Смутное время

	Скачать реферат: Смутное время

План реферата

Введение

1. Царь Борис Годунов и Лжедмитрий I (1598-1606)

2. Василий Шуйский и социальная смута. Польская интервенция в Москве

3. Первое и второе земское ополчение. Освобождение Москвы и избрание на царство Михаила Романова

Заключение

Список литературы

Введение

На рубеже XVI-XVII вв. Московское государство переживало тяжелый и сложный политический, экономический и социальный кризис.

Положение двух основных классов московского населения - ремесленников, крепостных и кабальных слуг* - и раньше не было легким, но в конце XVI в. положение жителей центральных областей государства значительно ухудшилось.

С открытием для русской колонизации обширных юго-восточных пространств Среднего и Нижнего Поволжья сюда устремился из центральных областей широкий поток крестьян, стремившихся уйти от государственного и помещичьего гнета, и эта утечка рабочей силы привела к недостатку рук и к тяжелому экономическому кризису внутри государства. Чем больше уходило людей из центра, тем сильнее давил государственный и помещичий гнет на оставшихся. Рост крупного землевладения и недостаток рабочих рук вынуждал помещиков увеличивать крестьянские подати и повинности, а также всеми способами закреплять за собой наличное крестьянское население имений.

Положение холопов - «полных» и «кабальных»* - всегда было достаточно тяжелым, а в конце XVI в. их число было увеличено указом, который предписывал обращать в «кабальные» холопы всех тех прежде вольных слуг и работников, которые прослужили у своих господ более полугода.

Во второй половине XVI в. особые обстоятельства, внешние и внутренние, способствовали усилению кризиса и росту недовольства: тяжелая Ливонская война (продолжавшаяся 25 лет и окончившаяся полной неудачей) потребовала от населения огромных жертв людьми и материальными средствами. Татарское нашествие и разгром Москвы в 1571 г. значительно увеличили эти потери. Опричнина Ивана Грозного, потрясшая и расшатавшая старый уклад жизни и привычные отношения, усиливала общий разлад и деморализацию.

Пока на Московском престоле сидели государи старой, привычной династии, население безропотно и беспрекословно подчинялось им. Но когда династия прекратилась, и государство оказалось «ничьим», высший слой московского населения, боярство, экономически ослабленное и морально приниженное политикой Ивана Грозного, начало смуту, т. е. борьбу за власть в стране.

1. Царь Борис Годунов и Лжедмитрий I (1598-1606)

После смерти бездетного царя Федора Ивановича в январе 1558 г. Москва присягнула на верность его жене Ирине, но Ирина отказалась от престола и постриглась в монашество. Был созван Земской собор из представителей всяких чинов, людей всех городов Московского государства. Собор единодушно избрал на царство Бориса Годунова. Но родовитые бояре и князья, потомки Рюрика и Гедимина,* затаили в душе злобу и зависть к новому царю, «потомку татарского мурзы на русском престоле».

В общем правлении Борис Годунов старался поддерживать порядок и правосудие. При нем успешно продолжалась русская колонизация Сибири и построение там городов (Верхотурье, Мангазея, Туринск, Томск). Но лишь первые два года царствования Бориса Годунова были спокойными и благополучными. В 1601 г. в России случился повсеместный неурожай, который повторялся в последующие два года.

Многие из богатых людей в это время отпустили на волю свою «челядь», чтобы не кормить лишние рты, и это увеличило толпы бездомных и голодных. Из отпущенных или беглых людей образовались шайки разбойников.

В дополнение ко всем несчастьям против Бориса Годунова выступил таинственный и страшный враг: в Польше явился молодой человек, который назвал себя царевичем Дмитрием, сыном Ивана Грозного, якобы спасшегося от рук убийц. Самозванец заявил о своем намерении идти на Москву, добывать себе прародительский престол.

