционные силы России. Весной 1824 г. Пестель побывал в северной столице, где вел переговоры о слиянии обществ и едином плане действий на будущее. Петербуржцы с интересом отнеслись к "Русской правде" как к программе южан, хотя их не вполне устраивали положения, регламентирующие последующее устройство России. В конце концов заговорщики запланировали работу над приемлемым для всех проектом конституции и совместное выступление летом 1826 г.
4. Общество соединенных славян Еще с лета 1821 г. Южное общество поддерживало связь с Польским патриотическим обществом. В 1825 г. к Южному обществу примкнуло Общество соединенных славян, возникшее в Новгород-Волынске по инициативе братьев Петра и Андрея Борисовых и ссыльного поляка Юлиана Люблинского еще в 1823 г. Соединенные славяне принадлежали в основном к малоимущему дворянству. Главной своей задачей они считали борьбу против крепостничества и деспотизма, за объединение всех славянских народов в демократическую федерацию.
Общество соединенных славян стремилось вовлечь в движение местных жителей. Оно было против захвата власти в стране путем военного переворота. Несмотря на расхождение с южанами в последнем вопросе, все "славяне" (52 человека) вошли в Южное общество — во имя великой цели.
Планам революционеров не суждено было осуществиться. Ситуация междуцарствия подтолкнула активных членов Северного общества принять решение о немедленном выступлении в столице. Действовать северянам пришлось в изоляции от их южных единомышленников. Разгром восстания на Сенатской площади и выступления Черниговского полка на юге положили конец декабристским организациям. Выработанные декабристами основы освободительной борьбы, конституционные проекты и организационный опыт сыграли значительную роль в воспитании последующих поколений борцов с самодержавием.
III. Восстание в Петербурге и на Украине
"Неожиданная смерть Александра I (19 ноября 1825 г.) вызвала династический кризис".* * Энциклопедия "История России". М.: Аванта+, 1999. Т. 3 В соответствии с указом Павла о порядке престолонаследия, престол, в виду отсутствия у Александра прямых наследников, должен был перейти к старшему из оставшихся братьев — Константину. Но еще в 1823 г. по приказанию Александра был заготовлен манифест об отречении Константина и о передаче прав на престол следующему по старшинству брату — Николаю. К манифесту было приложено письмо Константина с просьбой освободить его от тех прав, которые он "по рождению своему может иметь".
Все это держалось в глубокой тайне. Вот почему в связи со смертью старшего брата Николай оказался в затруднительном положении. С одной стороны, ему бесспорно была известна воля Александра, предоставлявшая ему все права на российской престол, но, с другой стороны, он не мог не знать, что "добровольное"* отречение Константина было вынужденным, а мысль о возможности стать российским императором или, в крайнем случае, польским королем Константином не оставлена. Если бы даже Константин и не претендовал на русский престол, но только попытался бы захватить польскую корону, это все равно означало бы для Николая полную катастрофу, поскольку в его руках реальной силы не было вовсе. Все заставило Николая 27 ноября 1825 г. поспешить с присягой Константину.
* С. Г. Пушкарев. Обзор русской истории. Ставрополь: Кавказский край, 1993.
В свою очередь, Константин, получив вечером 25 ноября известие о смерти Александра, собрал своих приближенных и сообщил им, что он отрекается от престола в соответствии с обещанием, данным им покойному брату. Действительно, объявить о своем вступлении на престол, находясь в Варшаве, вдалеке от гвардии, зная при этом, что Николай также претендует на престол, было, конечно, весьма рискованно.
Наступил династический кризис, который завершился окончательным переходом власти к Николаю I, присяга новому императору была назначена на понедельник, 14 декабря.
К началу 1825 г. руководство Северным обществом почти полностью обновилось. С отъездом из Петербурга Трубецкого его место в думе занял Рылеев, а Н. Муравьева заменил А. Бестужев. Из старых членов думы остался в Петербурге лишь один Оболенский. Значительно обновился и состав рядовых членов общества. Рылеев привлек в организацию Каховского, Якубовича, братьев Н. и П. Бестужевых, Завалишина и других, Каховский — ряд офицеров гренадерского полка; при помощи Завалишина была налажена связь с группой офицеров-моряков. Кроме того, в общество в это время вступило значительное число офицеров Измайловского, Финляндского и Кавалергардского полков. Но, несмотря на [кн.] численный рост организации, вопрос о времени выступления и о подготовленности к нему еще нельзя было считать решенным.
На севере уже знали о всех тех событиях, которые произошли в Южном обществе. Вернувшийся из Киева Трубецкой сообщил о слиянии Южного общества с Обществом соединенных славян* и о готовности южан выступить. Трубецкой высказал предположение, что южане, "по всей вероятности, приступят к действию в 1826 г.".* * Г. В. Чагин. Декабристы в Москве. М.: Детская литература, 1987.
В ноябре 1825 г. в Петербург вновь приехал представитель Южного общества Корнилович, сообщивший о решении южан начать восстание и об их переговорах с "Польским патриотическим обществом".* Все это не могло не заставить северян действовать еще активнее, не могло не вселять веры в успех дела. Но последовательный процесс подготовки к восстанию был неожиданно нарушен вначале болезнью, а затем смертью Александра.
Считая, что активные действия не могут быть отложены при данной ситуации, члены Северного общества решили избрать руководителя и выдвинули на этот пост князя Трубецкого. О том, что Трубецкой был избран диктатором значительно раньше, чем было принято решение выступить, свидетельствуют Оболенский и Рылеев. При этом Рылеев называет даже дату выборов, считая, что они произошли в день присяги Константину, т. е. 27 ноября. И с этого момента, как показал он на следствии, "начались решительные и каждодневные совещания".
"Дом Рылеева, — как свидетельствует Бестужев, — сделался сборным местом наших совещаний, а он — душой оных".
Неопределенность, которая создалась в вопросе о престолонаследии после отречения Константина, сразу показала, что и после присяги новому императору благоприятная обстановка для выступления на севере еще не упущена. И чем больше запутывался вопрос о престолонаследии, тем очевиднее становилась для членов общества необходимость выступления, т. к. подобного стечения благоприятных обстоятельств вряд ли можно было ожидать в недалеком будущем.
Решение выступить требовало от северян формулирования ряда вопросов программного характера, получавших теперь уже чисто практическое значение. Документом, который, с одной стороны, определял бы направление дальнейших мероприятий в области государственного и социального переустройства страны, а с другой — довел бы до граждан сущность произошедшей революции, должен был явиться так называемый "Манифест русскому народу".
