III. Воля, выражение воли и содержание договора
|
|
По мере совершенствования умственного и социально-экономического развития римского общества происходит значительное ослабление формализма. Римляне начинают замечать связь торжественного обещания с волей обещающего. Форма постепенно перестает закрывать действительную волю в договоре. Право обращает внимание на содержание сделки, на внутреннюю волю , признавая в ней, а не в форме, "истинную созидающую силу всякой сделки". (5) Судьи уходят от буквального толкования договоров, так как у них появляется возможность учитывать несогласие внешне выраженной воли контрагентов с ее внутренним содержанием.
1. Воля и выражение воли
Ввиду того, что волевые процессы, происходящие внутри человека, остаются неизвестными для окружающих, одного внутреннего решения лиц о вступлении в договорные правоотношения недостаточно для порождения юридических последствий. Воля должна быть выражена вовне. (1) Формы волеизъявления могут быть различными: жест, письмо, слово... Данные формы считаются открытыми и направленными непосредственно на содержание договора. К способам посредственного выражения воли относят так называемые конклюдентые действия, из которых можно заключить, что лицо намерено вступить в известную сделку (например, кредитор принимает проценты вперед, тем самым отсрочивая уплату долга); а также молчание. Но юристы признавали молчание за выражение воли тогда, когда сопутствующие обстоятельства придавали молчанию именно этот смысл (например, если лицо ручается за должника, и должник, зная о том, молчит, то он признается согласившимся на принятие поручительства).
Для формальных договоров закон предписывал совершенно определенный способ волеизъявления. А в сфере неформальных договоров действовало правило: стороны могут выражать волю, как хотят, лишь бы это выражение было понятным.
В классическом праве действительность и последствия договора ставились не только в зависимость от волеизъявления, но и от реального намерения сторон. В этой связи отмечают то, что борьба между словом и волей сторон проходит через всю классическую юриспруденцию. В конце концов возобладала та точка зрения, что если из всех обстоятельств дела явствует несоответствие волеизъявления сторон их подлинной воле, причем содержание последней можно установить, то договор должен толковаться не по букве, а по скрывающейся за ней мысли.
Дело в том, что бывают случаи, когда выраженная в договоре воля стороны не вызывает сомнений по своей ясности. Однако сторона утверждает, что то или иное заявление сделано под влиянием обмана, угрозы, насилия или ошибки. В таких случаях принято говорить о пороках воли.
При наличии обмана или принуждения нарушается важный принцип волеизъявления: воля должна быть выражена сознательно и свободно.
Обман (dolus) в таких ситуациях понимался как умышленное введение лица в заблуждение с намерением вызвать волеизъявление, причиняющее ему ущерб. Договор, совершенный под влиянием обмана, не являлся абсолютно ничтожным. Но обманутое лицо получало иск, удовлетворение которого влекло за собой возмещение ущерба или двустороннюю реституцию. (5) Причем присуждение по этому иску вызывало infamia. Принуждение (vis) определяется как противоправное давление с целью принудить лицо к высказыванию, которое оно бы не сделало, если бы действовало совершенно свободно. Принуждение к заключению договора может выразиться в физическом насилии или психическом давлении, угрозе. Грубое физическое насилие встречалось редко (например, некто связал лицо, чтобы добиться продажи вещи). В свою очередь угрозу римские юристы определяли как страх перед большим злом, то есть контрагент, который под воздействием угрозы заключил договор, хотел этого гораздо больше, чем реализации самой угрозы. Поэтому такой договор сам по себе не становился недействительным. Применение угроз и насилия при изъявлении воли в договоре влекло аналогичные с dolus последствия.
Но если при обмане и принуждении одна сторона становится жертвой другой, то в случае ошибки (error) контрагент впадает в заблуждение независимо от воздействия другой стороны. Ошибка делала волеизъявление юридически порочным, если заблуждение лица было существенным. Такую оценку могло получить заблуждение, возникшее вследствие неправильного восприятия:
1. типа договора (например, предложение о продаже ошибочно принято за намерение совершить дарственный акт);
2. личности контрагента (например, в случае договора подряда, где важны личные и профессиональные качества другой стороны);
3. и, наконец, предмета договора (если отсутствие предполагавшихся свойств вещи, заставляет признать ее другой, чем имелось в виду, относящейся к иной категории).
