Россия при Иване Грозном

Скачать реферат: Россия при Иване Грозном

План реферата

Введение

1. Характеристика грозного царя

2. Смерть Василия III. Смуты в правительстве. Кончина Телепнева

3. Внутренняя и внешняя политика Ивана Грозного. «Избранная рада»

4. Опричнина и земщина. Террор 5. «Тиран умер, как и жил»

 Заключение

Список литературы

Введение

Московская Русь сложилась и оформилась уже в княжение Ивана III. Сын его Василий тоже прибавил к делу отца и, уничтожив вольность Пскова, он завершил давно начатую и в главном законченную уже борьбу с вольностью вообще. Иван III и Василий - уже государи в полном значении этого слова, самодержцы. Эпоха их правления создала и как нельзя яснее сформулировала устои Московской Руси.

Первым, важнейшим устоем явилась великокняжеская власть, гордая, абсолютная, не знавшая никаких стеснений и ограничений. Все иностранцы в один голос утверждали, что московские монархи превосходят своею властью всех правителей Европы, разве только кроме турецкого султана. Возросшая под охраной и даже прямо под покровительством татарских ханов, великокняжеская власть сосредоточила постепенно в себе весь ореол, всю безмерность власти ханской. Сначала скромная, как бы скрывающаяся, она уже при Иване III начинает окружать себя придворным блеском и этикетом. Появляется обычай «целования княжеской руки», учреждаются придворные должности, до той поры неизвестные. Великий князь - центр, глава и представитель всего государства, а не только своего удела, как раньше. Он действует за всю Русь, отвечает за ее счастье и несчастье, ведет народную жизнь по тому пути, который кажется ему наилучшим.

Удельные князья закончили свое самостоятельное существование уже при Иване III. Та же участь постигла и Великий Новгород с его вече и духом народовластной старины. При Василии отвезли в Москву вечевой колокол Пскова.

Во что обратилась дружина? В Московском государстве никакой выдающейся роли она не играла. Иоанн Калита и его потомки не были воителями, не любили войн и походов, храбростью и мужеством не отличались, держали себя скромно и тихо, как князья-помещики, князья-хозяева. Войнам они предпочитали дипломатические переговоры, покупку, иногда - предательства. Их заботой было сосредоточить в своих руках как можно больше земель и денег.

Дружина возле них должна была неминуемо утерять свой воинственный характер, т. к. условия жизни не благоприятствовали развитию доблести и мужества. Но дружина, особенно старшая - боярство, не только воевала, она играла еще роль княжеского советника. Эту роль она играла и в Москве. Но уже в XV в. князья значительно сузили ее. Иван III больше советовался со своей женой и дьяками, чем с боярами; сын его высказывал к советам бояр обидное пренебрежение. При нем дела решались в стороне от Думы.

Московские князья с настойчивостью и упорством стояли на своем, они ловко пользовались каждым удобным случаем, чтобы расширить свои власть и пределы. Традиция крепла, а в XV в. уже торжествовала.

Иван Калита, его личность и политика - прототип московских князей вплоть до самого Грозного. Ничего великого, выдающегося, ничего блестящего. Природа поскупилась на краски, создавая этого князя-хозяина, князя- помещика, скупого, медленного, хитрого, неуклонно стремящегося к раз и навсегда поставленной цели. О невозможном он не мечтал, как не мечтал о геройских подвигах и славе. Каждая копейка у него на счету. Раз что приобретено им, приобретено навеки.

Все московские Иоанны и Василии похожи на своего предка. В общем, и Грозный похож на него, но греческая и латинская кровь, текущая в его жилах, наградила его более горячим и страстным воображением.

Московская традиция носит в себе явный отпечаток характера московских князей. «Поместье» Калиты разрослось и стало государством, но во главе государства те же расчетливые, скопидомные хозяева, которые раньше заправляли поместьем. Не станет менять этого порядка государь московский.

Медленным, но верным путем были уничтожены все местные уставы. Вече исчезло, дружина обратилась в придворных слуг, во всем зависевших от личного распоряжения князя. Сам князь и его власть поднялись на недосягаемую высоту, и величие этой власти бросалось в глаза каждому, ибо вокруг было ровное поле.

Иоанн III уже настойчиво выдвигает на сцену «мизинных людей». Василий III прямо предпочитает их боярам.

Что же, они были демократами? Нет. «Мизинные люди», во всем ему обязанные, во всем от него зависевшие, без воспоминаний о прошлом, всего лучше поддавались дисциплине. Протестов и претензий от них ожидать было нечего. Московские князья ни одному сословию не давали подняться выше другого. Они боролись против всякой вольности - боярской, вольности духовенства, одной властью своей заменяли всякую власть, единым законом - разнообразие местных обычаев.

На ровном поле Руси высоко поднимался великокняжеский дворец уже задолго до Ивана IV.

1. Характеристика грозного царя

Незаметно для самого Грозного московская традиция руководила им. Но эта традиция, преломившись через призму его больного мозга, приняла и болезненную форму. Молчаливая и покорная стояла дружина у трона его отца и деда, но Грозный тем не менее преследовал ее с необузданной жестокостью. Давно уже пал Великий Новгород. Грозный захотел стереть его с лица земли.

