5. Теория марксизма

От неминуемой экономической и политической гибели Россию спасла не теория марксизма, а смелый отказ от ее кардинальных положений.

Только В.И.Ленин, как самый выдающийся теоретик социализма после К.Маркса и Ф.Энгельса, смог убедить ортодоксальных марксистов в необходимости создания в стране нормальной товарной экономики. Отказ большевиков от ликвидации денег и переход от военного коммунизма к новой экономической политике (НЭП) позволил России оправиться от тяжелейших экономических последствий гражданской войны.

По существу в стране был создан государственный капиталистический строй, который ставил своей задачей максимально быструю индустриализацию страны за счет подъема уровня образования народа и максимального использования получаемой обществом общей прибавочной стоимости в интересах развития промышленности.

Однако после смерти В.И.Ленина страна встала на путь форсированной индустриализации, который и привел к практическому созданию новой плановой экономической системы, рассмотренный нами в предыдущей главе.

Индустриализация страны получила гигантское ускорение, благодаря двум социальным факторам - искусственному сдерживанию развития сельскохозяйственного производства и социальной политики экономического равенства всех занятых в народном хозяйстве страны.

Первый из факторов реализовывался жестким государственным ценообразованием в селькохозяйственном производстве, благодаря которому подавляющая часть общей прибавочной стоимости изымалась из сельского хозяйства и использовалась для развития промышленности. Результатом длительного проведения такой политики были постоянный дефицит в стране продуктов питания, запущенность социальной сферы в сельской местности, низкая культура земледелия, хроническое отставание в создании средств хранения и переработки сельхозпродукции.

Правда, созданная в результате индустриализации страны сельскохозяйственное машиностроение давало быстрый рост относительной и абсолютной прибавочной стоимости, но вся она использовалась для развития промышленного производства, в том числе в значительной степени для развития военного производства, что было вызвано угрозой близкой войны с фашизмом.

В послевоенный период, когда диспропорция между промышленностью и сельским хозяйством достигла угрожающих размеров, были предприняты серьезные шаги по повышению сельхозпродукции, что привело к значительному росту производства зерна, развитию животноводства, молочного производства и других направлений в сельском хозяйстве. Эти успехи обеспечили бурный рост экономики в конце шестидесятых, семидесятых годов не только в сфере потребления, но и в других сферах народного хозяйства. Завоевание Советским Союзом первенства в космических исследованиях одно их проявлений этих экономических успехов.

Однако жесткое ценообразование, сохранение искусственно заниженных цен на продукты питания при росте заработной платы у всех слоев населения продолжало сдерживать естественное развитие сельского хозяйства. Постоянно живущие на дотациях колхозы и совхозы не могли самостоятельно определять направление капиталовложений, а бюрократическо-чиновничий подход к централизованному решению вопросов сельскохозяйственного развития приводил к тому, что выделяемые государством средства буквально зарывались в землю, не давая отдачи.

Низкие цены на зерно и хлеб создавали абсурдную экономическую ситуацию. СССР, производя зерна на душу населения больше, чем в США, закупал в США зерно, т.к. в стране его постоянно не хватало. Но если в европейских странах хлеб в магазинах покупали буквально кусочками, то в СССР его везде брали буханками, в том числе для откорма домашнего скота, а в помойки городов выбрасывались тысячи тонн хлебных отходов.

Огромные потери давали гигантские элеватора, в которых зерно свозилось прямо с полей, в неприспособленном для перевозки зерна транспорте за сотни километров. Аналогичные проблемы были и с другими сельхозпродуктами, т.к. в сельскохозяйственных предприятиях отсутствовали базы для хранения и переработки собираемой продукции.

Субъективное развитие сельского хозяйства зашло в тупик, надо было менять систему ценообразования и финансирования сельхозпредприятий, но экономическая наука и практика к этому не были подготовлены. Сельскохозяйственное производство в стране перестало развиваться , заложив фундамент для общего экономического застоя.

6. Экономическое равенство в распределении общественного продукта

Второй фактор, определявший ускоренную индустриализацию страны социальная политика экономического равенства в распределении общественного продукта - был, пожалуй, единственным, но очень важным следствием реализации теоретических концепций социализма в области социальной политики.

