Хрупкое очарование Севера

	Скачать реферат: Хрупкое очарование Севера

План реферата

Введение

1. Северные леса

2. Кладовая Арктики

3. Улыбка Арктики

Список используемой литературы

Введение

Красота и великолепие Севера заключаются прежде всего в разнообразии и полной разнохарактерности его окраин и отдельных районов тыс.ячеверстного пространства. Нужно много времени затратить, чтобы хотя бы мельком осмотреть Север, взглянуть на его совершенно обособленную от других местностей своеобразную жизнь. На Севере нет трафарета в окружающей природе, и глаз ежеминутно замечает все новые и новые картины северной природы, то суровой и мрачной, грозной в беспросветную полярную ночь и злую жгучую вьюгу полярной зимы, то очаровательной, как незаходящее полуночное полярное солнце, беспредельное студеное море, как полное глубокого таинственного смысла северное сияние, как шум великих северных лесов.

1. Северные леса

Русский народ издавна дружит с лесом. Недалеко от южной окраины царства хвойных лесов, в смешанных, дремучих в ту пору лесах междуречья Верхней Волги и Оки зародилось сердце нашего отечества — Московская Русь. Леса помогали русским людям защищаться от врагов, отстаивать то, что было им всего дороже, — свою независимость, свой язык и культуру. А в северных лесах, по северным рекам Русь могла более спокойно ставить города и деревни, заводить богатые звериные и рыбные ловли, упорным трудом расчищать землю под пашни.

И в природе, и в хозяйстве Севера господствует лес. Промышленность здесь прежде всего связана с ним: лесопилки, лесозаводы, целлюлозно-бумажные комбинаты. И даже в облике здешних городов на первом месте дерево: деревянные дома, деревянные панели, иногда даже деревянные мостовые.

Здесь много угодий и для сельского хозяйства, но все они окружены лесом. Продвигаясь с юга вдоль рек, русский человек сотни лет вгрызался в эти неистребимые, непроходимые и до сих пор еще не полностью исследованные чащи. Он понемногу разрежал их, перемежая мрак леса клиньями полей ржи, ячменя, а в наши годы и пшеницы. На легких подзолистых лесных почвах он посеял прославленный в песнях знаменитый русский лен, который наступает на пятки оттесняемому лесу. Тут, в лесах, северные олени, придя зимой из тундры, встречаются с крепкими, низкорослыми мезенскими и печорскими лошадьми, со стадами богатого северного молочного скота. Влажный Север дает скоту отличный корм. Великолепные суходольные луга с сочной травой раскинулись по опушкам лесов, на перелесках. Еще великолепнее поемные заливные луга, которые тянутся вдоль рек. Нежный запах клевера ощущаешь на Севере, даже плывя по реке: ветер приносит его с берегов... Но больше всего здесь леса. Господствуя над великой северной равниной, взбираясь на ее холмы и спускаясь в пологие долины, стоит лес.

Когда летишь над этим краем, то видишь — словно мохнатой овчиной земля одета лесом. Кое-где то рыжим, то белесым пятном обозначится болото с круглыми озерами стоячей воды. Сверкнет вдруг ручей, и опять лес. Впереди, позади — повсюду, куда ни взглянешь, лес да лес. Лес на Севере — стихия, такая же сильная, как море, как степь, как пустыня. Но по морям ходят пароходы, степи и пустыни пересекают машины. А по лесной чаще, пока через нее не проложены дороги, можно идти лишь пешком, груз нужно нести за плечами.

Вот река светлым лезвием рассекла лес. Здесь, в северных лесах, много влаги. Она и в хвое, которая, при всей своей колючей жесткости, мясиста, зелена и круглый год не сохнет, и в стволах, в корнях, по которым живо движутся соки. А больше всего влаги в самой почве, затененной вечнозеленым пологом. И хотя Север беднее осадками, чем многие страны юга, слабое испарение в здешнем прохладном климате превращает северные леса в огромную кладовую влаги. Среди хвойных лесов лежат торфяные болота, там рождаются многие великие реки. Собираясь из еле видимых ручейков, вода течет далеко на юг, к сухим берегам Каспия, или, прорезая безлесную тундру, сбегает в холодный Ледовитый океан.

Северные реки — черные в тени и светлые на солнце — несут и пароходы, и лодки, и бревна.