Несущественным признавалось заблуждение в мотивах заключения договора, так как в интересах устойчивости оборота нельзя допустить оспаривание заключенного договора на том основании, что расчеты лица, выразившего волю, не оправдались.
Поскольку римляне не разработали общую теорию ошибки, а рассматривали каждую категорию случаев отдельно, рамки настоящей работы не позволяют включить описание юридических последствий ошибочного выражения воли.
2. Содержание договора
Содержание договора как формы правового закрепления обязательственных отношений можно представить в виде совокупности некоторых существенных и несущественных элементов. Под существенными понимаются такие элементы, без которых нет и самого договора. К их числу относят соглашение участников, предмет договора и его основание. Исследователи отмечают, что нет никакого договора без соглашения воль сторон. Соглашение достижимо, если не менее двух лиц, участвующих в его выработке, приходят к договоренности по поводу одних и тех же условий. Соглашение считалось состоявшимся, если предложение заключить договор, исходившее от одного лица, принималось другим путем встречного волеизъявления, воспринятого первым. Правовая значимость такого соглашения зависела от серьезности намерений сторон (например, если в рабовладельческом Риме свободный человек обязывался выступить артистом в театре, то такое соглашение рассматривалось как шутка).
В римском праве ввиду существенности соглашения молчаливо предполагалось, что оно должно быть облечено в требуемую форму или принадлежать к юридически признанным неформальным соглашениям. На юридической силе соглашения сказывались не только недостатки формы, но и пороки воли, а также возраст субъектов, их психическое здоровье, статус свободы и половая принадлежность (пока не был упразднен институт опеки над женщинами).
Предмет договора как его существенный признак можно определить через понятия dare (дать), facere (сделать) и praestare (предоставить), так как всякое обязательство в римском праве давало кредитору право требовать от должника исполнения этих действий. Предмет договора должен был соответствовать трем требованиям:
1. действие не должно было противоречить закону и добрым нравам (если, например, из договора вытекала обязанность совершить убийство, он признавался недействительным);
2. осуществимость действия (например, недействительным был договор, возлагавший обязанность достать пальцем небо);
3. наличие интереса кредитора в предмете договорного обязательства (если интерес кредитора в предмете отсутствовал или ставился под угрозу, то договор не мог приобрести юридической силы).
Весьма специфичным является такой существенный элемент договора, как его основание или цель.
При вступлении в договор стороны всегда руководствуются определенными соображениями и хозяйственными целями, многие из которых, известные одному, остаются неведомыми второму контрагенту. Но для права важна ближайшая цель, ради которой лицо вступает в договор. Подобные цели образуют непосредственное содержание договора и потому в одинаковой степени известны каждому из его участников.
В это связи многие исследователи особо подчеркивают необходимость отличать юридическое основание договора (causa
obligandi), без которого не возникнет обязательства, от
простого мотива (causa obligationis), по которому лицо вступает в договорные отношения.
Causa obligandi можно определить как причину, в которой воплощается юридическая цель договора, придающая ему индивидуальный характер и определяющая его
принадлежность к тому
или иному типу. Понятно, что каждый в отдельности договор
обладает своими специфическими основаниями или целями.
В абстрактных договорах не видно, какая кауза лежит в их основании (хотя она и существует), и неосуществление ее не препятствует наступлению юридических последствий. Поэтому Такие договоры считаются отвлеченными от цели. Договоры же, в которых цель обнаружена и точно определена называются каузальными, материальными, дискретными и индивидуально-определенными.
Неосуществление основания в каузальном договоре приводит к его недействительности.
Наряду с существенными в содержании договора выделяют случайные элементы, которые не относятся к числу необходимых и включаются в договор лишь по желанию сторон. Примерами таких элементов могут служить условия и сроки.
Условием называется такая оговорка в договоре, посредством которой юридические последствия договора ставятся в зависимость от наступления или ненаступления в будущем определенного события. Относительно последнего неизвестно, наступит оно или нет. (3) Срок также применялся для определения момента, к которому приурочено начало или прекращение действия договора. Отличие срока от условия состоит в том, что событие, от которого зависят юридические последствия, должно непременно наступить, хотя может быть неизвестно когда (например, смерть лица).