Утопическая идея о равенстве распределения национального дохода при государственной собственности на землю, орудия и средства производства, жилища и т.д. в период проведения индустриализации действительно соответствовала социальной необходимости. Бедная, аграрная страна с чрезвычайно низким уровнем общей прибавочной стоимости после революции была очень однородна по составу населения, уровню подготовки к труду, с преобладанием неграмотных и малограмотных, крайне низким уровнем энерговооруженности производства. Экономика не могла обеспечить никакого другого уровня потребления, кроме уровня бедности. В этих условиях всеобщая бедность, которую давало экономическое равенство, в сочетании с обещанием богатого будущего, но не в раю, как предлагало христианство, а на Земле, была той животворной идеей новой религии, которую с воодушевлением принимали народные массы. "Нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме!" - обещала партия, и ради этого стоило и поголодать, и поютиться в неблагоустроенных квартирах.

Но в послевоенный период, когда экономика быстро развивалась, период всеобщей бедности закончился, практически был решен вопрос достижения нормального уровня потребления и создались условия для переходя какой-то части людей к условиям комфортного потребления.

Утопическая идея экономического равенства пришла в противоречие с реальным развитием экономики. Создать комфортные условия потребления для всего населения уровень экономики не позволял. Кроме того, наука и техника создавали все новые и новые потребительские товары длительного пользования высокой стоимости, которые появлялись прежде всего за рубежом в развитых капиталистических странах и которыми капитализм довольно быстро обеспечивал средний класс. Все это ставило социалистические страны и пределе всего СССР перед альтернативой: либо сохранить и постепенно увеличивать уровень нормального потребления, не выпуская высокотехнологические, дорогостоящие товары; либо организовывать постепенное внедрение в производство таких товаров, но распределять их по каким-то социалистическим принципам. Был избран второй путь, но с прежним принципом распределения - равномерное повышение для всех заработной платы на основе соблюдения требований товарного баланса. В условиях ограниченных ресурсов продовольствия - это было гибельное решение для социализма. Большая часть населения, естественно, увеличенную заработную плату тратило прежде всего на закупку продовольствия и других товаров первой необходимости, что обостряло дефицит продовольственных товаров и вело к скрытой инфляции. Высокотехнологичные, дорогостоящие товары стали приобретать люди в основном с "левыми" доходами, что обостряло социальную обстановку, вызывая справедливое недовольство, прежде всего в среде интеллигенции. Равенство в распределении национального богатства вошло в противоречие с развитием общественной жизни.

С философских позиций неравенство всегда было условием развития материи, особенно в ее живой форме. Неравенство людей совершенно объективно. Люди отличаются друг от друга не только по внешнему виду, но и по своим физическим данным, умственным способностям, предприимчивости, рабоспособности, нравственным наклонностям, призванию в творчестве и т.д. Но если физическую разницу людей можно устранить с помощью внешних источников энергии, то творческие способности, интеллектуальные различия человечество поднимать до высокого уровня у всех людей не научилось.

Отсюда и различный информационный трудовой вклад людей в создание общественного продукта, в развитие национального богатства, в расширение человеческих знаний, т.е. во все то, что определяет благосостояние нации.

Понятно, что ученый, инженер, конструктор, изобретатель, т.е. те, кто создает информацию, вносят гораздо больший вклад в общественное благосостояние, нежли те, кто ее тиражирует, транспортирует, реализует на рынке. Не менее важной для общества является и организаторская информация, или, как ее теперь называют, предпринимательская, если она не сводится к простой спекуляции.

В эпоху научно-технической революции, которую сегодня переживают все развитые страны мира роль научно-технических знаний в развитии экономики и повышении общественного благосостояния стала особенно наглядной, а потому уравнительская система распределения национального дохода в СССР не только вызывала недовольство работников интеллектуальных циклов труда, но и тормозило развитие экономики, т.к. не позволяло использовать в полной мере огромный научно-технический потенциал страны.

Создались условия, когда социальная справедливость требовала установления справедливого неравенства.

Противоречие, которое возникало в недрах социализма в связи с экономическим равенством с распределением национального дохода породило определенные группы людей, для которых это равенство было узаконенным ограничением их экономических возможностей и которые были постоянно нацелены на ликвидацию такого положения.

Основу этих общественных сил составляли представители "теневой экономики", деятельность которых в последние годы существования СССР носила полуоткрытый характер и которые накопили огромные денежные средства. Они не могли в силу действующего законодательства использовать эти средства для покупки земли, строительства особняков, покупки валюты, поездки за границу, приобретения импортной техники и прежде всего автомобилей. Эти силы были готовы материально поддержать любые политические течения, способные изменить существующий государственный строй.

Однако устремления "теневых капиталов" остались бы несбыточной мечтой, если бы аналогичная экономическая целеустремленность не появилась бы у верхушки властных структур и прежде всего в руководстве КПСС.