По согласным показаниям всех правительственных и частных свидетельств, за царевича Дмитрия выдавал себя Юрий Отрепьев, переменивший в монастыре это имя на имя Григорий. Григорий Отрепьев был сыном галицкого боярина Богдана Отрепьева. Григорий Отрепьев владел грамотой. В юности он постригся в монахи и скитался из монастыря в монастырь. Попав в Чудов монастырь, он поступил к патриарху Иову для книжного письма.* * «Поступил для книжного письма» - т. е. стал служить переписчиком книг.

Будучи человеком амбициозным, он стал произносить речи о возможности быть ему царем в Москве. За это был сослан в затвор в Кириллов монастырь, откуда позже сбежал в Галич, оттуда в Муром, в Борисоглебский монастырь. В начале 1604 г. приехал в Краков и просил помощи у польской шляхты. Там Григорий Отрепьев тайно принял католичество, чем привлек на свою сторону духовенство. Польское панство также согласилось помогать Лжедмитрию.

В октябре 1604 г. Лжедмитрий I вошел в московские пределы. Он издал воззвание к народу с сообщением, что Бог спас его, царевича, от злодейских умыслов Бориса Годунова, и теперь он призывает русское население принять его как законного наследника Московского престола.

На сторону самозванца перешло население северной части Украины, города один за другим отворяли ему свои ворота. На помощь Лжедмитрию, с одной стороны, пришли вместе с поляками днепровские, а с другой - донские казаки, недовольные царем Борисом.

В апреле 1605 г. Борис Годунов умер, и тогда его войско перешло на сторону Лжедмитрия I, а затем Москва в июне 1605 г. с торжеством приняла своего «законного» государя царя Дмитрия Ивановича и венчала его на царство.

Новый царь оказался деятельным и энергичным правителем. В дипломатических сношениях с другими странами он принял титул «императора» и пытался создать Большой союз европейских держав для борьбы против Турции.

Но скоро он стал возбуждать недовольство своих московских подданных тем, что не соблюдал старых русских обычаев и обрядов, тем, что пришедшие с ним поляки держали себя в Москве высокомерно и заносчиво. К тому же шляхта пыталась насаждать католичество среди населения, а Лжедмитрий не препятствовал этому, что было очень серьезной ошибкой с его стороны, т. к. православие в России было незыблемо, а влияние церкви среди населения очень велико. Недовольство особенно возросло, когда в начале мая 1606 г. к царю приехала из Польши его жена Марина Мнишек, и он венчал ее как царицу, хотя она отказалась принять православие.

Назревал боярский заговор, который возглавил князь Василий Шуйский. В ночь с 16 на 17 мая 1606 г., подняв колокольным звоном народ против поляков, заговорщики ворвались в Кремль и убили царя.

2. Василий Шуйский и социальная смута. Польская интервенция в Москве

Руководитель боярского заговора князь Василий Иванович Шуйский был - не скажем избран, но выкрикнут - царем. Новый царь разослал грамоты по всему государству, в которых обличал самозванца и еретика-расстригу.* Но Шуйский не пользовался популярностью, т. к. три раза приносил всенародно и торжественно ложную клятву: сначала он клялся, что царевич Дмитрий случайно закололся сам, потом, что царевич Дмитрий жив и здоров, идет занимать свой отцовский престол, наконец, что царевич Дмитрий принял мученическую смерть от руки своего лукавого раба Бориса Годунова. Следует отметить, что при своем воцарении Василий Шуйский принял формальное обязательство никого не казнить и не наказывать конфискацией имущества, «не осудя истинным судом с бояры своими», и не слушать ложных доносов, но и эта его присяга оказалась ложной.

Против боярского царя повсюду вспыхнули восстания. С осени 1606 г. в государстве началась кровавая смута, в которой приняли участие все сословия московского общества, восстав одно на другое. Города Северной Украины поднялись под начальством путивльского воеводы князя Шаховского, а затем явился новый популярный вождь восстания - бывший холоп Иван Болотников. Он в своих воззваниях обращался к народным низам, призывая их истреблять знатных и богатых и забирать их имущество; под его знамена во множестве стали стекаться беглые холопы, крестьяне и казаки, частью, чтобы отомстить своим угнетателям, частью «ради получения скороприбытного и беструдного богатства». В Тульской и Рязанской областях поднялись против Шуйского служилые люди* - дворяне и дети боярские под начальством Пашкова, Сумбулова и Прокопия Ляпунова. В Поволжье восстала мордва и другие недавно покоренные народы с целью освободиться от русской власти.