Значение случайных элементов состоит в том, что внесение их в договор способствовало его большей индивидуализации. Некоторые ученые говорят о том, что, принимая срок, условие и пр., лицо не ограничивает своей воли; но напротив, обеспечивает ими свою свободу; в них оно выражает не какое-либо побочное определение, но только ярче очерчивает цель, ради которой совершается договор.
IV. Эволюция договоров по критерию ответственности
Неисполнение или ненадлежащее исполнение должником обязательства, вытекающего из договора, предполагает его ответственность перед кредитором. Значение этого положения договорного права состоит в том, что строгая ответственность побуждает должника к точному исполнению договора и способствует таким образом правильному развитию и надежности оборота.
Особенности эволюции договоров отразились и на формах ответственности. В римском праве древнейшего периода ответственность носила личный характер, то есть взыскание обращалось непосредственно на личность должника. Так по законам XII таблиц последствия неисполнения nexum выражались в том, что кредитор, не обращаясь к суду, захватывал должника в свою власть путем обряда "manus injectio" и в течение 60 дней содержал его под арестом. Если же долг не уплачивался, то кредитор мог продать должника в рабство или убить.
Как видно из вышесказанного, гражданско-правовые взыскания носили уголовный характер. Кроме того, еще одной особенностью древней договорной ответственности было то, что она наступала в форме внесудебной расправы кредитора над личностью должника. Это явление получило название самоуправства. Руководящим началом договорного взыскания была месть. Идея вины еще не была увековечена правосудием того времени. Это связано с тем, что древний римлянин оценивал несправедливость не по причинам, а по последствиям (еще и теперь ребенок бьет предмет, об который он ударился).
С течением времени формы ответственности были смягчены.
Законом Петелия IV в. до н.э. кредиторы были лишены права взыскания без судебного разбирательства, а также права заковывать, связывать, продавать и убивать должника. С этого времени ответственность должника приобрела имущественный характер.
Основное значение Lex Poetelia проявилось в том, что изменилось воззрение на саму сущность обязательства. Если в древнем праве обязательство считалось чем-то вроде права кредитора на всю личность должника, то в более поздний период оно утрачивает вещный характер и распространяется только на определенные действия должника, которые в случае неисправности могут быть замещены его имуществом. Таким образом, на первый план выступает имущественная сторона в обязательстве.
Понятие обязательства несет в себе идею связанности , скованности. С появлением имущественной ответственности обязательственные оковы превратились из физических (весом в 15 фунтов, которые надевались на неисправного должника в древности) в юридические. (5) Последствием неисполнения или ненадлежащего исполнения договора являлась теперь обязанность должника возместить кредитору понесенный им ущерб или интерес, то есть разницу между тем предположительным состоянием имущества кредитора, какое было бы, если бы договорное обязательство было исполнено должником, и тем действительным имущественным положением, которое создалось вследствие неисполнения договора.
Понятие интереса раскрывается как совокупность фактически причиненных убытков (то есть уменьшение состояния) и упущенной выгоды (то есть потерянной прибыли, гипотетической выгоды
Причем упущенная выгода подлежит возмещению в пределах прямых, но не косвенных убытков: возмещались только ближайшие последствия неисполнения договора.
Ответственность должника в развитом римском праве строилась на принципе вины. Вина распадалась на две формы: умышленное причинение ущерба (dolus) и неосторожность. Во всяком договоре должник отвечает по меньшей мере за умысел; только за умысел он отвечает, если договор имеет в виду лишь интересы кредитора (например, договор поручения).
Неосторожность некоторые авторы рассматривают как "обратную сторону" той осмотрительности (diligentia), которую должен проявлять участник договора, чтобы обеспечить его надлежащее исполнение. По степени небрежности различали грубую неосторожность (culpa lata) и легкую (culpa levis). Грубая неосторожность возникает тогда, когда не проявляется та мера заботливости, которую можно требовать от всякого среднего человека. По общему правилу, грубая неосторожность приравнивается к умыслу. Соглашения, заранее устраняющие ответственность за dolus или culpa lata недействительны как безнравственные.
Легкой небрежностью признавалось такое поведение, которое не допустил бы хороший, заботливый хозяин. Ответственность за culpa levis наступала, если договор преследовал интересы обеих сторон (например, договор найма вещи, договор ссуды...) Для определения степени заботливости должника (diligentia) римские юристы руководствовались абстрактным масштабом, где в качестве мерила использовали тип заботливого и рачительного хозяина. В отличие от абстрактной culpa levis говорят о третьей форме вины (или о разновидности culpa levis ) - culpa levis in concreto, то есть о вине, определяемой по конкретному критерию, по той мере заботливости, которую лицо проявляет в своих собственных делах. Ответственность за culpa levis in concreto наступает, например, в договоре товарищества. Основываясь на вышесказанном, можно определить вину как отсутствие заботливости.