Он добился своего. Всю жизнь, все силы он потратил на то, чтобы в полной мере восторжествовала московская традиция. Где же новые вехи? Их нет. Тени прежних московских князей носятся над эпохой Грозного, вдохновляют его, указывают путь, по которому он идет слепо, не спрашивая даже себя, нужно ли с таким ожесточением ломиться в давно уже открытую дверь.

«Боярство - мой враг», - это его излюбленная фраза. Но с одинаковым ожесточением набрасывается он и на народ, и на духовенство, раз замечает или ему кажется, что он замечает в них попытку приподнять свою голову с ровного поля, давно уже усеянного мертвыми костьми прежних вольностей.

«Всякая вольность - враг мой... Боярство - мой враг по преимуществу». Это специальное добавление Грозного, сделанное им по воспоминаниям детства. А детство это общеизвестно.

...Двадцать один год прошел с тех пор, как из тысячи пятисот представленных ему знатных девиц Великий князь Московский Василий III выбрал себе в жены красавицу Соломонию, дочь бояр Сабуровых. Выбор оказался неудачным: Василий старел, а наследника не было. «Кому править по мне во всех городах моих и пределах?» - эта мысль посещала его все чаще и чаще.

В 1526 г. Василий развелся с женой. Соломония была пострижена в монахини. Доверенный боярин великого князя Иван Шигона отвез ее в Суздальский монастырь. Через несколько месяцев, в январе, Василий собрался жениться на дочери выходца из Литвы князя Михаила Глинского - Елене.

По Москве поползли темные слухи. Уверяли, будто несправедливо обиженная Соломония в дальнем Суздальском монастыре родила сына, пророчили Василию Ивановичу недобрую жизнь с литовской княжной, еще до свадьбы начавшей над государем волю свою проявлять и заставившей его бороду состричь, так что он «в одних усах» ходил.

Но Василий был спокоен. От предстоящего брака он ждал лишь одного - наследника. Мысль о сыне не покидала его. Потянулись дни, месяцы, год, другой... Наследника не было. Василий с княгиней странствовал пешком на молитву в дальние монастыри, воздвигал одну церковь за другой, раздавал деньги нищим.

Лишь через три с лишним года после свадьбы стало известно, что великая княгиня ждет ребенка. Вечером 24 августа 1530 г. стемнело быстро. Небо над Москвой заволокло грозными тучами. Улицы рано опустели. К полуночи дома и сады погрузились в непроглядную тьму. Наступившая тишина нарушалась лишь легким шелестом листьев. Вдруг, сразу, ветер, словно сметя тишину, завыл, засвистел, загремел ставнями, захлопал калитками, заскрипел вековыми стволами. Сверкнула молния, на миг расщепив темноту, и раздался удар грома небывалой силы. Началась гроза. Огненные сабли во всех направлениях рассекали тьму. Одни исчезли в вышине, другие вонзались в землю, в дома. В долгих раскатах громового удара родился новый звук - назойливый и монотонный. Били в набат. Москва засветилась в нескольких концах. Люди тушили пожары, а ветер раздувал пламя. Неожиданно, сами собой, зазвонили колокола Спасского собора. С колокольни одной из церквей сорвался и упал на землю большой колокол. Это были страшные приметы. Ожидали, что в эту ночь случится большая беда.

Жители в страхе дожили до рассвета... Так рассказывали потом о событиях в ночь с 24 на 25 августа 1530 г.

Этой ночью у великого князя Московского и всея Руси Василия Ивановича родился сын. Несколькими днями позже ему дали имя Иван.

2. Смерть Василия III. смуты в правительстве. кончина Телепнева

Василий III умер, когда сыну было 3 года. Василий умирал в тяжких страданиях: «болячка» на ноге мучила его два месяца и вызвала общее заражение крови. Предчувствуя роковой исход, Василий стал заблаговременно обдумывать методику передачи власти и приказывать о «устроении земском и како бы правити после его государство». Он много занимался составлением завещания и беседами с избранными боярами.

Мысль его остановилась, по-видимому, на том, чтобы, передав малютке-сыну великое княжение, образовать около него как бы регентство - боярский совет из доверенных лиц. Такими были его «сестричичи», князья Бельские (сыновья его двоюродной сестры), князь Михаил Львович Глинский (ему «по жене племя»), князья Шуйские, их родич Борис Иванович Горбатый-Суздальский, Михаил Семенович Воронезов и некоторые другие.

Особо из этой коллегии душеприказчиков великий князь доверил князю Михаилу Глинскому, боярину Михаилу Юрьевичу Захарьину и своему приближенному дьяку Шигоне охрану великой княгини Елены и опеку над тем, «како ей без него быть и како к ней бояром ходити». С ними он поговорил и обо всех своих желаниях. Тяжкую заботу и даже страх внушали великому князю его братья, удельные князья Юрий и Андрей Ивановичи, которые могли «искать царства» под его сыном и погубить Ивана. Василий скончался в тревоге за свою семью и судьбу государства 4 декабря 1533 г.