Мы не располагаем окончательным текстом этого документа. Писали его накануне восстания, и, вероятно, отредактированный экземпляр, если таковой и имелся, был сразу же после событий 14 декабря уничтожен. До нас дошло лишь конспективное изложение содержания манифеста, написанное рукою Трубецкого. В показаниях членов тайного общества имеются данные, что, помимо Трубецкого, в составлении манифеста принимали участие и другие члены организации — Н. Бестужев, Штейнгель, Батеньков, Пущин и Рылеев.
Манифест, на мой взгляд, очень важен, и поэтому я хотела бы привести несколько основных его положений.
Первый и второй пункты манифеста провозглашали "уничтожение бывшего правления" и "учреждение временного, до установления постоянного, выборного правления".* * С. Б. Окунь. Декабристы. М.: 1972.
В том государственном строе, который устанавливался манифестом, монарху, даже при максимальном ограничении его прав, места не оставалось.
Законодательные функции, по манифесту, полностью переходили в ведение "палаты представителей народных"*, т. е. Учредительного собрания.
Северяне приняли решение об аресте всей царской фамилии. Но чтобы исключить какие бы то ни было попытки свершить государственный переворот с целью восстановления монархии, Рылеев, поддерживаемый частью членов тайного общества, отказывается в ночь на 14 декабря от плана ареста царя, предлагая Каховскому убить Николая. Этим актом вопрос о форме правления был бы предрешен окончательно и бесповоротно.
Помимо упразднения "бывшего правления", "Манифест к русскому народу" объявляет уничтожение сословного неравенства и крепостного права. А это, на мой взгляд, одна из самых насущных проблем того времени. Страна ждала, как я считаю, радикальных перемен, и прежде всего — в крестьянском вопросе.
Вопрос о наделении крестьян землей в Манифесте затронут не был. Решение этой проблемы, наиболее острое для дворянства, очевидно, предполагалось возложить на Учредительное собрание. Однако то обстоятельство, что сохранение земли за помещиками не было декларировано, в совокупности с известными нам взглядами членов республиканского крыла Северного общества по этому вопросу дает основание предполагать стремление к его радикальному разрешению.
Значительное место в этом документе отводилось преобразованию армии. В манифесте объявлялось уничтожение военных поселений и рекрутской повинности как обязанности одного лишь крестьянского сословия. Срок службы подлежал "убавлению", и солдаты, прослужившие 15 лет, имели право на немедленное увольнение. В дальнейшем временному правлению предлагалось распространить рекрутскую повинность на все сословия и заменить постоянную армию милиционной.
Внимание членов общества и его руководителей в дни, предшествующие выступлению, было сконцентрировано на конкретном плане восстания.
Декабристы стремились придать революции "законный" характер, и провозглашение "Манифеста к русскому народу" от имени Сената должно было послужить исходным моментом переворота. Начальные события, по плану, должны были развернуться на Сенатской площади. Именно там планировался сбор первых восставших полков. Их присутствие на площади должно было воздействовать на Сенат и заставить его дать согласие на обнародование манифеста.
Поскольку вначале предполагался арест Николая и всей царской фамилии, важнейшей задачей был захват Зимнего дворца.
Занятие Зимнего дворца, которое возлагалось на Гвардейский морской экипаж, стало бы овладением не только резиденцией царской семьи, но и одним из центров государственного управления, поскольку здесь заседал Государственный Совет, а главное, здесь находился штаб контрреволюции. Вот почему и последующее решение некоторых членов тайного общества убить Николая, которое могло быть осуществлено и вне дворца, не лишило эту операцию его первоначального значения. В дальнейшем предполагался захват Петропавловской крепости и других важнейших центров столицы.
Восстание в Петербурге должно было явиться сигналом к выступлению на местах — и, в первую очередь, на Украине, где к активным действиям готовилось Южное общество.
Накануне восстания членам Северного общества стало известно, что в руках Николая находятся все нити их заговора. 12 декабря, вечером, к Николаю явился поручик Егерского полка Я. Ростовцев и сообщил о существовании в Петербурге заговора и о намерениях заговорщиков выступить в день присяги новому императору.
13 декабря Николай подписал манифест о своем вступлении на престол, пометив его 12 числом, датой разрешения династического кризиса. На понедельник, 14 декабря, была назначена присяга новому императору.
13 декабря, вечером, у Рылеева происходило последнее совещание. Необходимость выступления у присутствующих сомнения не вызывала. "Ножны изломаны, и сабель спрятать нельзя",* — заявил кто-то из участников совещания. Однако сведения о положении в отдельных гвардейских полках внушали серьезные беспокойства. Было очевидно, что судьбу восстания должны будут решить ход принесения присяги в полках, способность отдельных членов тайной организации вызвать в этот момент у солдат недоверие к ее законности и возможность воспользоваться создавшимся замешательством для того, чтобы увлечь за собой солдат и осуществить задуманное.
Однако ранним утром 14 декабря произошли события, которые нарушили заранее разработанный план.
В 6 часов утра Якубович, который должен был возглавить Гвардейский морской экипаж, направляемый для взятия Зимнего дворца, заявил Рылееву о своем отказе выполнить возложенные на него поручения. В это же время Каховский, соглашавшийся убить Николая под видом самостоятельно предпринимаемого террористического акта, также отказался от его осуществления. Все эти события, хотя и не срывали полностью намеченного плана, но требовали незамедлительных мер, и в первую очередь замены Якубовича Николаем Бестужевым, о чем необходимо было срочно предупредить офицеров Гвардейского морского экипажа.
Вскоре к Рылееву приехал Трубецкой и сообщил, что начался съезд сенаторов в Сенате, где присяга назначена на 7 часов утра. Действовать в данный момент было нельзя: полки на площадь не были выведены, и восстание еще не началось. План восстания требовал срочных и кардинальных изменений. Ситуация еще больше увеличивала роль диктатора, от которого зависело принятие немедленных решений как в связи с уже изменившимися обстоятельствами, так и с теми новыми неожиданностями, которые могли возникнуть в дальнейшем. Но диктатор Трубецкой к этому времени, ничего не говоря товарищам, уже, очевидно, решил не принимать на себя руководство восстанием.
Приближалось время решительных действий. "Это было, — вспоминает декабрист Штейнгель, — смутное петербургское декабрьское утро с восемью градусами мороза. До девяти часов весь правительствующий Сенат был уже во дворце. Тут и во всех полках гвардии производилась присяга. Беспрестанно скакали гонцы с донесениями, где и как шло дело. Казалось все тихо...".* * П. В. Ильин. 14 декабря 1882 г. Воспоминания очевидцев. СПб: Гуманитарное агенство "Академический проект", 1999 г.