Но в источниках упоминается и понятие custodia - охрана вещи. Лучше всего эту дискуссионную конструкцию исследовали, пожалуй, немецкие ученые. Они согласны с тем, что обязанность заботливости может также включать в себя и обязанность custodia, для которой характерно, что должник отвечает только за свою вину и на основе критерия, установленного обычаем. В случае субъективной custodia должник обязан постоянно лично охранять вещь, так как он отвечает за ущерб, нанесенный действиями третьих лиц, подвластных ему, и вредоносные проявления вещей (например, животных), ему принадлежащих. Ответственность за субъективную custodia возникала если должник по договору принял на себя обязанность охраны.
Понятие субъективной custodia выводит нас за пределы вины и ставит вопрос о возможности ответственности должника за случай. По общему правилу, за случай никто не отвечает. Однако были особые категории отношений, в которых допускалась ответственность за случай. Но тогда должник не подлежал ответственности, если случай был непредотвратимой, стихийной или иначе называемой непреодолимой силой. Такая широкая ответственность (за обыкновенный, преодолимый случай) возлагалась на содержателей трактиров, постоялых дворов, кораблей за вещи, полученные от их посетителей или путешественников.
V. Классификация договоров
Система договоров в Древнем Риме была своеобразной и достаточно сложной. Дело в том, что в римском праве в силу его консерватизма принципиальное признание коснулось только определенных договорных типов. (1) Поэтому для юридической силы договоров была необходима не только согласная воля сторон, но и соответствие договоров определенному типу. Из этого возникло основное деление договоров на контракты (договоры, признанные цивильным правом, типичные) и пакты (неформальные соглашения, неподходящие ни под какой тип и, стало быть, неимеющие исковой защиты).
При проведении классификации контрактных обязательств римляне подразделяли их на 4 группы, возникающие посредством передачи вещи (res), путем произнесения слов (verba), на письме (litterae) и путем соглашения (consensus). Отсюда Гай выводит 4 основных типа контрактов в зависимости от causa obligandi (3) (или момента возникновения обязательства): реальные, вербальные, литтеральные и консенсуальные. При этом каждая из этих 4-х категорий охватывала строго ограниченное число точно определенных контрактов. Чтобы осмыслить особенности контрактной системы римского права, представляется целесообразным рассматривать типы договоров в той очередности, с которой они формировались.
Древнереспубликанское право знало 3 основных вида контрактов:
нексум, вербальные, литтеральные. Нексум со временем по причине громоздскости формальной процедуры
заключения и строгой исполнительной силы выходит из употребления. Таким образом, утратив всякое практическое значение во
времена Гая, эта форма заключения контрактов не вошла в приведенную 4-х членную классификацию.
Те же договоры, которые надолго сохранили достаточную
практическую значимость, первоначально подразделялись на 2 вида: вербальные и литтеральные.
Вербальным (то есть устным) контрактом назывался договор, устанавливающий обязательство словами, то есть получающий юридическую силу посредством и с момента произнесения слов.
Основной вербальный контракт - стипуляция. В отличие от нексума при заключении стипуляции говорили обе стороны в форме вопроса и ответа, который должен был следовать немедленно за вопросом и соответствовать ему по смыслу и используемым словам.
Несмотря на значительное ослабление формальных требований с течением времени, стипуляция в классическом праве оставалась формальным договором: стороны должны были быть в одном и том же месте при заключении, не страдать глухотой и немотой. Как и все древние формальные договоры, стипуляция порождала строго одностороннее обязательство. Она была абстрактной сделкой, a causa obligandi заключалась в произнесении определенных слов. Стипуляция имела огромное значение в римском обороте, так как практически любые отношения можно было облечь в форму вопроса и ответа. Сложные формы стипуляции использовались для установления поручительства (adpromissio), представительства со стороны кредитора (adstipulatio), а также корреального обязательства.
По мере ослабления требований к устной форме стипуляция, по мнению Покровского, приобретает консенсуальный характер.