Вот, образовав излучину, река ушла за откос, вышла опять — и вдруг остановилась широким плесом, как бы запнувшись о мель. А то запенится, забурлит, встретив на пути своем пласты твердых пород. Вместо одного русла сразу разобьется на два, на три. По таким узким и мелким рекам не могут ходить большие суда — по ним можно лишь на плоскодонных лодках перетаскивать кладь. Люди тянут такую шняку бечевой. Иногда лодку приходится переносить через пороги. Случается и за борт прыгнуть в холодную воду, чтобы столкнуть шняку с мели.

Человек, живущий в лесу, долгие в. был неразлучен с водой. На луг ли за сеном, в город ли за ситцем шли только водою, на выдолбленных из целого бревна легких и быстрых стружках.

Двигаться в глубь леса в старину можно было лишь вдоль рек. По течению рек и заселялся этот край. Селения гнездами лепились по берегам. Городов на Севере сравнительно немного, и почти все они расположились либо у "корабельных пристанищ", либо на месте волоков.

На старинных торговых путях — на Сухоне, Северной Двине, на Печоре, в устьях Ижмы и Цильмы, в низовьях Мезени — селения обширны; дома в них многооконные, часто двухэтажные. Но деревеньки, приютившиеся у самых малых речушек, в стороне от больших дорог, — это всего три-четыре дома да банька. Избы стоят, тесно прижавшись, как бы обогревая и защищая друг друга.

Кругом лес — еловый, сосновый, кое-где березовый.

"Зимой и летом — одним цветом", говорит о сосне и ели народная загадка. Хвойный лес зелен и летом и зимой. Но как не похожи зимние, заснеженные, тяжелые лапы  елок на легкие летние ветви! Под снеговыми шапками ветви у сосен разглядеть совсем трудно. Зато у березы, лишенной листвы, зимой виден каждый искрящийся инеем прутик. Молоденькие деревца, до половины утонувшие в снегу, легко принять за кустарник. Путаница заснеженных ветвей, горбы сугробов, причудливый узор звериных и птичьих следов — все это делает зимний лес на Севере сказочным. Снег плотно укутал землю, выровнял поверхность, и не поймешь — сухая поляна перед тобой или болото, теперь глубоко промерзшее и ставшее твердым. Морозом скованы лесные ручьи.

Зимой лес чист и прекрасен, но на первый взгляд загадочен. Вникнуть в жизнь северного леса, разглядеть все его разнообразие можно только летом. Заглянешь с освещенной и согретой немеркнущим летним солнцем поляны в чащу леса — и сразу поневоле поежишься: прохладно. День точно потускнел, стал зеленоватым. Между стволами стоят вечные сумерки, и само солнце, просвечивающее сквозь ветки, кажется бледно-зеленым. Зелены и поросшие мхом стволы, седые лишайники покрывают толстым слоем все пни и колоды, через которые приходится пробираться чуть ли не ползком. Лес будто трехэтажный. Вверху закрывают своими ветвями солнце ели-старики. Этажом ниже толпятся нарядные и пушистые, мягкие молоденькие елочки. Они и от солнца, и от ветра защищены ветвями старых елей. Еще ниже — кустарник.

А на самой земле растут мхи и хвощи. Между ними видны островки темнозеленых кустарников черники. Попадается ярко-красная ягода — брусника. Поймы рек густо заросли черной и красной смородиной. Есть и малина. Но вкуснее всего княженика.

Из деревьев на Севере чаще всего увидишь ель и сосну. Это вечные соперницы.

Ель растет в более влажных местах. Корни ее неглубоки, и на Крайнем Севере это помогает ей бороться с мертвящим прикосновением вечной мерзлоты. Ель вынослива и легко уживается под пологом более высокой, менее густой сосны. Но ветви самой ели плотно застилают солнце, и в еловом лесу всегда темно. Некоторые ученые считают, что поэтому в еловом лесу в случае затрудненности стока легко развивается заболоченность. Но вместе с тем ель требовательна к почве, и если почва слишком заболачивается, а воды застаиваются и становятся бедны кислородом, ель начинает хиреть.