А тем временем Николай I принимал присягу во всех полках гвардии. Первыми присягнули конногвардейцы. Небольшая заминка произошла у кавалергардов, но, в конечном счете, все прошло благополучно. Пришла очередь Московского полка. Здесь в момент присяги, помимо офицеров этого полка, члена Северного общества Михаила Бестужева и недавно привлеченного в общество Щепина-Ростовского, находился также Александр Бестужев. Воспользовавшись тем, что начало присяги в Московском полку из-за опоздания командующего гвардейским корпусом генерала Бистрома несколько задержалось, брать 1я Бестужевы направились в 6-ю роту, которой командовал Щепин-Ростовский, где Александр Бестужев произнес горячую речь с призывом не присягать Николаю. Выступление незнакомого офицера произвело большое впечатление на солдат. Далее Александр Бестужев и Щепин-Ростовский направились в 3-ю роту, которой командовал Михаил Бестужев. Ротный командир призывал солдат последовать примеру Семеновского полка. Бестужеву и Щепину-Ростовскому удалось вывести на улицу около 800 человек. Попытка командира полка и некоторых офицеров преградить солдатам выход из казарм окончилась неудачей.
Придя в одиннадцатом часу на Сенатскую площадь, московцы построились в каре. Никого из назначенных накануне руководителей восстания на площади не оказалось. Московцы в полном боевом порядке ожидали помощи и дальнейших распоряжений. Часа через два к каре московцев присоединились лейб-гренадеры, а затем и матросы Гвардейского морского экипажа.
В лейб-гвардии гренадерском полку присяга Николаю проходила вначале почти без инцидентов. Однако вскоре прибывший в казармы полка декабрист Одоевский сообщил одному из ротных командиров, Сутгофу, о событиях в Московском полку.
Сутгоф, член Северного общества, поспешил вывести свою роту из казарм и, переправившись по льду через Неву, направлялся прямо к Сенатской площади. Несколько позже поручику Панову удалось увлечь за собой еще часть полка. В общей сложности, Сутгофу и Панову удалось привести на площадь 1250 человек.
Наибольшего успеха достигли члены Северного общества в Гвардейском морском экипаже. Из 1280 матросов экипажа на площадь вышло 1100 человек.
Таким образом, 14 декабря 1825 г. членам Северного общества удалось сконцентрировать на площади более 3 тыс. человек.
Попытки уговорить солдат принять присягу Николаю повторялись еще несколько раз, чередуясь с попытками применить вооруженную силу.
Все призывы к солдатам поверить в законность прав Николая на престол и добровольность отречения Константина оставались тщетными. Солдаты держались бодро, не поддавались ни на какие уговоры.
После того как первые попытки уговорить солдат разойтись успеха не имели, Николай решил разогнать восставших при помощи конницы. Атаки конногвардейцев и кавалергардов были легко отбиты восставшими. Но от обороны к нападению восставшие не перешли, несмотря на то, что и выстроенные на Сенатской площади солдаты, и находившиеся с ними члены тайного общества не могли не видеть, что их возможности далеко не исчерпываются теми силами, которые здесь представлены.
Бесспорное сочувствие восставшим, которое проявлялось со стороны войск, еще формально находившихся на правительственной стороне, легко могло перейти в активную помощь им.
Горячее сочувствие восставшим проявляли и народные массы. В Петербурге в это время проживало более 420 тыс. человек. Из них более 68 % составляло трудовое население столицы (крестьяне, дворовые, разночинцы и пр.). Жители Петербурга внимательно следили за развертывающимися на их глазах событиями. Как только солдаты Московского полка вышли за ворота казарм, они были окружены многочисленной толпой горожан.
Это, на мой взгляд, — лишнее доказательство того, что люди (не все, конечно) ждали, верили и возлагали свои самые "радужные" надежды на декабристов.
Даже сам Николай вспоминал, что настроение толпы было далеко не в пользу "божьего помазанника".* Прежде чем перейти к решительным действиям против восставших, были приняты меры для разгона собравшейся на площади толпы. Против народных масс вначале предприняли несколько атак конной гвардии. Но атаки были отбиты, и лишь несколько позднее, под давлением полиции, народ начал отступать. Характерно, что некоторые из теснимой полицией толпы просили восставших продержаться еще немного, обещая им скорую поддержку.
Диктатор князь Трубецкой не принял командования. На площади он не появлялся. Фактически восставшие остались без руководства.
Общее командование взял на себя Оболенский. Ему помогал И. И. Пущин. Находясь уже в отставке, он был не в военной одежде, но солдаты охотно слушали его команду, видя его спокойствие и бодрость. На некоторое время к каре приезжал Рылеев, но вскоре уехал хлопотать о помощи. Неотлучно на площади находились братья Бестужевы. Александр Бестужев принимал деятельное участие в построении каре. Однако дальше организации обороны и обнадеживания солдат руководители не пошли.
Таким образом, инициатива оказалась в руках Николая. Когда кавалерийские атаки себя не оправдали, Николай решил окружить каре декабристов присягнувшими ему войсками. Окружение должно было лишить восставших подкреплений и моральной поддержки, изолировать от народных масс и помешать их движению к Петропавловской крепости, Зимнему дворцу и другим стратегическим центрам столицы.
Но окружение площади, которого правительственной стороне удалось достигнуть часам к трем дня, еще не означало поражения восставших. Среди войск, находившихся на стороне Николая, значительная часть сочувствовала декабристам. Надвигавшаяся темнота могла способствовать присоединению новых частей к восставшим. На это бездействие полка декабристы и делали свою основную ставку. На правительственной стороне не могли не понимать опасности дальнейшего промедления. "Государь, — предостерег Николая генерал Сухозанет, — сумерки уже близки, а толпа бунтовщиков увеличивается. Темнота в этом положении опасна..." Прямая атака против каре декабристов была невозможна: непосредственное соприкосновение солдат с восставшими могло завершиться братанием. У Николая был лишь один выход — обратиться к помощи артиллерии.
Распространенное представление о полной неподготовленности декабристов к активному сопротивлению не соответствует действительности. Небоеспособными на Сенатской площади были лишь матросы Гвардейского морского экипажа, в подавляющем большинстве вышедшие на площадь с ружьями, но без боевых патронов. Но среди матросов кое-кто имел, очевидно, боевые заряды. Как свидетельствует один из декабристов, когда конногвардейцы попытались атаковать гвардейский экипаж, "матросы их встретили боевыми зарядами, ранили полковника Вельо и многих конногвардейцев".