В боярстве сразу же начались смуты. По доносу на удельного князя Юрия его арестовали правившие бояре по соглашению с великой княгиней. Месяца через два другого удельного князя, Андрея, выслали на его удел в г.

Старицу и взяли с него «запись» о полном подчинении московской верховной власти.

Вскоре Великая княгиня Елена при содействии ее любимца князя Ивана Федоровича Телепнева-Оболенского освободила себя от установленной над ней опеки и совершила правительственный переворот. Она арестовала своего дядю Михаила Глинского и князей Ив. Ф. Бельского и Ив. М. Воротынского. Другой Бельский (Семен) и родственник Захарьина Иван Ляцкий скрылись от опасности опалы в Литву. Во время переворота Шуйские уцелели (кроме князя Андрея Михайловича, который сидел в тюрьме по причастности к делу удельного князя Юрия), они остались в правительстве, но главная власть сосредоточилась в руках временщика Телепнева, который действовал именем Елены. С конца 1534 до начала 1538 гг. продолжалось это правление Великой княгини.

В 1537 г. она заманила в Москву удельного князя Андрея и заточила его в оковах в тюрьму, где он вскоре умер, а жену его и сына Владимира арестовала и держала под стражей. Через несколько месяцев, 3 апреля 1538 г., и самой Елены не стало. Ее, по возникшему тогда упорному слуху, извели бояре отравою. Прошла с ее смерти какая- нибудь неделя, и «боярским советом князя Василия Шуйского и его брата князя Ивана и иных единомысленных им» любимец Елены Телепнев был взят: «И посадиша его в палате за дворцом у конюшни и умориша его гладом и тягостию железной». Тогда же освободили из-под стражи Ив. Фед. Бельского и Андрея Мих. Шуйского. Таким образом, с падением Телепнева восстановился при великом князе Иване тот состав регентства, какой был намечен умиравшим Василием. Только не было в нем Михаила Львовича Глинского: он умер в тюрьме года через два после своего ареста (15 сентября 1536 г.).

Летописцы осуждают личную месть Василия Васильевича Шуйского. Телепнев имел ум, деятельность, благородное честолюбие; не боялся оставлять двор для войны и, еще не довольный властью, хотел славы, которую дают дела, а не милость государей. Сестру его, боярыню Агриппину, надзирательницу юного Иоанна, сослали в Каргополь и постригли в монахини.

3. Внутренняя и внешняя политика Ивана грозного

«Иван Васильевич, одаренный... в высшей степени нервным темпераментом и с детства нравственно испорченный, уже в юности начал привыкать ко злу и... находить удовольствие в картинности зла», - писал об Иване Грозном Н. И. Костомаров.

Мальчик-государь, живой, впечатлительный и наблюдательный, рос в обстановке заброшенности и пренебрежения. Не прекращалась борьба за власть между боярскими группировками Бельских, Шуйских, Глинских. Борьба за власть дезорганизовывала правительственную деятельность, в результате чего ухудшалось положение народных масс. В 40-50-е гг. усилились выступления крестьян, которые носили чисто разбойный характер.

В апреле, а затем в июне 1547 г. в Москве вспыхнули сильные пожары (их называют великими). Около 4 тыс. москвичей погибли в огне пожарищ. Город почти полностью выгорел. Иван IV и его приближенные спрятались в селе Воробьеве. А на «пятой день после великого пожару черные люди града Москвы от великие скорби пожарные восколебашася» и подняли бунт, обвиняя родственников царя Глинских в поджогах.

Пораженный московским пожаром и народным бунтом, он (Иван VI) отдался безответно Сильвестру, который умел держать его в суеверном страхе и окружил советниками. В знаменательный и страшный день, когда «не было правительства», а царь, растерявшись, не знал что предпринять, Сильвестр, иерей из Новгорода, мог принять на себя роль древнего пророка, посланца Божия, и ужаснуть царя, истолковавши, что пожар московский - наказание за его грехи и распутство. Как бы то ни было, на целых шесть-семь лет Сильвестру удалось овладеть умом и воображением Иоанна, действуя на него страхом.

В отношении к Иоанну он был «магнетизером», гипнотизером, как сказали бы мы. Ему удалось внушить царю ту мысль, что один он слаб и беспомощен и что лишь слушая благие советы, может он рассчитывать на долголетие и беспечальное царствование. Действовал Сильвестр сам от себя или он был лишь точкой приложения коллективной силы - силы «избранной рады», мы не знаем. Но это безразлично: во всей определенности выступает перед нами тот факт, что Иоанн действительно подчинился Сильвестру и что страх, мистический даже страх, внушаемый царю, играл тут большую, может быть, даже первенствующую роль.

Благодаря Сильвестру и близким ему порядок был скоро восстановлен. Народ успокоился, Грозный как бы переродился. Но это была лишь видимость...

Несколькими месяцами раньше он задумал устроить для себя царское венчание. Он любил блеск, парады, пышность, торжественность, любил показывать себя толпе - все это привлекало его. Проникнувшись мыслью о собственном величии, он в громком титуле царя искал внешнего выражения своих претензий.