Сосна любит сухие песчаные пригорки. Ее золотисто-красноватая кора блестит на солнце. Деревья стоят редкими колоннами, и в сосновом бору всегда торжественно и светло. Но сосна может расти и на открытых заболоченных водоразделах, там, где более требовательная к почве ель уже сдает. Мощная корневая система сосны пробивает слой отмерших сфагновых мхов, и сосна приживается на болоте. Растет сосна быстрее ели. Она светолюбива, и ее крона на стройном стволе словно распластана в высоком небе. Но вот под пологом этих прозрачных крон подрастают молодые елочки. Они вытягиваются, и иногда им удается затенить и заглушить сосновый лес. Так на месте соснового леса может зачернеть северный суровый ельник. Зато сосны часто выдерживают лесной пожар, идущий понизу, и оправляются после него; ель же с ее близкой к поверхности земли корневой системой и свисающими ветвями гибнет. "Низовой пал", как говорят лесники, может очистить лес от ели и превратить его в чистый сосняк.

Вечными, неизменными кажутся северные наши леса, когда их видишь с самолета или изучаешь по карте. На самом деле лес часто меняет облик, свойства, состав своих растений.

Вот свежая порубка. Как только освободилось местечко, выбегут на поляну березы, осины. Но только-только поднимется, войдет в силу лиственный лес, как уже показываются кое-где и молоденькие елочки. Они подросли в тени листьев и теперь затеняют лиственные однолетки своей хвоей, уверенно занимая место хозяев северного леса. А на другой стороне той же порубки уже разрослись сосны. И вот лиственного леса уже нет, а ель и сосна снова ведут свою вв.ечную борьбу...

Вмешательство челов. приводит к новым нарушениям того подвижного равновесия, которое устанавливается в природе между сосною и елью: сводя лес в первую очередь там, где почвы лучше, человек выступает прежде всего против елей; порубки и пожарища, вслед за легкой кавалерией леса — березой и осиной, заселяются преимущественно сосной. Лесов на Севере много, и все они разные. Неодинаков лес потому, что не везде одинаковы условия его развития — разная почва, разный запас влаги в ней, разный рельеф. Иногда эти различия совсем незаметны, но лес чутко отзывается на них и принимает каждый раз ту форму, которая лучше всего приспособлена к местным условиям. А каждая разновидность леса имеет свой неповторимый образ, получающий и местное название и отражение в народном сознании. Вот на супесях или на песке растут сосны — это бор; песчаные террасы северных рек называются даже в науке боровыми. Вот омшара — моховой, болотистый лес. В омшаре посвистывают кулики. Тут много морошки, но меньше грибов. Вот лес, прозванный логом; он растет на затопляемых местах. Здесь крупные деревья с трухлявой древесиной. Ученые делят и сосновые, и еловые леса Севера на несколько типов по характеру подлеска и травяного покрова, по особенностям почв. Зеленомошником называют лес, выросший на незаболоченной почве; у него слабый подлесок, зато на земле множество блестящих мхов, растут кислица, орхидеи, черника, брусника. У долгомошника на земле сплошной ковер из кукушкина льна, подлеска почти вовсе нет; развиваются долгомошники там, где уже идет заболачивание. В сфагновых ельниках и сосняках земля устлана моховым (сфагновым) покровом; здесь растут багульник, морошка, попадается и черника; иногда бывает много осоки; влаги здесь столько, что это уже почти болото. Травяной лес с чистым травяным и слабым моховым покровом может расти только там, где почвенные воды хорошо проточны. У беломошников на земле ковер из белых лишайников. Сосновые боры — это и есть  беломошники на сухих песчаных почвах.

На Севере идет постоянная борьба не только ели с сосной, челов. с лесом, но и леса с болотом. На плоских водоразделах, где скапливается и застаивается дождевая вода, — там побеждает болото; ближе к рекам — хороший сток,  там хорошо растет лес.

Радуясь просвету, растут у болота, по опушке ели, березы и осины, даже иногда и ольха найдет себе здесь место.

В таком смешанном лесочке, у самого края болота, не диво увидеть лесное чудо — горбоносого лося... Он стоит в тени ветвей неподвижно, прислушиваясь. Громадная голова с длинной, торчащей вперед мордой и плоскими рогами, подобными огромным листьям, выглядит маленькой по сравнению с могучими плечами. Шерсть его так темна, что спина и бока кажутся черными. Брюхо и внутренняя сторона стройных, совершенно прямых, суживающихся к низу ног — цвета ржавчины. С шеи свешивается обросший длинной лоснящейся шерстью мешок. Странное существо, похожее сзади на лошадь, сбоку на верблюда! Почуя челов., лось поведет влажным глазом, замычит, как корова, и, отбрасывая комья мокрой земли, скроется, прежде чем успеешь его хорошенько рассмотреть...