Московцы и лейб-гренадеры, учитывая возможность вооруженного столкновения, выступили, имея боевые патроны. В своих записях М. Бестужев пишет, что, раздав боевые патроны, он выстроил свою роту во дворе и разослал надежных агентов в другие роты, чтобы те брали с собой боевые патроны и выходили из казармы на двор. А. Сутгоф, как свидетельствует Розен, вывел свою роту лейб-гренадеров "в полной походной амуниции, с небольшим запасом хлеба, предварив ее о предстоящих действиях".* * М. Н. Нечкина. Декабристы. М.: Мысль, 1997. Но захватом огнестрельного оружия, по существу, и ограничилась подготовка к событиям 14 декабря. Вопросами технической подготовки восстания декабристы не занимались. Они недооценили возможностей сосредоточить ее в своих руках. Но даже на Сенатской площади не все было потеряно, и восставшие еще имели шансы овладеть артиллерией.
Среди артиллеристов имел даже место случай отказа стрелять "по своим". Об этом свидетельствует ряд современников. "Когда наконец решено было прибегнуть к картечи, — сообщает в своих записках Голицын, — то государь скомандовал: "Первая!", а Бакунин, командовавший двумя первыми орудиями, подхватил команду: "Пли!", но, увидев, что после команды "Первая, пли!" номер с пальником замялся и не наложил пальника на трубку, подскочил к нему с энергичным словом "Что ты?". "Ваше благородие — свои", — тихо отвечал номер с пальником. После этого Бакунин выхватил у солдата пальник, "сам нанес его на трубку и произвел первый выстрел".
"Первая пушка грянула, картечь рассыпалась, — вспоминает последний эпизод памятного дня 14 декабря Н. Бестужев, — одни пули ударили в мостовую и подняли рикошетом снег и пыль столбами, другие — вырвали несколько рядов из фронта, третьи — с визгом пронеслись над головами и нашли свои жертвы в народе, лепившемся между колоннами Сенатского дома и на крышах соседних домов". Из трех орудий, расположенных около угла здания Адмиралтейства, было сделано подряд несколько выстрелов картечью прямо из колонны. "Орудия наводить не было надобности, расстояние было слишком близкое", — вспоминает генерал Сухозанет. После второго выстрела толпа восставших вздрогнула и побежала.
Некоторые декабристы делали какие-то попытки организовать отпор, но успехом они не увенчались.
Всячески стремясь не упустить благоприятной возможности, Пестель решает начать восстание, не дожидаясь активных действий на севере. 1 января 1826 г. Вятский полк должен был нести караул в главной квартире 2-й армии. Этим Пестель и решил воспользоваться с целью ареста высшего командования, что должно было полностью деморализовать на юге правительственную сторону и лишить ее возможности оказать какое-либо сопротивление восставшим. Теперь необходимо было, по мнению Пестеля, действовать смело и решительно, вне зависимости от тактики и возможностей Северного общества.
Южане имели все основания предполагать, что их организация раскрыта и находится накануне разгрома. Общество действительно было раскрыто.
Густая сеть провокаций, опутавшая южную организацию, привела к аресту Пестеля еще до того момента, когда он успел возглавить предполагаемое выступление.
Вслед за Пестелем были арестованы Юшневский, Крюков и другие члены Тульчинской управы, которая оказалась физически разгромленной. Каменская же управа была, во-первых, малочисленной, а во-вторых, значительную часть ее членов составляли отставные военные, лишенные связи с солдатами. Надежда на поддержку военных поселений не оправдалась.
Утром 30 декабря из Ковалевки в направлении к Василькову уже выступили две роты Черниговского полка.
Во главе восставших рот, кроме Муравьева, теперь находился и возвратившийся Бестужев-Рюмин. Муравьев рассчитывал достигнуть Василькова в один переход, для чего необходимо было пройти более тридцати верст.
Обо всем случившемся в Трилесах в Василькове уже знали. Здесь ожидали прихода восставших и приняли некоторые меры предосторожности. Майор Трухин, который теперь командовал не присоединившейся к восставшим частью Черниговского полка, увеличил в городе караулы и отдал распоряжение о сборе в Васильков всех остальных рот. Прибывшие в город офицеры Черниговского полка Соловьев и Щеполло немедленно были арестованы как участники восстания. Командование Черниговского полка намеревалось оказать у Василькова упорное сопротивление двум восставшим ротам, рассчитывая на их полный разгром.
Но во второй половине дня 30 декабря 1825 г. авангард восставших под командованием Сухинова, не встретив никакого сопротивления, вступил в город. Восставшие направились к центральной городской площади. Сюда во главе с освобожденным из-под ареста Соловьевым явились расположенные в Василькове роты Черниговского полка. Ночь восставшие провели в Василькове. В вечернем приказе предложено было всем ротам собраться на площади на следующий день утром. Теперь, когда подавляющая часть полка была на стороне декабристов, нужно было решить вопрос о плане дальнейших действий.
31 декабря в 12 часов дня Муравьев собрал солдат на площади. По его приказу полковой священник прочел перед фронтом революционный "катехизис". Этот агитационный документ, написанный в форме вопросов и ответов, сочинен был Сергеем Муравьевым-Апостолом и Бестужевым-Рюминым. После чтения "катехизиса" восставшие черниговцы отправились в брусиловском направлении к Мотовиловке. Вечером роты Черниговского полка вступили в это местечко. Переночевав в Мотовиловке, восставшие не двинулись, однако, дальше. Была объявлена "по случаю Нового года" дневка.
В распоряжении Муравьева здесь было уже около тысячи человек. В Василькове к двум приведенным Муравьевым ротам присоединились еще три — 2-я, 4-я и 6-я мушкетерские. 1 января утром в Мотовиловку поручик Быстрицкий привел 2-ю мушкетерскую роту, которая с готовностью присоединилась к восставшим.
В Мотовиловке как солдаты, так и руководители восстания имели возможность убедиться в том сочувствии, которое встречает их борьба со стороны украинских крепостных крестьян.
2 января утром восставший полк оставил Мотовиловку, взяв направление на Белую Церковь, а не на Брусилов, как это предполагалось раньше. Изменение направления в сторону Белой Церкви, т. е. отказ от первого и третьего вариантов плана, которым Муравьев отдавал предпочтение, и выбор второго, который казался ему вначале наименее выгодным, объясняется рядом моментов.