Болотников с огромным скопищем «воровских людей» подошел к Москве, с другой стороны подошли к ней рязанские и тульские служилые люди; но когда последние поближе познакомились со своим союзником, с его программой и действиями, они отступили от «воров» и приняли повинную царю Василию.

Болотников был разбит и ушел сначала в Калугу, потом в Тулу, где был осажден царскими войсками и вынужден сдаться. Вожди восстания были казнены, масса его участников рассеялась, готовая начать новую «кампанию», если найдется другой предводитель. Такой скоро нашелся в лице явившегося в Стародубе Лжедмитрия II. Но он, в отличие от Лжедмитрия I, был только знаменем, под которое снова спешили собраться все недовольные московским правительством и своим положением. Под знаменами самозванца собрались не только представители угнетенных народных низов, но также часть служилых людей, казаки и, наконец, большие отряды польских и литовских авантюристов, стремившихся поживиться за счет неразумных и мятущихся в междоусобии «русаков». Марина Мнишек, бывшая восемь дней царицею Московскою и спасшаяся во время переворота 17 мая, согласилась стать женой Лжедмитрия II.

Собрав большое и довольно пестрое войско, Лжедмитрий II подошел к Москве и расположился станом в подмосковном селе Тушино. Здесь были свои «бояре и воеводы», свои приказы и даже свой патриарх (захваченный силой митрополит Ростовский Филарет). В тушинский лагерь пришло из Москвы немало московских князей и бояр, хотя они знали, что идут «целовать крест и служить обманщику и самозванцу».

Будучи не в состоянии одолеть тушинцев, царь Василий вынужден был обратиться за помощью к шведам, которые согласились послать к нему войска. Во главе московского войска встал в это время молодой талантливый племянник царя Василия князь Михаил Скопин-Шуйский. С помощью шведов и ополчений северных городов, которые поднялись против власти «воровского» тушинского правителя, Скопин-Шуйский очистил от тушинцев север России и двинулся к Москве.

Однако вмешательство шведов в русские дела вызвало возмущение короля польского Сигизмунда, который поставил Василию Шуйскому в вину союз с неприятелем Польши Швецией и решил использовать московскую смуту в интересах Польши. В сентябре 1609 г. король Сигизмунд перешел границу с большим войском и осадил сильную русскую крепость Смоленск. В своих воззваниях к русскому населению король заявлял, что он пришел не для того, чтобы проливать русскую кровь, но для того, чтобы прекратить смуты, междоусобия и кровопролитие в несчастном Московском государстве, над которым он сжалился.

Но смоляне со своим воеводою Шеиным не поверили ласковым королевским словам и в течение двадцати одного месяца оказывали Сигизмунду упорное и героическое сопротивление.

Приближение Скопина-Шуйского и ссоры с поляками заставили «тушинского вора» осенью 1609 г. оставить Тушино и бежать в Калугу. Тогда русские «тушинцы», оставшиеся без своего царя, послали послов под Смоленск, к польскому королю Сигизмунду и заключили с ним (в феврале 1610 г.) договор о принятии на царство его сына, королевича Владислава.

В марте 1610 г. тушинский лагерь был покинут всеми его обитателями, которые разошлись в разные стороны, и Скопин-Шуйский торжественно вступил в освобожденную Москву. В апреле Скопин-Шуйский внезапно заболел и умер (по слухам, он был отравлен).

Между тем от западной границы к Москве двигалось польское войско во главе с гетманом Жолкевским; при селе Клушино Жолкевский встретил и разбил московское войско, бывшее под командой царского брата, князя Дмитрия Шуйского, и приблизился к самой Москве. С другой стороны к Москве подходил из Калуги «тушинский вор».