17 декабря 1546 г. было приказано собраться двору. Иоанн заявил о своем намерении жениться: «Невесту желаю найти в России». Объявил он боярам и другое намерение - венчаться на царство.

16 января 1547 г. с особой торжественностью состоялось венчание Иоанна «венцом царским» («шапкой Мономаха»): он официально принял титул царя и великого князя «Всея Руси», а через две недели Иоанн женился на Анастасии Романовне Захарьиной-Юрьевой (из старого боярского рода), с которой прожил более 13 лет.

Пословица русская утверждает: «Женишься - переменишься», однако с Иоанном этого не произошло. Женатый царь вел прежний холостой образ жизни. Предоставив правление Глинским, он лишь изредка вмешивался в государственные дела, предпочитая им охоту, игры, поездки по монастырям и буйные забавы. Глинские делали что хотели, а Иоанн любил показывать себя царем только в наказаниях, в необузданности прихотей. Он играл милостями и опалами, своевольствовал, чтобы доказать свою независимость. Доступ к нему был труден, почти невозможен. Он не желал выслушивать жалоб, гневался и приходил в дикую ярость, когда его отрывали от развлечений, пытал и казнил тех, кто осмеливался говорить ему правду. Наместники и воеводы, клевреты Глинских, грабили и разоряли вверенные им в управление области. Негде было найти суда и правды, а «державный» в это время забавлялся во дворце с шутами и скоморохами и слушал, как льстецы восхваляют его мудрость.

Будущее не предвещало ничего хорошего, но случились пожары в Москве, погромы ненавистной семьи Глинских и вместе с тем завершился первый период юности Грозного. Иван IV перешел в другую полосу своей жизни, он как бы переродился.

В детстве ему изо дня в день приходилось наблюдать и терпеть на себе мелкую вражду и злобу, низкие интриги и насилие, грабительство и произвол. На этом образовывались его первые понятия, на этом воспитывалась его душа. И все лучшее, что приходило к Иоанну в ту пору, мешалось с нездоровыми инстинктами, возбужденными средою.

А лучшее приходило: оно пришло во дворец Грозного, например, с митрополитом Макарием, который явился в Москву из Новгорода в ореоле литературной известности. Будучи архиереем в Новгороде, он достиг там необыкновенной популярности: его почитали «учительным» и «святым» человеком. Он «беседовал с народом повестьми многими» так понятно, что все «чюдишася, яко от Бога дана ему бысть мудрость в божественном писании - просто всем разумети». С его появлением в Новгороде «и бысть хлеб дешев, и монастырем легче в податех, и людям заступление велие, и сиротам кормитель бысть». Эти достоинства пастыря, очевидные всем, сопрягались у Макария с подвигом, недоступным разумению толпы.

Он задумал собрать в один сборник все «чтимые книги яже в Русской земле обретаются». Десяток лет провел Макарий в этом труде. Он собрал вокруг себя многих деятелей, собиравших литературный материал и работавших над его редакцией. В их числе были дьяки (Д. Г. Толмачев), дети боярские (В. М. Тучков), священники (знаменитый Сильвестр). В результате появился сборник «Четьи-Минеи» (1541 г.) - более 13 500 больших листов произведений «божественных»: житий, поучений, книг Ветхого Завета и т. п. Перейдя на митрополичий стол в Москву, Макарий перевел туда своих сотрудников и продолжил свою работу, дополняя и совершенствуя материал.

Способный и умный юноша охотно и легко поднимался на высоты Макарьева миросозерцания и вместе с литературными знаниями усваивал и национально-политические идеалы, которым веровала окружавшая митрополита среда. К совершеннолетию Иоанн стал образованным, «книжным» человеком, для своего времени передовым. Если бы влияние Макария всецело подчинило себе Иоанна, оно бы его пересоздало. Но оно действовало в атмосфере дворца, пропитанной произволом, насилием, развратом.

Годы царствования Иоанна, начиная с 1547-го и кончая 1560-м, историки называют счастливыми. Вокруг молодого царя образовывался круг советников (так называемая избранная рада), который составляли митрополит Макарий, священник Сильвестр, дворянин Алексей Адашев и князь Андрей Курбский.

Царь, чтобы торжественно утвердить перемену в правлении, уединился на несколько дней для поста и молитвы.

Было приказано, чтобы со всех городов России прислали в Москву людей выборных, всякого чина и собрания для важного дела государственного. Иоанн заявил вельможам: «Сколько слез, сколько крови от вас пролилося? Я чист от сея крови! А вы ждите суда Небесного». Тут же государь поклонился на все стороны и продолжал: «Люди Божии и нам Богом дарованные!.. Соединимся все любовию христианскою. Отныне я судия ваш и защитник».

В тот же день он поручил Адашеву принимать челобитные от бедных, обиженных и сказал ему торжественно: «Алексий! Ты не знатен и не богат, но добродетелен. Ставлю тебя на место высокое, не по твоему желанию, но в помощь душе моей, которая стремится к таким людям... Не бойся ни сильных, ни славных, когда они, похитив честь, беззаконствуют. Да не обманут тебя и ложные слезы бедного, когда он в зависти клевещет на богатого! Все рачительно испытывай и доноси мне истину, страшася единственно суда Божия».