Вопрос о выборе киевского или житомирского направления должен быть разрешен, как мы уже знаем, в Брусилове. Но, остановившись на ночевку в Мотовиловке, Муравьев, судя по некоторым данным, утром 2 января получил сведения, что движение на Брусилов не только не безопасно, но при создавшихся условиях совершенно бесцельно.
2 января утром в Мотовиловку приехал офицер Черниговского полка Маевский.
1 января, в тот же день, когда Муравьев с таким нетерпением ждал возвращения своего посланца, Мозалевский в момент выезда из Киева был арестован.
Ничего не зная о судьбе Мозалевского, Муравьев, однако, понял, что движение на Киев столь же неосуществимо, как и движение на Житомир через Брусилов, поэтому было решено двинуться на Белую Церковь, где Муравьев рассчитывал на присоединение 17-го Егерского полка.
В 4 часа дня 2 января Черниговский полк занял деревню Пологи, расположенную в 15 верстах от Белой Церкви.
3 января 1826 г. Черниговский полк оставил Пологи и направился вновь на Ковалевку и Трилесы, откуда он начал свое движение, намереваясь дойти до Житомира. Таким образом вновь всплыл третий вариант плана, к тому же теперь мало реальный ввиду значительной потери во времени.
Во второй половине дня на пути из Ковалевки в Трилесы Черниговский полк внезапно был обстрелян картечью. Это был отряд генерала Гейсмара, посланный для разгрома черниговцев. "Первый картечный выстрел, — рассказывает Горбачевский, — ранил и убил несколько человек. С. Муравьев хотел вызвать стрелков; новый выстрел ранил его в голову, поручик Щепилло и несколько рядовых пали на землю мертвыми. С. Муравьев стоял, как бы оглушенный, кровь текла по его лицу. Он собрал все свои силы и хотел сделать нужные распоряжения, но солдаты, видя его окровавленным, поколебались; первый взвод бросил ружья и рассыпался по полю; второй следовал его примеру; прочие, остановясь сами собою, кажется, готовились дорого продать свою жизнь. Несколько метких картечных выстрелов переменили их намерение... Мужество солдат колебалось: Сухинов, Кузьмин и Соловьев употребили все усилия к возбуждению у них прежних надежд и бодрости... но все было тщетно. Вид убитых и раненых, отсутствие С. Муравьева нанесли решительный удар мужеству восставших черниговцев: они, бросив ружья, побежали в разные стороны".
Шесть дней миновало с того момента, как восстала 5-я мушкетерская рота Черниговского полка. За эти шесть дней ненамного возросла численность восставших и не велик был путь, ими пройденный. Из Трилес 19 декабря выступила одна рота, в Трилесы 3 января возвращались шесть рот все того же Черниговского полка. В маршруте движения восставших повторяются названия одних и тех же населенных пунктов. Руководители движения думали о походе на Киев, они стремились к Житомиру или, в крайнем случае, к Белой Церкви, а в то же время, в сущности, так и не вышли из района мелких поселков, где был расположен Черниговский полк.
В чем же причины неудачи восстания Черниговского полка? Мне кажется, что общие причины неудачи восстания в Петербурге, продолжавшегося несколько часов, и восстания на юге, продолжавшегося несколько дней, совершенно тождественны. И в том, и в другом мы наблюдаем полное игнорирование основных принципов, обеспечивающих успех вооруженного восстания: "
1. Никогда не играть с восстанием, а, начиная его, знать твердо, что надо идти до конца.
2. Необходимо собрать большой перевес сил в решающем месте, в решающий момент, ибо иначе неприятель, обладающий лучшей подготовкой и организацией, уничтожает повстанцев.
3. Раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью и непременно, безусловно переходить в наступление. "Оборона есть смерть вооруженного восстания".
4. Надо стараться захватить врасплох неприятеля, уловить момент, пока его войска разбросаны.
5. Надо добиваться ежедневно хоть маленьких успехов (можно сказать: ежечасно, если дело идет об одном городе), поддерживая во что бы то ни стало "моральный перевес". * * В. И. Ленин. Полное собрание сочинений. Т. 34, С. 389.
Мне кажется, что отказ накануне восстания некоторых офицеров, связанных с тайным обществом, поддерживать своими силами черниговцев или их преждевременный арест, неминуемый при пассивности солдатской массы, оставшейся вне поля зрения декабристов, означал, что часть, в которой данный офицер служил, не только не примет участия в движении, но и сможет быть использована для его подавления.
Непосредственно столкнувшись в Мотовиловке с сочувственными отношениями крепостных крестьян, сообщив им, что борются они "за волю", руководители восстания, однако, не приняли никаких мер для привлечения крестьян к активному участию в движении. А ведь к этому имелись все предпосылки, и не случайно в 1826—1827 гг. Украина и, в частности, район, где проходил Черниговский полк, стали ареной активных крестьянских выступлений.
IV. Суд над декабристами
"Какими красками описать отвратительный вид, который представляли царь и его дворец в эти часы, посвященные мести?!" Декабрист А. М. Муравьев Аресты в Москве продолжались весь январь 1826 г. Последним 27 января был арестован В. С. Норов. Всего, как установлено, в Москве было арестовано по делу декабристов 28 человек; 4 февраля через Москву в Петербург провезли арестованного Грибоедова. А потом наступил неправедный суд...
Жестокость нового императора не знала границ. "Если явилась бы необходимость, я приказал бы арестовать половину нации ради того, чтобы другая половина осталась незараженной", — цинично заявлял он, когда ему напоминали о снисхождении. Чем больше привозили в Петербург закованных в кандалы декабристов, тем быстрее проходил у Николая I страх за свой престол. Теперь он сам хотел руководить следствием, опасаясь, как бы без него следственный комитет не оказался слишком либеральным. Поэтому в следственный комитет вошли девять вернейших царю сановников, в том числе брат, великий князь Михаил Павлович, и "6 генерал-адъютантов, по званию и по душе усердных николаевских холопов".
Несмотря на все унижения, которым Николай I и члены следственного комитета старались подвергнуть заключенных Петропавловской крепости, большинство узников держалось на допросах с достоинством и честью.