КПСС была становым хребтом государства в СССР. Она пронизывала все экономические и социальные партии и решения государственного руководства на местах. Религиозная идеология требовала религиозного построения. Когда большевики пришли к власти, в партии, как в любой новой религиозной организации, главными требованиями к партийным руководителями были аскетизм, презрение к материальному обогащению, скромность в личной жизни и верность пролетарскому духу марксизма-ленинизма.

Однако по мере роста национального богатства страны, улучшение благосостояния народа у руководства партии и страны появлялось все больше возможностей для комфортной, а то и просто роскошной жизни. Эти возможности привлекали в руководство партии отнюдь не склонных к аскетизму людей. Вместе с тем однопартийная система, имевшая в своих руках все рычаги власти, в отсутствии политических конкурентов и критиков вела к неминуемому разложению верхушки партийной системы. Партийные бонзы могли в одночасье обойти зарубежных миллионеров, но законы государства и нормы социальной партийной морали не допускали видимого народу обогащения.

Так, сошлись интересы теневой экономики и верхушки партийно-государственного руководства, а с учетом упомянутого уже социального недовольства самой активной части населения страны в лице интеллигенции, создались те условия, которые привели к разрушению "первого в мире социалистического государства".

Противоречащее диалектике развития экономическое равенство в обществе товарной экономики, искусственно соблюдавшееся в стране, привело к разрушению не только этого равенства, но и установившего его мощного государства со всем его огромным аппаратом насилия и подавления инокомыслия. Рыба загнила с головы. Это правило стало для России роковым. В который уже раз.

Новые реформаторы экономики России, пришедшие к власти в результате государственного переворота, первым делом устранили определившее его противоречие - установили экономическое неравенство в распределение национального дохода. Но установили так, что сразу многократно структуры общества, контролируя выполнение воли "переплюнули" все капиталистические страны. Социальное неравенство стало абсолютным, ибо главные движущие силы общественного и прежде всего экономического развития - научно-техническая интеллигенция - оказались в яме нищеты и общественного унижения.

Социальное неравенство перешло в вопиющую социальную несправедливость.

7. Проблема социальной справедливости

Для того, чтобы решить проблему социальной справедливости надо решить 2 вопроса: во-первых, сохранить социальное равенство возможностей для всех членов общества, что очень неплохо решалось в СССР, а во-вторых, обеспечить справедливое неравенство в распределении национального дохода, так, чтобы это решение не перешло в свою противоположность, как это произошло в реформированной России.

Решение первого вопроса - это функциональная обязанность государства как органа экономического управления потоком труда. Эту функцию в какой-то мере государство выполняло всегда с момента своего возникновения, правда, длительное время это равенство касалось только вполне определенных слоев общества. такое положение безусловно сдерживала развитие цивилизации, т.к. она "прошла мимо" тысяч и тысяч выдающихся талантов, которые могли бы очень много сделать для человечества, но экономические условия не позволяли решить проблему равных возможностей для всех людей. Экономические успехи СССР в период индустриализации в огромной степени объясняются тем, что пойдя на ограничение потребления для всей нации, руководство страны создало все возможное для решения проблемы равных возможностей всем слоям населения и прежде всего всем детям. Именно благодаря этому был создан могучий интеллектуальный потенциал страны, которым Россия и сегодня может гордиться.

Новое реформирование экономики нанесло системе обучения и подготовки страны огромный ущерб. Прежде всего это касается подготовки детей.

Ликвидация детских дошкольных учреждений, творческих кружков, дворцов пионеров, домов культуры, стадионов и спортивных площадок - это преступление перед будущим России. Но еще сохранились кадры, а значит можно сохранить и улучшить дело открытия и подготовки новых Ломоносовых и Менделеевых, Королевых и Крыловых, Пушкиных и Шолоховых, Чайковских и Рахманиновых. Дети должны стать главной заботой общества и не на словах, а на деле. Нельзя забывать и прекрасные традиции российской высшей школы.

Но переход к новой экономической модели потребует и решения новых задач регулирования потока живого труда, в которых у нас нет ни теоретического, ни практического опыта. Речь идет об ускорении движения рабочей силы, неизбежного при переходе к стоимостному регулированию производства. На Западе это называется регулирование безработицы.

Регулирование безработицы - это не только и не столько оказание безработным материальной помощи, предотвращение психологического и морального стресса, но прежде всего создание системы переподготовки, позволяющий любому человеку "найти себя" в новой, избранной им специальности. Залогом этого должна стать высокая общая подготовка всех молодых людей в стране. В вопросе регулирования безработицы нельзя пренебрегать и огромным мировым опытом.