Летом на Севере в лесу почти нет разницы в освещении между ночью и днем. Но зато сразу почуешь приближение вечера по лесным голосам. Не скрипит глухарь, замолкла кедровка, не слышно стонов выпи. Но уже начинает хриплым басом "дергать" свою нехитрую песню коростель — дергач. Значит, уже вечер пришел.

Вдруг лес застонал. Вершины деревьев закачались. Все заскрипело. Ветер стих так же внезапно, как налетел. Но еще долго дрожат деревья, и шелест хвои кажется дождем, падающим где-то недалеко. На мгновение отогнанные ветром, опять зазвенели комары. От них теперь ни сетка не спасает, ни прорезиненный плащ — они злеют к ночи. После долгой ходьбы уже и сон валит с ног, а лечь на землю нельзя — холодно и сыро. Где же отдохнуть, согреться?

Тропа вьется между выпирающими из земли узлами корней вековых деревьев. Вот почва стала посуше, травы не так остры и жестки. Лиловато-розовым заревом стоят между деревьями высокие кусты иван-чая. Вдруг на сплошь заросшем иван-чаем и золотистыми лютиками холме, под сенью громадной сосны, между двумя тонкими березками возникает избушка на четырех ножках, и они точь-в-точь похожи на мохнатые куриные лапы... Это обычный северный лесной амбар. Его ставят на сваи, потому что земля здесь холодна, от сырости продукты портятся; кроме того, амбар нельзя ставить в лесу прямо на землю из-за зверья: медведь не очень-то посчитается с запертой дверью, да и против лесных мышей, хорьков, ласок доски - плохая защита. Вот и поднимают его повыше.

Если есть амбар, значит недалеко и до лесной избушки!

Такие избушки — сруб да печь — встретишь в самых глухих углах необъятного леса. Здесь непременно будут дрова и топор, котелок и спички. Поставил этот дом для себя какой-нибудь охотник, а припасы предназначены для случайного путника. Нигде, никогда не спится так сладко, как в этом черном от сажи лесном теремке.

Как море, раскинулся лес. Бесконечная могучая стихия тайги сменяется к северу низкорослыми тундрами, а еще севернее наступает царство вечных льдов. За чертой Полярного круга лес редеет и мельчает, а деревья превращаются в цепких, не боящихся ни ветра, ни мороза карликов. Лес становится кустарником, кустарник переходит в тундру. А за тундрой лежит океан.

2. Кладовая арктики

Об Арктике широко распространено мнение как о ледяной пустыне. Растительность побережья Северного Ледовитого океана, арктических земель и островов в понимании жителей средних широт действительно бедная и жалкая. Возможно, именно это да еще зимний вид полярной тундры и Северного Ледовитого океана, наряду со многими неудачами и трагическими событиями в истории первых попыток европейцев узнать Арктику, стало причиной того, что о ней сложилось представление как о пустыне. Однако это неверно. Тот, кто видел Арктику в течение круглого года, никогда не согласится с таким взглядом.

Особенно это относится к арктическим морям, к их побережью, островам и землям, расположенным на континентальной отмели.

В весенние и летние месяцы жизнь здесь бьет ключом. Нигде ее пульс не бывает таким полным, как в это время в Арктике. Летом полярные льды поражают богатством здешней жизни. Тыс.ячи и тыс.ячи разнообразных птиц — чайки, кайры, чистики, люрики, глупыши, поморники, гагары, бакланы и кулики — кормятся на разводьях и полыньях. Стаями, парами и в одиночку носятся они над морем и кромкой льдов, наполняя воздух своим гомоном. Сотни тыс.яч уток заполняют береговые лагуны. Тыс.ячные стаи гусей откармливаются в приморских тундрах. Всюду шныряют юркие вертлявые кулики. В тяжелом полете проносятся вдоль берега гаги. Белыми пнями, неподвижные, как часовые, на возвышенностях тундры маячат полярные совы, подстерегающие зазевавшихся леммингов. Круглые сутки распевает свою бесхитростную, но жизнерадостную песню маленькая пуночка.