"Я никогда не был изменником моему Отечеству, которому желал добра, которому служил не из-за денег, не из-за чинов, а по долгу гражданина...", — с гневом сказал С. Г. Волконский генерал-адъютанту Дибичу, назвавшему его изменником. За оскорблением следовали и прямые угрозы: "Я вас в крепости сгною...", — закричал Николай I на Ивана Александровича Анненкова, отказавшегося на допросе выдать своих товарищей по обществу. Иногда император особенно хитрил, выступал как умелый инквизитор с хорошими артистическими задатками. Он разыгрывал на допросах мелодрамы, внешне начинал жалеть допрашиваемого, особенно если перед ним находился совсем молодой человек. "Что вы, батюшка, наделали? — говорил он елейным голосом поручику Александру Гангеблову. — Вы знаете, за что вы арестованы?.. Я с вами откровенен, платите и вы мне тем же..."* Все методы были пущены в ход, и иногда это достигало цели.
Но те из декабристов, кто был постарше и хорошо знал царские "милости", не поддавались ни посулам, ни угрозам нового императора. Так, свой первый разговор с Николаем I Иван Дмитриевич Якушин запомнил во всех подробностях на всю жизнь: "Что вам угодно, государь, от меня?" — "Я, кажется, говорю вам довольно ясно: если вы не хотите губить ваше семейство и чтобы с вами не обращались как со свиньей, то вы должны во всем признаться". — "Я дал слово не называть никого; все же, что знал про себя, я уже сказал его превосходительству", — ответил я, указывая на Левашова, стоящего поодаль в почтительном положении. "Что вы мне с его превосходительством и с вашим мерзким честным словом!" — * "Назвать, государь, я никого не могу!" Новый император отскочил три шага назад, протянул ко мне руку и сказал: "Заковать его так, чтобы он пошевелиться не мог".
Но были среди арестованных люди, вызывавшие особенное пристрастие следственного комитета. Больше всех допросов и очных ставок было у схваченного в Тульчине 13 декабря 1825 г., накануне восстания в столице, командира Вятского пехотного полка полковника Павла Ивановича Пестеля. Царь и его приближенные быстро поняли роль и значение Пестеля как вождя всего революционного движения, поэтому считали его особенно опасным "государственным преступником". "Никто из подсудимых не был допрашиваем в комиссии более него; никто не выдержал столько очных ставок, как опять он же; и везде и всюду он был верен себе самому. Ничто не поколебало твердости его", — вынужден был признать мужество Пестеля и очевидец всего происходящего протоиерей Мысловский. Царские слуги хорошо понимали, что, окажись Пестель 14 декабря на Сенатской площади, — неизвестно, кто бы кого допрашивал.
С тяжелой раной на голове, закованный в кандалы, был доставлен в Зимний дворец Сергей Иванович Муравьев-Апостол, руководитель восстания Черниговского полка. Несмотря на сильные страдания, он также мужественно держался на допросах, полностью убежденный в правоте своего дела.
"Одаренный необыкновенным умом, получивший отличное образование... он был в своих мыслях дерзок и самонадеян до сумасшествия, но вместе скрытен и необыкновенно тверд", — писал о Муравьеве-Апостоле много лет спустя сам император Николай I.
Судьба декабристов была предрешена Николаем I, его личным отношением, степенью антипатии к каждому подсудимому, а также воздействием на императора родственников и друзей несчастных узников. Результатом работы суда стал список, состоящий из ста двадцати одного "государственного преступника", разделенных на одиннадцать разрядов, по степени виновности.
Вне разрядов были поставлены П. И. Пестель, К. Ф. Рылеев, С. И. Муравьев-Апостол, М. П. Бестужев-Рюмин и П. Г. Каховский, "осуждаемые к смертной казни четвертованием". В число тридцати одного "государственного преступника первого разряда, осуждаемых к смертной казни отсечением головы", вошли многие, связанные с Москвой декабристы-северяне: С. П. Трубецкой, Е. П. Оболенский, В. К. Кюхельбекер, Н. М. Муравьев, И. И. Пущин, И. Д. Якушин, южане — М. И. Муравьев-Апостол, В. П. Давыдов, С. Г. Волконский и другие члены тайных обществ, дававшие личное согласие на цареубийство, а также проявившие наибольшую активность в период восстания как в Петербурге, так и на юге. К ссылке на вечную каторгу приговаривались В. И. Штейнгель и Г. С. Батеньков. Большая часть членов Московской управы, среди которых были М. М. Нарышкин, М. А. Фонвизин, П. А. Муханов и некоторые другие, попали в четвертый разряд и были осуждены на 15 лет каторжных работ с дальнейшим поселением в Сибири.
И хотя чуть позже для первого разряда смертная казнь была заменена вечной каторгой, такой суровой расправы над декабристами не ожидал никто. И самые ярые приверженцы монархии увидели жестокость нового императора. "Даже мой отец, — вспоминал А. И. Герцен, — несмотря на свою осторожность и на свой скептицизм, говорил, что смертный приговор не будет приведен в действие, что все это делается для того, чтобы поразить умы. Но он, как и все другие, плохо знал юного монарха".
Сразу же после свершения казни Николай I со всеми приближенными едет на коронацию в Москву, словно хочет спастись от преследования теней повешенных, укрыться за толстыми кремлевскими стенами. 19 июля московское духовенство устраивает ему в Кремле "очистительное молебствие". Но не все было спокойно в многосотенной толпе народа, окружившего соборную площадь Кремля. Тут и там шныряли при полной форме и переодетые полицейские.
Здесь же, на площади, "потерянный в толпе" стоял четырнадцатилетний мальчик Александр Герцен. "Я был на этом молебствии, — писал он, — и тут, перед алтарем, оскверненным кровавой молитвой, я клялся отомстить за казненных и обрекал себя на борьбу с этим троном, с этим алтарем, с этими пушками..." Семена, посеянные первыми русскими революционерами, начинали давать первые ростки...
V. "Спасибо женщинам..."
"Слава страны, вас произведшей! Слава мужей, удостоившихся такой безграничной любви и такой преданности таких чудных идеальных жен. Вы стали поистине образцом самоотвержения, мужества, твердости, при всей вашей юности, нежности и слабости вашего пола..." Декабрист А. П. Беляев Как и мужчины-декабристы, любили древнюю столицу их жены, у многих из них с Москвой было связано немало доброго и хорошего. Менее двух лет, но зато каких счастливых, прошло у Елизаветы Петровны Коковницыной, дочери героя Отечественной войны 1812 г., после ее свадьбы с полковником Тарутинского пехотного полка Михаилом Михайловичем Нарышкиным. А потом, как и у других жен декабристов, последовавших в Сибирь за мужьями, были долгие и долгие годы изгнания. И свои последние дни после возвращения чета Нарышкиных доживала в Москве. Здесь в январе 1863 г. Елизавета Петровна схоронила мужа на кладбище Донского монастыря, а через годы рядом с могилой Михаила Михайловича Нарышкина появилась и ее могила.