Безработица - необходимое условие экономического роста и мы должны отойти от устоявшихся в стране стереотипов, спокойно относится к закономерной перемене труда.

При этом нужно избавиться от одного из главных мифов теоретиков рыночной экономики - о существовании рынка труда.

О том, что никакого рынка труда нет и может быть, можно показать на примере того же общества В.Петти. Если из 1000 человек, составляющих общество, 100 человек оказались безработными, то только потому, что остальные 900 человек могут производить хлеба, мяса, одежды, обуви и других необходимых людям товаров для удовлетворения потребностей 1000 человек. И никому они не нужны - ни в сельском хозяйстве, ни в промышленности, ни в строительстве, ни в торговле, ни в других сферах труда. Они "лишние", потому что общество еще не создало других товаров, необходимых обществу, например, паровых машин.

Правда, какой-нибудь владелец мастерской может используя тяжелые условия "лишних людей", выгнать одного из своих работников и взять вместо него безработного, но платить ему меньшую заработную плату. Но какой же это рынок, если количество безработных сохранилось? Просто безработица помогает работодателям поддерживать минимальный уровень заработной платы, если этому не воспротивится профсоюз или государство.

Теперь допустим, что в обществе В. Петти появился Уатт со своей паровой машиной и убедил одного из фабрикантов организовать ее производство. Фабрикант построит новое производство, наймет 100 имеющихся в стране безработных, обучит их и начнет выпускать паровые машины, одновременно ликвидировав безработицу. Правда труд всегда авансируется и фабриканту нужны оборотные средства для выплаты заработной платы. Это должны быть не просто дополнительные деньги, отпечатанные в казначействе, это должны быть деньги обеспеченные потребительскими товарами. И такие товары в стране есть. Значит фабрикант может взять кредит у государства или использовать деньги, заработанные за рубежом, важно, чтобы они были обеспечены потребительскими товарами. Но, купив у фабриканта паровую машину, другой работодатель сделает у себя на производстве паровой молот, повысив тем самым в несколько раз производительность труда. В результате у него высвободится 10-15 человек рабочих, что опять приведет к безработице. Но эта "безработица" опять обеспечена потребительскими товарами, а значит нужно найти приложение труду высвободившихся работников.

Где здесь рынок труда? Что касается заработной платы, то она, как мы теперь знаем, формируется вне рынка и определяется не спросом и предложением, а общественными возможностями по обеспечению определенного уровня жизни.

Проблему безработицы в нашем обществе В. Петти могло разрешить и государство, призвав, например, всех безработных в армию, обложив остальные 900 человек налогом. Между прочим, без всякого снижения их уровня жизни. Государство могло бы построить и фабрику по производству паровых машин и получать от нее прибыль, если бы не нашлось умного предпринимателя, а в аппарате управления государством нашелся бы умный чиновник. (Но это уже фантастика!) Или наняла бы всех безработных для строительство дорог, которых в любой стране всегда не хватает количественно или качественно, что обычно и делает государство в кризисные для экономики периоды, ибо на это чиновникам не надо много ума. (За рубежом, по крайней мере.) Важно понять, что в нормально развивающейся экономике никакого рынка труда нет. Есть 100 человек безработных, которые появились в результате роста общей прибавочной стоимости, и труд которых может быть обеспечен необходимыми им потребительскими товарами. А это означает, что этих людей, после соответствующей подготовки, можно использовать в любой сфере труда.

При этом есть две возможности по их использованию. Первая - предоставить дело случаю, уповая на то, что появится какой-то предприниматель, который найдет деньги и найдет не занятую потребительскую нишу, и организует выпуск нужных товаров, и наймет всех безработных.

Вторая - этим вопросом займется государством. Но еще лучше, если государство, уповая на предпринимателя будет помогать его появлению, а одновременно позаботится о создании новых рабочих мест вне сферы воспроизводства, например, в области здравоохранения. В обществе В. Петти таких работников, как младший медицинский персонал, нет, а это очень необходимо государству. Чтобы люди не вымирали, как в России.

Сегодня предпринимательское трудоустройство постоянно стремится возвратить людей в сферу воспроизводства, а так как она закономерно сужается, это ведет к разбуханию посреднического звена. Но посредническое звено не создает прибавочной стоимости и не участвует в создании национального богатства, а потому его чрезмерный рост только ухудшает экономические показатели общества. Кроме того, нельзя забывать, что "самоустройство" безработных ведет к эффекту В. Петти, как мы назвали появление антиобщественных элементов и проявлений из-за безразличия общества к судьбам неустроенных людей.