Не менее оживленно и море. Из воды то и дело высовываются круглые головы тюленей. Часто можно видеть тюленей, отдыхающих на отдельных льдинах. Стада моржей крепко спят под лучами незаходящего солнца. Нередко можно наблюдать бредущего по льдам белого медведя. Фонтаны, выбрасываемые китами, все еще не редкость при подходе к полярным льдам.

Разве можно говорить о безжизненности Арктики?

Фауна в Арктике насчитывает сравнительно небольшое количество видов, но зато каждый вид птиц и животных представлен таким количеством особей, которое буквально поражает наблюдателя.

Кто не слышал о полярных птичьих базарах, где сотни тысяч птиц на одной скале выводят своих птенцов? Кто не знает о промысле гренландского тюленя, когда за несколько недель жиром и шкурами убитого зверя заполняются трюмы огромных морских судов? А какую богатую добычу ежегодно берут промышленники Севера, охотясь на морского зверя! Редко кто, живя в Арктике, не наблюдал моря, кипящего от огромных стад белухи, насчитывающих иногда десятки тыс.яч голов. А морж! В западной части Арктики он, правда, как и кит, столетиями подвергался истреблению и почти уничтожен, но в море Лаптевых его много и сейчас, а в Беринговом и Чукотском морях этот зверь водится в огромном количестве. Тыс.ячными стадами моржи выходят на береговые лежки Чукотского полуострова и острова Врангеля. Обычен выход моржей на береговые косы и в море Лаптевых.

Особенно много зверей и птиц собирается летом у кромки полярных льдов, а также в прибрежных районах материка, земель и островов Арктики, где в летнее время морские льды постепенно отодвигаются от суши. Во время полярного дня воды, омывающие тающую кромку льдов, богаты питательными солями. Два-три-четыре месяца, в зависимости от географической широты местности, солнце беспрерывно освещает море. А где солнце и питательная среда — там и жизнь. Непрерывное освещение и обилие питательных солей создают в верхних слоях моря исключительно благоприятные условия для существования растительной жизни. Начинается бурное развитие микроскопических, преимущественно одноклеточных, водорослей. Это так называемый фитопланктон. Фитопланктон является пищей. B круговороте органической жизни наличие его служит базой для такого же бурного развития зоопланктона, то есть мелких животных организмов, населяющих толщу воды и свободно перемещающихся вместе с ней. Мелкие растительные и животные организмы привлекают сюда рыб, вслед за которыми идут тюлени, а за ними медведи. Сюда же устремляются и гиганты моря — киты.

Большое количество разнообразных птиц, питающихся планктоном и рыбой, дополняет летнюю картину изобилия жизни в Арктике. Естественно, что не вся Арктика одинаково полна жизнью. Различие географических широт, морских течений, проникновения теплых вод, глубин моря, а также различие рельефа берегов, продолжительности покрытия льдами морских пространств — все это создает особые условия как для растительной, так и для животной жизни отдельных морей, островов и земель Арктики. Наиболее благоприятно для промысла Баренцево море, являющееся в то же время и самым доступным из всех арктических морей. Основной добычей здесь являются рыба (треска, пикша, сельдь, палтус и т. д.) и гренландский тюлень. Другие моря российской Арктики — Карское, Лаптевых, Восточно-Сибирское и Чукотское — беднее промысловой рыбой, так как придонная фауна, являющаяся пищей для рыб, здесь развита слабо. Зато здесь наблюдаются большие скопления промыслового зверя — нерпы, морского зайца, белухи, моржа, белого медведя и песца, а в некоторых районах побережья и дикого оленя.