Первой из жен декабристов поехала в Сибирь Екатерина Ивановна Трубецкая. Уже в июле 1826 г., на следующий день после отправки Трубецкого в числе первых восьми осужденных декабристов, она едет за ним вслед. Спустя пять месяцев, в декабре, через Москву следует за мужем в Сибирь вторая из женщин — Мария Николаевна Волконская.
"В Москве я остановилась у Зинаиды Волконской, моей третьей невестки, — вспоминала Мария Николаевна, — она меня приняла с нежностью и добротой, которые остались мне памятны навсегда; окружила меня вниманием и заботами, полная любви и сострадания ко мне. Зная мою страсть к музыке, она пригласила всех итальянских певцов, бывших тогда в Москве... Я была в восторге от чудного итальянского пения, а мысль, что я слышу его в последний раз, еще усиливала мой восторг... Я говорила им: "Еще, еще, подумайте, ведь я никогда больше не услышу музыки". Тут был Пушкин, наш великий поэт..." Встреча та произошла 26 декабря 1826 г. в знаменитом салоне Зинаиды Александровны Волконской на Тверской (ул. Горького, 14). Это красивое здание, построенное в 90-х гг. XVII в. архитектором М. Ф. Казаковым, несмотря на многие перестройки, неплохо сохранилось.
Вечер на Тверской был последней встречей Пушкина и Волконской, урожденной Раевской, которой он в юности был увлечен.
"...Во время добровольного изгнания в Сибирь жен декабристов он был полон искреннего восторга, — вспоминала Мария Николаевна, — он хотел мне поручить свое "Послание к узникам" для передачи сосланным, но я уехала в ту же ночь, и он передал его Александре Муравьевой..." Но еще больше страданий, чем расставание с друзьями, двадцатилетней Марии Волконской доставляет разлука с годовалым сыном Николенькой. Перед глазами молодой матери стоит образ младенца, играющего большой сургучной печатью, которой было запечатано письмо о разрешении Волконской на отъезд. Но тогда она еще не подозревала обо всех бедах, ее ожидающих, о которых потом напишет в своих "Записках": "В Чите я получила известие о смерти моего бедного Николая, моего первенца, оставленного мною в Петербурге. Пушкин прислал мне эпитафию на него: "В сиянье, радостном покое, У трона вечного творца, С улыбкой он глядит в изгнание земное, Благословляет мать и молит за отца".
В противоположность Марии Николаевне Волконской, все родные которой были против ее отъезда в Сибирь, Александра Григорьевна Муравьева встретила у пяти сестер, отца и матери всяческую поддержку. Сестры, "увлеченные культом героических личностей", смотрели на Никиту Муравьева, своего брата Захара Чернышева, двоюродных и троюродных братьев Муравьевых, Федота Владского как на героев, истинных борцов за свободу, восторгались ими. Поэтому Александра Григорьевна, собираясь в далекий путь, со спокойным сердцем оставляла на руках графинь Чернышевых, свекрови Е. Н. Муравьевой своих малолетних детей — двоих дочерей и сына.
Направляясь в Сибирь, Муравьева остановилась у родителей, снимавших в Москве дом у Варвары Петровны Тургеневой, матери Ивана Сергеевича Тургенева. Красивый особняк стоял на углу улицы Садово-Самотечной и Большого Спасского переулка (ул. Ермолаевой, 24; дом не сохранился, уцелел лишь флигель).
Здесь и навестил ее в начале января 1827 г. Пушкин, чтобы отдать стихотворение, которое он не успел передать с Волконской. "Во глубине сибирских руд..." было его сочувственным приветом друзьям-декабристам. Передал он с ней и свое послание "И. И. Пущину". Поэту очень трудно было расстаться с этой хрупкой, но такой мужественной женщиной. Уже прощаясь, Пушкин "так сжал ей руку, что она не смогла продолжить письмо, которое писала".* * С. Г. Пушкарев. Обзор русской истории. Ставрополь: Кавказский край, 1993.
Многие в Москве восторгались героизмом жен декабристов.
Весной 1830 г. через Москву к мужу в Сибирь проезжала М. К. Юшневская — жена А. П. Юшневского, одного из руководителей Южного общества. Несмотря на то, что Мария Казимировна была женой генерала, после ареста мужа она осталась совсем без средств. Ее тоже не обошла своим вниманием и помощью Муравьева.
"Я столько была счастлива в Москве, — писала Юшневская родственнику, — никогда еще в моей жизни нигде меня столько не ласкали и не любили... Представь себе, что я без гроша приехала в Москву и нуждалась во всем, и в такое короткое время и с такими выгодами проводили меня из Москвы в такой путь! Я еду теперь в Сибирь, имея все, что только мне нужно. Дала Катерина Федоровна коляску, за которую заплатили 300 р. серебром и которая сделана на заказ лучшим мастером в С.-Петербурге. Одним словом, она меня так проводила в дорогу, что, если бы я была ее дочь любимая, она не могла бы больше входить во все подробности и во все мои надобности".* * С. Г. Пушкарев. "Обзор русской истории". город Ставрополь: Кавказский край, 1993.
Героическая судьба жен декабристов не раз была предметом изучения не только историков, но и многих писателей, поэтов России. В начале 60-х гг. XIX в. Николай Алексеевич Некрасов, задумав поэму "Русские женщины", чрезвычайно заинтересовался "Записками" Волконской, о существовании которых он, вероятно, узнал от родственников Марии Николаевны. Поэт упросил сына ее, М. С. Волконского, только прочитать ему их, не отдавая рукописи в руки.
Но и в наши дни, начиная перечитывать строки поэмы, чувствуешь, как волнение охватывает душу от стихов-завещания, которыми поэт говорит от лица мужественной женщины: И вот, не желая остаться в долгу У внуков, пишу я записки; Для них я портреты людей берегу, Которые были мне близки.
Я им завещаю альбом и цветы С могилы сестры — Муравьевой, Коллекцию бабочек, флору Читы И виды страны той суровой; Я им завещаю железный браслет...
Пускай берегут его свято: В подарок жене его выковал дед Из собственной цепи когда-то...