Жизнь двора резко переменилась. Замолкли шуты и льстецы. Опираясь на избранную раду и подчиняясь ей, Иоанн водворял порядок в своем царстве. В избранную раду были приняты и много других мужей, опытных и добродетельных (помимо Курбского, Адашева, Сильвестра, митрополита). Рада и управляла государством.

Ему было 17 лет, и раньше государственными делами он никогда не занимался. Тринадцать последующих лет царствование Иоанна носит лишь имя его. Историки отмечают в этот период кротость правления, мир и любовь среди царского семейства. Женив брата своего Юрия, царь избрал супругу и для своего двоюродного брата Владимира Старицкого, жил с первым в одном дворце; ласкал, чтил обоих; присоединяя имена их к своим, в государственных делах писал: «Мы уложили с братьями и боярами».

В 1550 г. вышел Судебник, вторая «Русская Правда», вторая полная система наших древних законов. Основанием нового юридического документа правительства Адашева был Судебник 1497 г., но новый Судебник был расширен и систематизирован. В нем подтвержден переход крестьян в Юрьев день, но увеличено «пожилое» (плата феодалу при переходе). Усилилась власть феодала. Юридическое положение крестьян приближалось к статусу холопа.

Ужесточились наказания. Впервые в этом Судебнике вводились наказания для бояр и дьяконов-взяточников, ограничивались права наместников и волостелей. Были созданы первые функциональные органы управления - приказы (первоначально - «избы»).

Предпринимая реформу местного самоуправления в 1549 г., царь начинает дело обновления с самого себя. Он «бьет челом о своем согрешении» перед Собором иерархов, кается перед ними с обещанием исправиться и ищет прощения, затем зовет к исправлению и примирению бояр и прочих правителей. В 1551 г. он повторяет свою покаянную исповедь перед Стоглавым собором, не щадя себя и обличая свои пороки, и снова зовет своих посредников к нравственному возрождению. Целью своих административных нововведений он ставит общее благо и стремится к нему не только проповедью покаяния и примирения, но и практическими мерами.

Рядом «уставных» царских грамот, данных различным областям, правительство отменяло управление наместников и волостелей и передавало местное управление и суд в руки избранных посадскими людьми и волостными крестьянами «излюбленных людей», старост или «голов», которые должны были «крестьян судити и управу меж них чинити» во всех делах «вправду» и «безволокитно», и только те дела, которые им «кончать не мочно», присылали бы для доклада в Москву. Власть впервые выступает пред народом с ярко выраженными чертами гуманности, с заботою об общем благоденствии.

Таковы были первые шаги Грозного по пути реформ, составивших славу его молодости. С необыкновенным подъемом, деловым и моральным, правительство произвело перемены в местном самоуправлении и доложило о них церковному Собору 1551 г., прося его одобрения. За этими первыми мерами последовали дальнейшие. Они коснулись снова местного управления и даровали земству, в дополнение к первым преобразованиям, право полного самоуправления. Они, далее, внесли ряд перемен в устройство и управление военных сил государства; они изменили служебные и бытовые условия служилого класса; они создали перемены в области финансово- податной. В 1551 г. царь предложил большому церковному Собору обширный проект церковных реформ.

Правительство Ивана IV вело энергичную внешнюю политику. В 1552 г. большое русское войско (до 150 тыс. со 150 пушками) во главе с самим царем двинулось к Казани. После продолжительной бомбардировки, взрыва подкопов и страшного кровопролитного штурма столица Казанского царства была взята.

В 1556 г. было завоевано Астраханское ханство. Таким образом, все Среднее и Нижнее Поволжье вошло в состав Московского государства. В 1558 г. Иваном IV была начата Ливонская война (1558-1583) с целью пробиться к Балтийскому морю и завязать непосредственные отношения с Западной Европой, попользоваться ее богатой культурой. Ливонская война сначала была удачной для России. Русские войска взяли Нарву, Юрьев и около 20 ливонских городов. В 1560 г. войска ордена были разбиты. В 1561 г. распался Ливонский орден. Новый магистр Кетлер признал себя вассалом короля литовского и польского Сигизмунда II Августа (Литва и Польша объединились в 1569 г. в Речь Посполитую). Россия оказалась перед превосходящим ее силами противником.

Иван IV, однако, решил продолжать борьбу, и в 1563 г. русские войска опустошили литовские владения и взяли древний русский город Полоцк. Это был последний успех русских войск. В 1564 г. на сторону поляков перешел князь Андрей Курбский, ранее командовавший русскими войсками.

«Поводом к этому бегству, - пишет историк Н. И. Костомаров, - было (как можно заключить из слов Курбского и самого Ивана IV) то, что Иван Грозный глубоко ненавидел этого друга Адашевых, взваливал на него подозрение в смерти жены своей Анастасии (в 1560 г.), ожидал от него тайных злоумышлений, всякого противодействия своей власти и искал только случая, чтобы погубить его».

Долгое время Ливонская война продолжалась без решительных успехов с той или другой стороны, но в 1579 г.