Все сказанное о богатстве Арктики органической жизнью вообще и промысловым зверем в частности далеко не означает, что Арктика представляет собой нечто вроде холодильника, заполненного готовым мясом, хотя и мяса, и холода здесь более чем достаточно. С наступлением зимы льды сковывают моря Арктики. Пелена полярной ночи накрывает страну. Крепнут морозы. Бушуют метели. Все живое, словно подсолнечник, тянется за солнцем. Птицы еще до наступления морозов уносятся на юг. Туда же, вслед за отодвигающейся кромкой льда, уходит гренландский тюлень, из некоторых районов — и морской заяц. Из Чукотского моря вместе со льдами, прорывающимися к югу через Берингов пролив, уходит морж. Поближе к разбитой кромке льдов держатся и стада белухи. Жизнь прячется и замирает. Во многих районах полярных морей из морского зверя остается только нерпа. Но и она становится невидимой для челов.: живет подо льдом, а для дыхания пользуется отдушинами, или, как здесь говорят, лунками или продухами. Проделав лунки еще с осени в молодом льду, зверь тщательно поддерживает их всю зиму. Снег скоро покрывает лунки сугробами. Здесь, под снегом, нерпа дышит, отдыхает и приносит потомство. Выходит она на поверхность льдов и вновь становится видимой для охотника только поздней весной, когда начинает пригревать полярное солнце. На суше зимой остаются лемминг и песец. Лемминг строит ходы под снегом и там разыскивает себе пищу — стебельки и корешки полярных растений. Невидимый в темноте полярной ночи белый песец охотится за невидимым под снегом леммингом. Медведи-самцы бродят среди льдов в поисках скрытых под снегом лунок или подкарауливают нерп около полыней и разводьев. По одному, по два песцы сопровождают владыку Арктики, чтобы попользоваться тушками нерп, так как сам медведь обычно съедает одно сало. Медведицы в начале зимы ложатся в снежные берлоги и выходят из них вместе с юным потомством, начиная с середины марта. Из птиц кое-где на побережье океана и на некоторых арктических островах на зиму остается один ворон. В лютые морозы, оставляя за собой след кристаллизовавшегося пара, он носится над тундрой, обросший большими намерзшими бакенбардами, оглашая зловещим карканьем застывшие пространства.

3. Улыбка арктики

"Весь день горели яркие звезды..." Так можно сказать только об Арктике. Это звучит так же необычно, как "Всю ночь светило яркое солнце".

Необычность этой страны позволяет говорить о звездах, мерцающих днем. Это отвечает действительности. Это Арктика. Она переворачивает привычные понятия, раскрывает необычные картины.

...Чарующую картину представляет полуночное солнце среди безбрежного океана, когда оно, не заходя за горизонт, нижним своим краем косается поверхности Студеного моря; кажется, что тогда на миг примирились две враждебные стихии. Но вот оно медленно начинает подниматься; наконец брызнули первые яркие лучи и тончайшей золотистой сетью подернули океан, который, как бы в ответ, заискрится, заблестит цветами бирюзы, загорится целым морем цветов, и проснется, но опять непримиримый, вызывающий на состязание и сам готовый к жестокой неутомимой борьбе.

В противоположность белым ночам, во время зимнего солнцестояния продолжительность дня в южной полосе сокращается до 3 часов, постепенно уменьшаясь к северу, и переходит в сплошную ночь за Полярным кругом, где с половины ноября до первых чисел января господствует полярная тьма, озаряемая только северными сияниями. Хотя в полдень, на час, бывает подобие рассвета, но, вернее, это сумерки, предвещающие неизбежный перелом.

Вот северное сияние набрасывает на небесный свод свое серебристое, блестящее покрывало, отливающее то желтым, то зеленым, то красноватым цветом; лучи его то рассыпаются в разные стороны, то сжимаются, то снова приходят в беспокойство, и множество блестящих серебристых пучков, извиваясь, начинает двигаться; яркие волны лучей вспыхивают мгновенно и снова внезапно исчезают.

...Небо пылает. Бесконечная прозрачная вуаль покрывает весь небосвод. Какая-то невидимая сила колеблет ее. Вся она горит нежным лиловым светом. Сквозь вуаль ярко светятся звезды. Вдруг вуаль исчезет. В нескольких местах еще раз вспыхнули лиловые облака. Какую-то долю секунды казалось, что сияние погасло. Но вот длинные лучи, местами собранные в яркие пучки, затрепетали над нами бледно-зеленым светом. Вот они сорвались с места и со всех сторон, быстрые, как молнии, метнулись к зениту. На мгновение замерли в вышине, образовали огромный сплошной венец, затрепетали и погасли.

Вот на юге появился огромный широкий занавес. Крупные, четкие складки украшают его. Он соткан из неисчислимой массы плотно сомкнутых лучей. Волны то красного, то зеленого света, чередуясь, проносятся по нему от одного края до другого. Невозможно разобраться, где они возникают, откуда бегут и где умирают.