Город был в тревоге и смятении, а царь Василий окончательно потерял всякое доверие и всякий авторитет; 17 июля 1610 г. он был свергнут с престола, а 19 июля насильственно пострижен в монахи.

После свержения Шуйского в Москве наступило междуцарствие. Во главе правления оказалась боярская дума с князем Ф. И. Мстиславским (семибоярщина). Однако это боярское правление не могло быть длительным и прочным. Приближение «тушинского вора», за которым шел призрак социального переворота и анархии, пугало всех бояр и всех «лучших людей». Чтобы избавиться от «вора» и его притязания, бояре решили избрать на московский престол польского королевича Владислава.

В августе 1610 г. московскими боярами был заключен с гетманом Жолкевским договор об условиях, на которых Владислав будет принят на царство. Прежде всего он должен обещать охранять православную веру, «чтобы наша святая православная вера греческого закона имела свою целость и красоту по-прежнему». Он должен «прежних обычаев и чинов, которые в Московском государстве, не переменяти, и Московских княжеских и боярских родов приезжиши иноземцы в отечестве и в чести не теснити и не понижати. На Москве и по городам суду быти и совершатись по прежнему обычаю и Судебнику Российского государства, а буде похотят чем пополнити для укрепления судов, и Государю на то позволити с душою бояр и всей Земли, чтоб было все праведно; а не сыскав вины и не осудивши судом всеми бояры, никого не казнити и чести ни у кого ни отъимати, и в заточение не

Таким образом, московское боярство хотело иметь формальные гарантии своих прав и общего правопорядка для защиты от царского произвола, который одинаково проявляли как прежние «природные» цари, так и последние «наскакатели» на царский престол.

После того как Жолкевский принял предложенные Владиславу условия, Москва 27 августа торжественно присягнула королевичу Владиславу как своему будущему государю, с условием, однако, что «ему, государю, быть в нашей православной христианской вере греческого закона». На последнем условии категорически настаивал патриарх Гермоген, который не допускал возможности занятия московского престола неправославным.

Лжедмитрий был прогнан из Москвы и снова бежал в Калугу с Мариной и казачьим атаманом Заруцким. К королю Сигизмунду под Смоленск было послано великое посольство, во главе которого стояли митрополит Филарет и князь Василий Голицын; посольству было поручено настаивать, чтобы королевич Владислав принял православие и без промедления ехал в Москву, а король со своим войском вышел бы из пределов Московского государства. Однако планы Сигизмунда были иные: он не хотел отпускать молодого сына в Москву, тем более не хотел позволить ему принять православие; он намеревался сам занять московский престол, но пока не открывал своих планов. Поэтому русское посольство под Смоленском было вынуждено вести длительные и бесплодные переговоры, в которых король, со своей стороны, настаивал, чтобы послы побудили смоленских «сидельцев» к сдаче.

Между тем Москва в сентябре 1610 г. была, с согласия бояр, занята польским войском Жолкевского, который скоро уехал оттуда, передав командование Гонсевскому. Во главе гражданского правительства встали боярин Михаил Салтыков и торговый мужик Федор Андронов, которые управляли страной от имени «государя царя Владислава Жигимонтовича Всея Руси». В это же время, в июле 1611 г., Новгород Великий был занят шведами.

Новгородская летопись рисует печальную картину общего морального упадка и разложения, на фоне которой ярко выделяется героизм маленькой группы казаков: «В воеводах не бысть радения, а ратным людям с посадскими людьми не бяше совету, иные же воеводы пияху беспрестанно, а воевода Василий Бутурлин с немецкими людьми ссылается»*, - поэтому «немцы» (т. е. шведы) могли занять город без сопротивления: «Тот же Василий Бутурлин с ратными людьми на Торговой стороне выграбив лавки и дворы, пойде из города вон, против же немец никто не противляшеся. Единии же помроша мученической смертью, биющеся за православную веру христианскую: голова стрелецкой Василий Голютин, да дьяк Афиноген Голенищев, да атаман казачий Тимофей Шаров, да с ними же сорок человек казаков, те помроша вкупе, многою статьею их немцы прельщаху, чтобы они сдалися, они же не сдашася, все помроша за православную веру».* * Воеводы пили, между ними были разногласия, они не держали совет с населением. Воевода Бутурлин имел сговор со шведами, ограбив город, оставил его для того, чтобы враг мог беспрепятственно войти.