В то же время для обеспечения доказательства факта совершения стипуляции вошло в обычай составлять письменный документ (cautio), что привнесло литтеральный оттенок.
Литтеральным контрактом назывался договор, обязательства из которого возникает посредством записи, письма. С.Муромцев отмечал, что написанное слово производило такое же решительное впечатление, как и слово произнесенное.
Основным контрактом данного типа была expensilatio. Суть этой форма сводилась к тому, что если кто-нибудь запишет в своей домовой приходно-расходной книге о выдаче другому лицу определенной суммы денег, то это лицо (разумеется, если оно дало согласие на запись) становится обязанным заплатить данную сумму, хотя в действительности оно ее не получало. Causa obligandi здесь заключается в самой записи. С вербальными контрактами литтеральные сближало то, что они также были формальными, абстрактными и порождали одностороннее обязательство. Преимущество литтеральных контрактов заключалось в особенности формы их заключения, которая не требовала присутствия должника в том месте, где находился кредитор.
Еxpensilatio могла заключаться только римскими гражданами, а в обороте у перегринов действовали синграфы (документ, говорящий об обязательствах обеих сторон) и хирографы (документ, написанный одной из сторон и касающийся ее долга). В классический период приходно-расходные книги выходят из употребления наряду с синграфами, уступая место хирографам и cautiones, прикреплявшимся к стипуляции посредством cautiones устанавливается связь между вербальными и литеральными контрактами. Некоторые ученые склонны считать, что Юстиниан почти что превратил стипуляционные расписки в новый вид литерального контракта (1), поскольку опорочить такой документ можно было, только если контрагента в день заключения договора не было в городе.
Формальные договоры с точки зрения экономических потребностей товарооборота страдали тем недостатком, что были неудобны из-за сложной процедуры заключения, а также игнорирования пороков воли при оценке правильно соблюденной формы. Поэтому в римском праве формируются две группы неформальных договоров: реальные и консенсуальные.
Реальным контрактом называется договор, обязательство из которого возникает посредством передачи вещи. Таким образом, для реальных договоров недостаточно одного неформального соглашения (даже соглашение о будущей передаче вещи не имеет силы, являясь пактом). Этот тип контрактов отличается от вышеописанных простотой порядка совершения, так как не требовалось никаких формальностей. А при отсутствии строгой формы исключено создание только на нее опирающегося обязательства.
Отсюда следует вторая отличительная особенность реальных контрактов: они не могут быть абстрактными и действительны лишь как имеющие определенное основание.
Содержание реальных договоров сводится к обязанности лица вернуть имущество, полученное им раньше от другого лица. К реальным контрактам относятся займ, ссуда, поклажа и залог (Иоффе и Мусин считают, что залог выполняет придаточную функцию и не относится к первым трем самостоятельным договорам).
Группа авторов считает, что ссуда, поклажа и залог развились из фидуции, и потому относят ее также к реальным договорам, расценивая ее как формально-реальный договор.
Договор займа порождает строго одностороннее обязательство в отличие от остальных, в которых прослеживается двусторонность.
Другую группу неформальных контрактов составляют
консенсуальные договоры, которые обладают еще большей простотой заключения, чем реальные. Особенность консенсуальных договоров в том, что если в других типах контрактов помимо соглашения для установления обязательства требуется еще какой-то
момент (слово, письмо, передача вещи), то в консенсуальных
контрактах consensus является не только необходимы, но и
достаточным
моментом для возникновения обязательства
Таким образом, источником юридической силы этого типа договоров является то, что выражением воли, своим обещанием лицо уверило контрагента в своем намерении поступить известным образом. А контрагент, опираясь на это волеизъявление запланировал свой дальнейший образ действий. Поэтому было бы несправедливо, если бы обещавший мог безнаказанно отступиться от обещания. Такова основная идея консенсуальных договоров, к которым римляне относили куплю-продажу, наем, поручение и товарищество.
Консенсуальные контракты, как и реальные, были материальными (каузальными). Все они обладали качествами совершенной или несовершенной синналагмы.
Когда вышеописанная четырехчленная классификация прочно вошла в юридическую традицию, под влиянием настоятельных потребностей хозяйственной жизни начали появляться новые договоры, неукладывавшиеся ни в одну из этих рубрик, но подлежавшие юридической защите цивильным правом. В этой связи римские юристы свели вновь образованные договоры в одну группу, получившую впоследствии название безыменных контрактов.