На западе опять появились длинные лучи. Потом вновь малиновые облака закрыли половину неба. Снова нарастает световой хаос. Еще раз лучи устремились к зениту.

Картина меняется каждое мгновение.

На западе два гигантских луча поднимаются из-за горизонта и занимают четверть небосвода. У основания цвет их молочно-белый и резко выделяется на темном небосклоне. Гигантские лучи по своей форме напоминают старинные двуручные мечи. Сквозь них просвечивают звезды, и кажется, что какой-то искусный мастер затейливо украсил эти дорогие мечи алмазами. Время от времени они то сближались, то вновь удалялись друг от друга, словно какой-то великан, скрывшийся за горизонтом, держал их в руках и сравнивал — который лучше... Неожиданно неведомая сила выбросила целый сноп лучей, похожих на полураскрытый веер. Нежнейшие оттенки цветов — красного, малинового, желтого и зеленого — раскрашивают его. Лучи каждое мгновение тоже меняют свою окраску. Один какую-то долю секунды был малиновым, потом стал пурпуровым, вдруг окрасился в нежно-желтый цвет, сейчас же перешедший в фосфорически-зеленый. Небесный веер закрылся и вдруг превратился в огромное белое страусовое перо, круто завернутое к югу.

В это время на западе мечи оторвались от горизонта и образовали три узкие бледные полосы, которые неподвижно повисли на небосклоне. Яркие краски, только что фантастически украшавшие небо, померкли. От прежней феерической картины остались лишь блеклые мазки.

Но вот небо снова преобразилось. Теперь заиграл красками север. Сначала там из-за горизонта выплыло небольшое светлое облачко. Оно поднялось градусов на двадцать пять — тридцать и застыло. И вдруг, сильно вытянувшись, покрылось яркими, трепещущими лучами и превратилось в широкую ленту, захватившую почти весь северный сектор неба. Неисчислимые горящие сказочным светом сияния полыхают на небе, влекут к себе взгляд.

Полярное сияние — одно из самых красивых, самых захватывающих явлений природы. Люди никогда не устанут любоваться сказочной игрой его света, как никогда не перестанут складывать сказки и песни. Естественно, что человек всегда пытался объяснить сущность и происхождение этого явления. Вероятно, еще в древности люди, видя над собой пылающее небо, задавали себе вопрос: что это такое? И ответ целиком зависел от уровня развития человеческого общества. Старики эскимосы и теперь еще говорят, что это танцуют души усопших.

Но и наука не сразу правильно объяснила природу северных сияний. Так, по Декарту, сияния были "отраженным блеском полярных ледяных масс". А у Галлея — "магнитным истечением у Северного полюса". Гениальный русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов первым высказал мысль об электромагнитной природе полярных сияний. Еще мальчиком, в родной Денисовке, Ломоносов не мог не задумываться над загадкой горевших над его головой сполохов. Став выдающимся ученым и занявшись с 1743 г. изучением электрических явлений, Ломоносов внимательно наблюдал, зарисовывал и описывал полярные сияния и измерял их высоту. В результате своих исследований Ломоносов пришел к выводу, что "северные сияния рождаются от происшедшей на воздухе электрической силы".

Современная теория полярных сияний разделяет взгляд Ломоносова на электромагнитную природу полярных сияний и объясняет их происхождение проникновением в верхние слои газовой оболочки Земли электрически заряженных частичек, исходящих от Солнца. Под влиянием магнитного поля Земли эти частички отклоняются от своего пути и вызывают свечение разреженных газов.

Но никакие научные объяснения не смогут передать чарующей красоты этого явления.

Каждый, видевший "улыбку" Арктики, завороженный будет любить ее лицо и тогда, когда оно хмурится в полярном тумане, и когда оно гневно во время метели, и когда оно сияет тихой радостью в лучах незаходящего полуночного солнца.

...Здесь и там плывущие светлые облачка, неопределенные, как предчувствие, — это пыль от блестящей молнии северного сияния.

...Здесь, на Севере, будущее Земли, здесь красота...

Список используемой литературы

1. Анохин Г. Они улетели к полюсу. М., 1965.

2. Арикайнен А. И.. Центр притяжения — Северный полюс. М., 1988.

3. Галенко В. И. Курс — Север. Мурманск, 1978.

4. Ушаков Г. А. По нехоженной земле. Л., 1974.