Польская оккупация Москвы затягивалась, Владислав не принимал православия и не ехал в Россию, правление поляков и польских клевретов в Москве возбуждало против себя все большее неудовольствие, но его терпели как меньшее зло, ибо присутствие польского гарнизона в столице делало ее недоступной для «тушинского вора». Но в декабре 1610 г. «вор» был убит в Калуге, и это событие послужило поворотным пунктом в истории смуты. Теперь и у служилых людей, и у земских людей вообще, и у тех казаков, у которых жило национальное сознание и религиозное чувство, оставался один враг - тот, который занимал русскую столицу иноземными войсками и угрожал национальному Русскому государству и православной русской вере.

Во главе национально-религиозной оппозиции в это время встал патриарх Гермоген. От твердо заявил, что если королевич не примет православия, а «литовские люди не уйдут из Русской земли», то Владислав «наш не государь». Современник Гермогена писал о нем: «...великий же он столп и твердый адамант, и крепкий воин Христов, непоколебимо стоит посреди нашея великия земли, стоит и крепит, и учит, и близ рещи, что все великое наше Российское государство держит».

Когда словесные доводы патриарха Гермогена не оказали действия на поведение противной стороны, Гермоген стал обращаться к русским людям с прямыми призывами к восстанию на защиту церкви и отечества.

Впоследствии, когда патриарх был подвергнут заключению, его дело продолжали монастыри Троице-Сергиев и Кирилло-Белозерский, рассылавшие по городам свои грамоты с призывами к соединению и к «крепкому стоянию» против врагов за святую православную веру и за свое отечество.

3. Первое и второе земское ополчение. Освобождение Москвы и избрание на царство Михаила Романова

Голос патриарха Гермогена был скоро услышан. Уже в начале 1611 г. началось широкое патриотическое движение в стране. Города переписываются между собою, чтобы всем прийти в соединение, собирать ратных людей и идти на выручку Москвы.

Весною 1611 г. к Москве подступило земское ополчение и начало ее осаду. В это время король Сигизмунд прекратил бесконечные разговоры под Смоленском с русскими православными и велел увезти митрополита Филарета и князя Голицына в Польшу как пленников. В июне 1611 г. поляки, наконец, взяли Смоленск, в котором из 80 000 жителей, бывших там в начале осады, оставалось в живых едва 8000 человек.

Значительная часть Москвы в марте 1611 г. подверглась разгрому и сожжению со стороны польского гарнизона, желавшего предупредить восстание, причем было убито несколько тысяч жителей. Пришедшее в Москву земское ополчение состояло из двух различных элементов: это были, во-первых, дворяне и дети боярские, во главе которых стоял знаменитый в то время рязанский воевода Прокопий Ляпунов, а во-вторых, казаки, которых возглавляли бывшие тушинские бояре, - князь Дмитрий Трубецкой и казачий атаман Иван Заруцкий. После многих разногласий и раздоров воеводы и ополчение договорились между собой и 30 июня 1611 г. составили «общий приговор» о составе и работе нового земского правительства - из Трубецкого, Заруцкого и Ляпунова, которых «выбрали всею землею» для управления «земскими и ратными делами».

Однако «приговор» 30 июня не устранил антагонизма между дворянами и казаками и личного соперничества между Ляпуновым и Заруцким. Дело кончилось тем, что казаки, подозревая Ляпунова во враждебных умыслах, вызвали его в свой круг для объяснения и здесь зарубили его. Оставшись без вождя и напуганные казацким самосудом, дворяне и дети боярские в большинстве разъехались из-под Москвы по домам. Казаки оставались в лагере под Москвой, но одни они были недостаточно сильны, чтобы справиться с польским гарнизоном.