VI. Декабристы-саратовцы
Некоторые декабристы в той или иной мере были связаны с Саратовской землей. Так, одним из четырех офицеров, привлеченных к следствию по делу о восстании Семеновского полка в 1820 г., был наш земляк Дмитрий Петрович Ермолаев (1792—1840). Отставного полковника, участника Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов, его за проявленное сочувствие к восставшим солдатам сначала приговорили к смертной казни. Однако затем Д. П. Ермолаев был разжалован в рядовые и сослан в Кавказский округ.
Другой декабрист, балашовец Василий Сергеевич Норов (1793—1853), после поражения декабристского движения был осужден на 15 лет каторжных работ. После десяти лет каторги его переводят рядовым на Кавказ, где он дослужился до звания унтер-офицера. Лишь спустя многие годы ему удалось вновь побывать на родине. Он жил там под тайным надзором полиции с осени 1847 по весну 1848 гг. Позднее декабрист выехал в Ревель (ныне Таллинн).
Саратовские "корни" имел и род Сергея Ивановича Кривцова (1802—1864): его родственники владели поместьями в Саратовской губернии (например, селом Репьевка Балашовского уезда) и пограничных с ней районах. С. И. Кривцов — член Северного и Южного обществ, осужденный к четырем годам каторги. Проведя 13 лет в ссылке, он с 1839 г. поселился на Орловщине и часто приезжал в Саратовскую губернию.
Связаны с Саратовским краем и братья-декабристы Александр Петрович (1803—1887) и Петр Петрович (1804—1865) Беляевы — офицеры гвардейского экипажа, активные участники восстания на Сенатской площади. Пройдя через сибирскую каторгу и ссылку, высылку на Кавказ, братья поселились в Саратовской губернии. 16 лет А. П. Беляев был управляющим саратовской конторы пароходного общества "Кавказ и Меркурий". Скончался он в Саратове в декабре 1865 г. в возрасте 61 года, похоронен на Воскресенском кладбище.
Поручик лейб-гвардии Финляндского полка Николай Романович Цебриков (1800—1862) в тайном обществе не состоял. Но, очутившись 14 декабря на Сенатской площади, стал одним из участников восстания. После его разгрома Цебриков был лишен дворянства и разжалован в рядовые. За отличия в Кавказской войне он произведен в прапорщики, а в 1840 г. по болезни уходит в отставку. Отставному офицеру разрешили проживать в Тамбовской и Саратовской губерниях, где в 1840—1841 гг. он управлял имением Л. А. Нарышкина в селе Завьялове Балашовского уезда.
Некоторые декабристы имели в Саратовском крае свои имения, но, скорее всего, в них никогда не жили. Так, у отца отставного штабс-капитана Д. П. Зыкова — члена Северного общества — было 800 душ в Саратовской и Нижегородской губерниях. Один из виднейших деятелей декабризма подполковник М. С. Лунин владел селом Аннино Вольского уезда. Села Колокольцевка и Федоровка Аткарского уезда принадлежали Екатерине Федоровне Муравьевой (урожденной баронессе Колокольцевой) — матери капитана гвардейского Генерального штаба, автора "Конституции" Никиты Михайловича Муравьева и корнета кавалергардского полка Александра Михайловича Муравьева.
Александр принял в Северное общество своего родственника поручика Григория Дмитриевича Колокольцева-второго. Но последний в делах общества не участвовал и к следствию не привлекался. Высочайшим повелением над Колокольцевым был учрежден тайный надзор. После выхода в отставку он в 1827—1829 гг. жил в имении отца в селе Александровке Петровского уезда.* В Саратовской губернии жили и близкие родственники декабристов. В 13 00-х гг. XIX в. в Саратов был выслан дядя К. Ф. Рылеева — генерал-майор А. Н. Рылеев. Его дочь, двоюродная сестра руководителя Северного общества А. А. Рылеева, в 1840 г. открыла первую в Саратове женскую школу.
В 1837—1839 гг. в Саратове жила Е. И. Бибикова (урожденная Муравьева-Апостол), жена саратовского губернатора И. И. Бибикова. Она была родной сестрой руководителя восстания Черниговского полка С. И. Муравьева-Апостола и двух других братьев-декабристов Матвея и Ипполита. Вероятно, Е. И. Бибикова как-то помогала своему единственному оставшемуся в живых брату, сосланному в Сибирь.
Ее сын, М. И. Бибиков, впоследствии был женат на Софье Никитичне Муравьевой — дочери Никиты Муравьева.
VII. Вывод
Восстание декабристов сыграло большую роль в истории нашей Родины.
Для всех последующих поколений декабристы были знаменем борьбы, ибо "с высоты своих виселиц они разбудили душу нового поколения".
Воспетый лучшими людьми России подвиг декабристов сохранил свою притягательную силу для всех поколений русских революционеров. Потомки глубоко изучали положительные принципы борьбы с самодержавием и крепостничеством, которые были ими выдвинуты, и ошибки, которые были ими допущены в этой борьбе. Профили пяти казненных декабристов были помещены на обложке "Полярной звезды", издаваемой Герценом в эмиграции. Они стали революционным символом.
Ленинская "Искра" имела своим эпиграфом строку из стихотворения декабриста А. И. Одоевского: "Из искры возгорится пламя". И для всех нас сегодня жизнь и деятельность декабристов служат примером безграничной преданности родине. Мы гордимся подвигом первых революционных борцов против самодержавия и чтим их память. И хотя декабристы не смогли свергнуть Николая I и заставить его отменить крепостное право, они показали народу истинное лицо императора и начали то, что затем продолжат их потомки. Я считаю, что они внесли неоценимый вклад в историю Российского государства. Некоторые из них позже вернулись в Москву. А в 1861 г., наконец-то, произошло освобождение крестьян от крепостной зависимости. В основном это заслуга декабристов, за это многие из них поплатились своими жизнями...
VIII. Библиография
1. М. В. Булычев. История Саратовского края
2. В. Г. Миронов, К. В. Шилов. Годы и люди. Вып. 4
3. С. В. Катков. Годы и люди. Вып. 3
4. П. В. Ильин. 14 декабря 1825 года. Воспоминания очевидцев. СПб: Гуманитарное агентство. 1999
5. М. В. Нечкина. Декабристы
6. С. Б. Окунь. Декабристы
7. М. Сергеев. Подвиг любви бескорыстной
8. М. В. Нечкина. День 14 декабря 1825 года
9. П. Гордин. События и люди 14 декабря
10. Н. И. Павленко. История России с древнейших времен до 1861 года
11. Вешин, Мелкокова. Воспоминания декабристов
12. Газеты: "Новая жизнь", 2000 г., "Историческая газета", 1990 г.