Возникновение юридической силы безыменных контрактов приурочивалось к тому моменту, когда одна из сторон уже выполнила принятое на себя в неформальном соглашении обязательство. По мнению большинства исследователей, безыменные контракты с точки зрения основания и вместе с тем момента установления обязательства ближе всего стоят к реальным. Но от реальных их отличает то, что исполнение заключается не только в одной передаче и возврате вещи, но также и в совершении каких-либо действий. Важной особенностью, отличающей безыменные контракты от всех остальных, является возможность контрагента, исполнившего обещание, требовать наряду с исполнением обязанности или возмещением убытков также и возврата сделанного предоставления. Примерами безыменных контрактов могут служить договор мены и оценочный договор (немецкая школа рассматривает его как вид поручения).
Все вышеперечисленные виды контрактов черпают силу из цивильного права, а не и преторского эдикта. Признание безыменных контрактов, как считал Покровский, является шагом на пути к осуществлению принципа "pacta sunt servanda", но при условии исполнения договора одной стороной.
Контрактам противостояли пакты, которые, по общему правилу не пользовались исковой защитой. Отличие пактов от консенсуальных контрактов состоит в том, что к последним относятся только четыре определенных договора. Категория же пактов охватывает разнообразные соглашения за пределами защищенных ius civile контрактов.
В силу расширения гражданского оборота некоторые пакты получили юридическую защиту. В преторском эдикте, либо путем присоединения их (в качестве оговорки) к какому-либо контракту, либо путем признания в императорском законодательстве.
Этот факт наделения некоторых пактов исковой защитой послужил основанием для разделения их на pacta vestita (защищенные) и pacta nuda (голый пакт).
Таким образом, все известные римскому праву договоры могут быть сведены к 6 группам: вербальные, литтеральные, реальные, консенсуальные, безыменные контракты и юридически защищенные пакты. В этой связи можно согласиться с Покровским в том, что во время Юстиниана Договорная система Было настолько широка, что почти всякое соглашение получило исковую защиту.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В настоящей работе была сделана попытка исследовать характерные особенности договорного права в Древнем Риме, без которых невозможно осмыслить все его достоинства и глубокую значимость для современности.
Другой задачей данного труда, сопряженной с первой, был анализ некоторых дискуссионных проблем, которые представляют интерес ввиду своей мало изученности. При проведении исследования по этим вопросам автор постарался учесть специфику римских контрактных отношений, которая в результате рецепции зачастую уходит на второй план.
Таким образом, в данной работе были раскрыты основные, принципиальные положения, которые и превратили римское договорное право в исторически наиболее значимое и влиятельное правовое сооружение в мире.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
- Барон Ю. Система римского гражданского права, т. 3, Обязательственной право., СПб., 1910 г.
- Бартошек М. Римское право: понятия, термины, определения., Юридическая литература, М., 1984 г.
- Боголепов Н.П. Учебник истории римского права., М., 1907 г.
- Гиббон Э. Историческое обозрение римского права., СПб., 1835 г.
- Дернбург Г. Пандекты., т. 3, М., 1904 г.
- Дигесты Юстиниана // Избранные фрагменты в переводе и с примечаниями И.С.Перетерского., М., 1984 г.
- Дювернуа Н. Значение римского права для русских юристов., Ярославль., 1872 г.
- Ефимов В.П. Догма римского права., 1918 г.
- История государства и права зарубежных стран., М., 1988 г.
- Иеринг Р. Дух римского права на различных ступенях его развития., СПб., 1875 г.
- Иоффе О.С., Мусин В.А. Система римского гражданского права., Л., 1974 г.
- Муромцев С.А. Гражданское право древнего Рима., М., 1883 г.
- Новицкий И.Б. Римское право., М., 1993 г.
- Покровский И.А. История римского права., СПб., 1913 г.
- Политэкономический словарь., Политическая литература., М., 1972 г.
- Римское частное право, М., 1948 г.
- Савельев В.А. История римского частного права., М., 1986 г.
- Халфина Р.О. Современный рынок: правила игры., М., 1993 г.
Хвостов В.М. История римского права., 1919 г.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ИГПЗ - История государства и права зарубежных стран
РЧП - Римское частное право
Д. - Дигесты Юстиниана