Неудача первого земского ополчения огорчила, но не обескуражила земских людей. В провинциальных городах скоро снова началось движение за организацию нового ополчения и похода на Москву. На этот раз исходным пунктом и центром движения стал Нижний Новгород во главе с земским старостой Кузьмой Мининым, который в сентябре 1611 г. выступил в нижегородской земской избе с горячими призывами помочь Московскому государству, не жалея никаких средств и никаких жертв. Городской совет из представителей всех слоев населения руководил начальными шагами - сбором средств и призывом ратных людей. Начальником земского ополчения был приглашен стольник и воевода князь Дмитрий Пожарский, способный военачальник и человек с незапятнанной репутацией; хозяйственную и финансовую часть взял на себя «выборный человек всею землею» Кузьма Минин.

В ноябре движение, начавшееся в Нижнем Новгороде, охватило уже значительный приволжский район, а в январе ополчение двинулось сначала к Костроме, а потом к Ярославлю, куда оно прибыло к началу апреля 1612 г., встречая по пути живейшее сочувствие и поддержку со стороны населения.

Узнав о движении нижегородского ополчения, Михаил Салтыков со своим окружением потребовал от патриарха Гермогена, чтобы он написал грамоту с запрещением нижегородцам идти к Москве, «он же рече им: «Да будет иси от Бога милость и от нашего смирения благословение; на вас же изменниках да излиется от Бога гнев и от нашего смирения будьте прокляты в сем веще и в будущем». За это патриарха Гермогена стали морить голодом, и 17 февраля 1612 г. он умер.

Земское ополчение оставалось в Ярославле около четырех месяцев; это время прошло в напряженной работе над восстановлением порядка в стране, над созданием центральных правительственных учреждений, над собиранием сил и средств для самого ополчения. Вокруг ополчения объединилось больше половины тогдашней России; в городах работали местные советы из представителей всех сословий, а из Ярославля назначили в города воевод. В самом Ярославле образовался Земской собор, или «Совет Всея Земли», из представителей с мест и от служилых людей, составлявших ополчение; этот «Совет» и был временной верховной властью в стране.

Помня судьбу Ляпунова и его ополчения, Пожарский не спешил идти к Москве, пока не соберет достаточно сил. В конце июля ополчение Пожарского двинулось из Ярославля к Москве. Услыхав о его движении, атаман Заруцкий, взяв с собой несколько тысяч «воровских» казаков, ушел из-под Москвы в Калугу, а Трубецкой с большинством казацкого войска остался, поджидая прихода Пожарского. В августе ополчение Пожарского подошло к Москве, а через несколько дней туда пришел польский гетман Ходкевич, шедший на помощь польскому гарнизону, но был отражен и вынужден отступить.

В сентябре подмосковные воеводы договорились, «по челобитью и приговору всех чинов», чтобы им вместе «Москвы доступать и Российскому государству во всем добра хотеть безо всякой хитрости, и всякие дела делать заодно, а грамоты от единого правительства писать отныне от имени обоих воевод, Трубецкого и Пожарского».

22 октября казаки пошли на приступ и взяли Китай-город, а через несколько дней сдались, обессиленные голодом, поляки, и оба ополчения торжественно вступили в освобожденную Москву.

После долгих споров, наконец, 7 февраля 1613 г. выборные люди сошлись на кандидатуре шестнадцатилетнего Михаила Романова, сына томившегося в польском плену митрополита Филарета. 21 февраля 1613 г. Земской собор торжественно провозгласил царем Михаила Федоровича Романова.

Заключение

В развитии московской смуты ясно различаются три периода. Первый может быть назван династическим, второй - социальным и третий - национальным. Первый охватывает собою время борьбы за московский престол между различными претендентами до царя Василия Шуйского включительно. Второй период характеризуется междоусобной борьбой общественных классов и вмешательством в эту борьбу иноземных правительств. Наконец, третий период смуты охватывает собой время от начала борьбы московских людей с иноземным господством до создания национального правительства с Михаилом Романовым во главе.