польский король Стефан Баторий, перейдя в наступление, взял обратно Полоцк. Все завоевания Ивана IV Грозного в Лифляндии также были потеряны. В 1581 г. Стефан Баторий вторгся в русские пределы, взял важную крепость Великие Луки и осадил Псков. Шведы захватили Нарву. Героическая оборона Пскова (его жители отбили 30 штурмов и совершили около 50 вылазок) сорвала польские планы дальнейшего похода на Россию.

В 1582 г. было заключено перемирие в Яме-Запольском на 10 лет.

В 1583 г. было заключено Плюсское перемирие со Швецией.

По условиям перемирий с Польшей и Швецией Россия утратила свои приобретения в Ливонии, Белоруссии, часть побережья Финского залива (города Ивангород, Ям, Копорье). Ливонская война, длившаяся 25 лет, кончилась поражением России. Поражение явилось следствием экономической отсталости России, которая не смогла успешно выдержать длительную борьбу с сильными противниками. Важным событием царствования Ивана IV было присоединение к России Сибирского царства, завоеванного донскими казаками под начальством Ермака Тимофеевича в 1582 г.

Разные причины - частью домашние недоразумения, частью несогласие в политических взглядах - охладили царя к его избранным советникам. Разгоравшаяся неприязнь их к родственникам царицы Захарьиным повела к удалению от двора Адашева и Сильвестра. Наконец, бегство князя Курбского, ближайшего и даровитейшего родственника, произвело окончательный разрыв. Нервный и одинокий, Иван потерял нравственное равновесие, всегда шаткое у нервных людей, когда они остаются одинокими.

«Избранная рада» проводила серьезные реформы, рассчитанные на длительный период. Иван IV стремился к немедленным результатам. При неразвитости аппарата государственной власти быстрое продвижение к централизации было возможно лишь при помощи террора. «Избранная рада» была против этого. Падение «избранной рады» - пролог к опричнине.

4. Опричнина и земщина. террор

В декабре 1564 г. царь со всем своим семейством, захватив с собой утварь, иконы, кресты, платье и всю свою казну, выехал из столицы. Побывав у «Троицы», царь остановился в Александровской слободе. Отсюда через месяц он прислал в Москву две грамоты. В одной, обращенной к боярам, духовенству, служилым и приказным людям, он «клал свой государев гнев на все духовенство и бояр, на всех служилых и приказных людей, поголовно обвиняя их в том, что они о государе и обо всем православном христианстве не радели, от врагов их не обороняли, напротив, сами притесняли христиан, расхищали казну и земли государства, а духовенство покрывало виновных, защищало их».

Царь сообщал, что «от великия жалости сердца, не хотя их многих изменных дел терпети», он должен был «оставить свое государство». В другом письме, к купцам и простонародью и всем тяглым людям Иван IV Грозный демагогично писал, чтобы они себе «никоторого сумления не держали, гневу на них и опалы никоторых нет».

Пименом во главе, которые шли «бить челом государю и плакаться, чтобы государь правил, как ему угодно, по своей государской воле». Иван возвратился в Москву в феврале 1565 г. и созвал Государственный совет из бояр и высшего духовенства. В совете он предложил условия, на которых принимал обратно власть. Условия состояли в том, чтобы ему «на изменников своих и ослушников опалы класть, а иных казнить, имущество их брать в казну».

Для обеспечения своей безопасности от (воображаемой) угрозы изменничества Иван IV учредил для себя свой особый двор - «опричнину», для которой он набрал себе сначала тысячу, а потом до 6000 «человек скверных и всякими злостьми исполненных» (по выражению князя А. Курбского). Он одел их в черную одежду, посадил на черных коней, а на седло велел привязать символы их власти и деятельности - метлу и собачью голову, в знак того, что они грызут царских недругов и выметают измену из Русской земли.

На содержание двора «на свой обиход» царь выделил до 20 городов с уездами и несколько отдельных волостей, в которых земли были розданы опричникам, а прежние землевладельцы выведены из своих вотчин и поместий и получали земли в неопричных уездах. «Государство же свое Московское», т. е. всю остальную землю, подвластную московскому государю, с ее воинством, судом и управой, царь приказал ведать и всякие дела земские делать боярам, которым велел быть «в земских», и эта половина государства получила название «земщины».

Термин «опричнина» происходит от слова «опричь» - кроме. Так назвал Иван Грозный территорию, которую он просил выделить себе в особый удел. В опричнину Иван IV включил наиболее важные земли. В нее вошли поморские города, города с большими посадами и важные в стратегическом отношении. Царь назначил для «земщины» особого «царя», крещеного касимского хана Симеона Бекбулатовича, «себя же раболепно смири», но скоро опять «воспринял» всю свою власть, «тако божими людьми играя». Перед заграницей Иван IV стыдился своей опричнины и даже пытался отрицать самое ее существование.

Опричнина по своей форме напоминала возвращение ко временам феодальной раздробленности. Однако она преследовала другую цель - уничтожить остатки феодального дробления в России.

Опричники были не только личной стражей царя, но и участниками многих боевых операций. «И все же палаческие функции для многих из них, - считал историк В. Б. Кобрин, - особенно для верхушки, были главными».

Террор начался сразу же после учреждения опричнины. Уже в феврале 1565 г. было казнено сразу 5 человек из высшей аристократии. Был казнен опытный государственный деятель старый боярин И. В. Федоров. К 1568 г.

митрополит Филипп из рода Колычевых публично перед всем народом в Успенском соборе обличил Ивана Грозного в жестокости, угрожал ему гневом Божиим и требовал, чтобы он прекратил проливать кровь невинных людей. По приказу царя Филипп был низложен и сослан в Отрочь, монастырь под Тверью, где через год его убил царский опричник Малюта Скуратов.

Кульминацией опричнины стали конец 1569-лето 1570 г. Царь поверил ложному доносу о том, что новгородцы хотят изменить ему и передаться Литве, а на его место посадить старицкого князя Владимира Андреевича. В сентябре 1569 г. Иван Грозный вызвал к себе Владимира Андреевича с женой и младшей дочерью и заставил их принять яд.

По дороге к Новгороду опричники устроили кровавые погромы в Твери, Торжке. Погибло множество жителей, содержавшиеся там ливонские и литовские пленные. В январе 1570 г. начался погром в Новгороде, продолжавшийся больше месяца. По подсчетам историка Р. Г. Скрынникова, погибло 3-4 тыс. человек, а исследователь В. Б. Кобрин полагает, что число жертв доходило до 10-15 тыс. человек. Много жертв было и в Пскове.

Весной 1570 г. в измене были обвинены уже многие из руководителей опричнины. 15 июня 1570 г. состоялась публичная казнь более ста человек на Красной площади в Москве.

«Перед смертью людей подвергали нечеловеческим мучениям: резали живьем на куски, варили в котлах. В качестве палачей орудовали и сам царь, и его двадцатишестилетний сын - царевич Иван, и опричные бояре и воеводы», - пишет историк В. Б. Кобрин.

В 1571 г. крымский хан Девлет-Гирей совершил очередной набег на Русь. Большая часть опричников, которые должны были держать оборону берега Оки в районе Калуги, на службу не вышла. Хану удалось обойти русские войска и беспрепятственно подойти к Москве. Девлет-Гирей сжег и разграбил город и, забрав огромное количество пленных, ушел из Москвы.

Осенью 1572 г. Иван Грозный опричнину «оставил» (т. е. отменил). Наказанию подлежал тот, кто только осмелится произнести слово «опричнина», которое превратилось в крамольное. «Уже не было опричнины, но жертвы еще падали, хотя и реже, менее числом: тиранство казалось утомленным, дремлющим...» (Н. М. Карамзин). И после отмены не оправдавшей себя опричнины деспотичный режим Ивана IV сохранялся.

Царь, по его собственному выражению, следовал апостольскому велению: «одних миловал, рассуждающе, других же страхом спасал» и на деле стал в конце концов «самодержцем», ибо сам «строил» свое царство. Но можно думать, что он уразумел и ту ошибку, в какую впал при учреждении опричнины. Цель опричнины - ослабление знати - могла бы быть достигнута менее сложным способом. Способ Иоанна Грозного повлек не только уничтожение знати, но и ряд других последствий.

Во-первых, пересмотр княжеского землевладения превратился в опричнине в общую земельную мобилизацию, принудительную, тревожную и потому беспорядочную. Массовая конфискация вотчин, массовое передвижение служилых землевладельцев, секуляризация церковных земель и обращение в частное владение земель дворцовых и черных для нужд опричнины - все это явилось бурным переворотом в области земельных отношений, вызвало неудовольствие и страх в населении. Все слои населения, попадавшие под действие опричнины, терпели насилие в хозяйственном отношении и приводились - вольно или невольно - из оседлого состояния в подвижное, чтобы не сказать - бродячее. Достигнутое государством состояние устойчивости населения было утрачено, и в данном случае по вине самого правительства.

Во-вторых, пересмотр владельческих прав княжат и боярства и перевод опальных людей на новые земли могли бы происходить спокойно, как, например, при царе Федоре Ивановиче в 1593-1594 гг. происходил пересмотр владельческих прав монастырей. Грозный соединил эту операцию с террором и казнями, погромами. Царь преследовал своих врагов, которые с ним не сражались. Историк Н. М. Карамзин насчитал «шесть эпох казней» за время с 1560 по 1577 гг., но правильно поступили последующие исследователи, считая все это время одной сплошной эпохой душегубства.

Результатом этого безумного и вовсе не нужного террора было полное расстройство внутренних отношений в стране. Загнанная, но не совсем истребленная знать вместе с чувством страха питала острую ненависть к «издавна кровопийственному роду» московских государей и заранее предвкушала его скорый конец. Расстроенное оргиями здоровье Грозного, отсутствие у него внуков внушало гонимым мысль, что «кровопийственный род» вымирает.

Опричники и террор восстановили все население России против жестокой власти и в то же время внесли рознь и в среду самого общества. По меткому замечанию англичанина Дж. Флетчера, бывшего в Москве вскоре после смерти Грозного (1584), низкая политика и варварские поступки Грозного так потрясли все государство и до того возбудили всеобщий ропот и непримиримую ненависть, что, по-видимому, это должно было окончиться не иначе, как всеобщим восстанием.