Борьба за власть и за царский престол, начатая московским боярством, привела впоследствии к полному крушению государственного порядка, к междоусобной борьбе всех против всех и к страшной деморализации, которая нашла особенно яркое выражение в диких и бессмысленных зверствах и насилиях над мирным населением. О моральной неустойчивости своих современников Иван Тимофеев говорит: «...Всяко неутверждени ни в чем, в делах же и в словесях несостоятельны, ко всему вертяхуся, яко коловсе убо первые крепости оскудехом вконец, старше в нас быта младоумии и вместо разума токмо седину едину имуще... к себе каждо нас хребты обращахося, овии к востоку зрят, ови же к западу. Но сия наша разность многу на ны врагом нашим предиде крепость...»* * Современник говорит: «Никто ни в чем не уверен, крепости разорены, бояре не имеют ума, не могут договориться между собой, что, конечно, играет на руку врагу».

По рассказу современника, шайки воровских людей рыскали по всей земле и мучили и убивали людей «всякого возраста и всякого чина»; малых детей, отняв у родителей, поджаривали на огне или разбивали о камни. «И видяще поляки и Литва злое мучительство от своих своим, и уступающе, дывляхуся о окаянной вражней жестьчи, и сердцы своими содрагахуся».* Имущество мирного населения подвергалось не только разграблению, но и уничтожению: «Идеже не пожгут домов, или не мощно взяти множества ради домовных потреб, то все колюще мелко и в воду мещуще, входы же и затворы всякие рассекающе, дабы никому же не жительствовати тут».* * Даже иноземные враги содрогались, видя страшные междоусобные кровопролития среди русского населения.

Нет сомнения, что в середине смутного времени мы наблюдаем элементы «классовой борьбы», или восстания бедных против богатых. Псковский летописец дает краткую и выразительную формулу этой борьбы и ее последствий: «...Развращение бысть велие по Пскове, больший на меньших, меньший на больших, и тако бысть к погибели всем».* Но в большей мере это было всеобщее междоусобие, которое одна из ярославских грамот второго земского ополчения характеризует в следующих словах: «Собрався воры из всяких чинов учинили в Москве междоусобное кровопролитие и восста сын на отца, и отец на сына, и брат на брата, и всяк ближний извлече меч, и многое кровопролитие христианское учинилося».* * Бедный восстал на богатого, богатый на бедного. Это было плохо и для тех, и для других.

В период 1610-1613 гг. положение Московского государства казалось совершенно безнадежным. Поляки занимали Москву и Смоленск, шведы - Великий Новгород; шайки иноземных авантюристов и своих «воров» разоряли несчастную страну, убивали и грабили мирное население. Когда земля стала безгосударственной, политические связи между отдельными областями порвались, но все же общество не распалось: его спасли национальные и религиозные связи. Городские общества центральных и северных областей, возглавляемые своими выборными властями, становятся носителями и проповедниками национального сознания и общественной солидарности.

Смутное время было не столько революцией, сколько тяжелым потрясением всей политической, социальной и экономической жизни Московского государства. Первым, непосредственным и наиболее тяжелым его следствием было страшное разорение и запустение страны. В социальном составе общества смута вызвала дальнейшее ослабление силы и влияния старого родовитого боярства, которое в бурях смутного времени частью погибло или было разорено, а частью морально деградировало и дискредитировало себя своими интригами и своим союзом с врагами государства. В отношении политическом смутное время показало воочию, что государство Московское не было созданием и вотчиною своего хозяина-государя, но было общим делом и общим созданием «всех городов и всяких чинов людей всего великого Российского царствия».

Литература

 1. История России с древнейших времен до 1864 года. М.: Русское слово, 2000.

2. Платонов А. Учебник российской истории. М.: Библиотека мировой литературы, 1993.

3. Скрынников Р. Г. Россия после опричнины. М.: Мысль, 1964.

4. Скрынников Р. Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века. М.: Мысль, 1964.

5. Соловьев С. М. Об истории Древней России. М.: Мысль, 1966.

6. Страницы Российской истории. М.: Мысль, 1983.