Итак, политический террор и опустение государственного центра привели Московское царство ко внутреннему кризису чрезвычайной силы. Длительная война, татарские набеги 1571-1572 гг. и случайные недороды тех же лет еще более обострили кризис. Грозный стоял перед тяжелой задачей. Надо было заново налаживать расстроенный порядок и искать еще новых ресурсов, способных восстановить государственную мощь (народная масса ушла из центра на восток и северо-восток, в Поволжье, в Дикое Поле - на юг от рязанских, тульских и калужских мест, двинулась бродить по всему южному пространству до Северного Донца и Нижнего Дона). Заботы о заселении и укреплении Поволжья и особенно южной московской окраины и об устройстве в этих областях военного и трудового населения составляли главный предмет правительственной деятельности последних лет царствования Грозного.

5. «Тиран умер, как и жил»

У Ивана Грозного была мания преследования, но она не обратилась в определенную душевную болезнь. До конца своих дней он продолжал правильно воспринимать впечатления, хорошо понимать сложную обстановку современной политической жизни и разумно отзываться на ее запросы. Только в данном пункте он терял душевное равновесие, легко отдавался страху и подозрениям и яростно защищал себя от мнимых покушений и нападений.

Грозный последних лет жизни - не умалишенный человек, но человек, лишенный душевного спокойствия, угнетаемый страхом за себя и своих близких. Это - одна сторона его «ненормальности». Другая - близкая к тому, что называют «садизмом», т. е. соединение жестокости с развратом. Эта черта, воспитанная несчастным детством, в старости Иоанна усилилась до чрезвычайных проявлений. Его жертвы погибали в утонченных истязаниях сразу сотнями, доставляя тирану удовольствие видом крови и мучений. Иногда Грозный «каялся», что он «разумом растленен и скотен умом», но это был лишь обряд. Истинно глубоко он каялся и скорбел, когда в припадке гнева своей палкою он убил собственного сына - того царевича Ивана, который один давал отцу надежду на продолжение рода и был убежденным продолжателем его политики и нрава. Тогда (1581) Иоанн Грозный понял, что значит страдать.

Как ни судить о личном поведении Грозного, он останется как государственный деятель и политик крупной величиной.

Современники заметили и осудили склонность Грозного к иностранцам, интерес к Западной Европе. Один из писателей начала XVII в., Иван Тимофеев, более четко, чем другие современники, выразил мысль о том, что Грозный к концу своей жизни подпал под иноземные симпатии и влияния. Он говорит, что царь, избив одних бояр и разогнав других, вместо них «от окрестных стран приезжающая к нему возлюби».

Склонность к общению с европейцами и Западом выражалась у Грозного достаточно ярко и сильно. Бесспорно, что в минуты «страхования» от «измены» он даже думал о возможности покинуть Русь, и тогда хотел искать убежища на Западе, именно в Англии.

1548 год. «Тиран умер, как и жил», - писал Н. М. Карамзин об Иване Грозном в «Истории государства Российского».

Заключение

Подводя итог, коснемся вопроса о государственном значении царствования Грозного. Его внешней политике нельзя отказать в ширине размаха и блеске замыслов. Но в его царствование крепостное право сделало грандиозные успехи, а все демократические меры принадлежат 13-летнему периоду его правления, когда Сильвестр и Адашев значили все, а сам Грозный ничего не значил. Что бы ни говорили нам о блеске его правления, мы никогда не должны забывать о главном его результате. Этот результат - развращение народа.

Иоанн IV - центральная фигура русской жизни XVI в., и вровень ему не идет ни неголюбивый отец его Василий III, ни малодушный сын Федор. Царствование Грозного - это буря, не освежающая, не такая, после которой должен начаться расцвет новой жизни, а губительная, закончившаяся тяжелой эпохой смутного времени.

Личность царя и его эпоха исполнены драматизма, знакомясь с которым, нельзя не чувствовать невольного трепета. Ужасы монгольского ига, выработавшие в русском характере приниженность, забитость, привычку пассивно отражать все беды, были доведены Грозным до крайности. Умирая, он мог гордиться, что добился-таки своего.

«Как государь, Грозный совершил величайшее преступление, - отмечает историк Е. А. Соловьев, - он развратил народ, уничтожая в нем все выдающееся, героическое, славное».

Список литературы

1. Иоанн Грозный. Петр Великий. Сост. А. Д. Меншиков. Г. А. Потемкин: Биографические очерки. М.: Республика, 1998.

2. Карамзин Н. М. История государства Российского. В 3 книгах. Кн. История государства Российского. Т. V- VIII. СПб: ООО «Золотой век», ТОО «Диамант», 1997.

3. Платонов С. Ф. Иван Грозный (1530-1584). Виппер Р. Ю. Иван Грозный. Сост. и вступ. статья Д. М. Володихина. М.: УРАЛ, 1998.

4. Пятецкий Л. М. История России для старшеклассников и абитуриентов. М.: Московский лицей, 1996.

5. Соловьев С. М. Сочинения. Книга III. История России с древнейших времен, Т. 5-6 М.: Голос, 1993.