Вот почему роль государства в решении проблемы безработицы становится определяющей.

8. Вторая часть проблемы социальной справедливости

Вторая часть проблемы социальной справедливости - обеспечение справедливого неравенства - задача не менее сложная не столько в теоретическом, сколько в практическом плане.

Прежде всего нужно понять какие причины ведут к гигантской неравномерности в распределении доходов.

С того самого времени, как люди стали задумываться о справедливости и несправедливости в общественных отношениях они постоянно приходили к выводу, что в основе несправедливости лежит частная собственность, прежде всего на землю, орудия и средства производства.

Эта идея пронизывала все теории социалистов - утопистов, но свое теоретическое обоснование она получила в трудах К.Маркса.

Само название его главного труда "Капитал" - говорит о том значении, которое К.Маркс придавал постоянному капиталу, как он называл орудия и средства производства. Капитал по К.Марксу являлся основой дохода и постоянного роста прибыли. По его модели экономики орудия и средства производства "переносили" свою стоимость на предмет труда, к этой стоимости добавлялось стоимость живого труда, включающая прибавочную стоимость. Капиталист, присваивая прибавочную стоимость, использовал часть ее для увеличения капитала, а часть на свои личные нужды. Возросший капитал позволял ему увеличить количество работающих, а значит и величину прибыли. Таким образом, прибыль была всегда связана с капиталом. И хотя "магический" перенос стоимости противоречил материалистическим убеждениям марксизма, до сих пор в этот мистицизм верят все теоретики экономики, самых разных экономических школ.

За эту теорию капиталисты еще при жизни должны были отлить К.Марксу памятник из золота, ибо она "объективно", де-факто подтверждает их право на присвоения прибыли пропорционально, по крайней мере, вложенному капиталу.

Сегодня мы совершенно точно знаем, что ни постоянный, ни переменный капитал не создают прибыли, а постоянный капитал доже и самой относительной стоимости, а значит и цены товара.

Но странно другое: как теоретики марксизма на протяжении полуторасот лет не обратили внимание на тот факт, что орудия и средства производства, т.е. постоянный капитал, продолжают приносить прибыль капиталисту после того, как он возвратил себе все деньги, которые вложил в его создание? Рассмотрим такой пример. капиталист берет ссуду в государственном банке, или даже в частном, и на эти деньги строит завод. Через пять-шесть лет он полностью, даже с процентами, выплачивает ссуду банку, благодаря амортизационным отчислениям, которые ему выплатило общество в лице всех потребителей его товаров. Спрашивается: кому де-факто теперь принадлежит завод? Капиталисту? Почему? Ведь он в производство не вложил ни единой копейки, более того, все пять-шесть лет получал с этого производства часть прибыли для удовлетворения собственных нужд. Эту прибыль он получал, можно сказать, законно, т.к. за предпринимательство нужно платить. Но почему ему должен принадлежать завод на правах частной собственности? Возьмем другой пример. Работник завода взял ссуду в банке и купил квартиру. Через пять-шесть лет он полностью, даже с процентами, выплачивает ссуду банку из своей собственной заработной платы. Спрашивается: кому принадлежит квартира? Конечно, работнику завода, т.к. он практически купил ее на свои заработанные деньги, выплачивая ссуду банку из своей заработной платы.

Но капиталист выплачивал ссуду не из своей заработной платы, а из тех денег, что давали ему потребители его продукции, оплачивая дополнительную наценку на товары, которые и формировали амортизационные отчисления.

Тогда, по аналогии, собственник завода тот, кто оплатил ссуду общество. Де-факто.

Но что значит завод принадлежит обществу? Это значит, что он не принадлежит никому. Такой завод работать не будет. А потому общество молчаливо соглашается на то, что заводом владеет человек, который этот завод построил. Он становится его хозяином, но де-юре, а не де-факто! За управление заводом общество обязано теперь его владельцу выделять часть национального дохода. Какую? Это зависит от решения общества. Мы просто показали, что эта оплата труда капиталиста объективно никак не связана с величиной капитала, вложенного в создание завода, которым он владеет.

Но судьбе нашего капиталиста не позавидуешь. Ссуду он банку возвратил, но завод требует все новых и новых денег. Прошло шесть лет, изношенное оборудование, нужно производить ремонт и модернизацию. Где взять средства? Опять в банке? Но там возросли учетные ставки! И правительство увеличило налоги. Выход один - надо акционировать завод, чтобы получить дополнительный капитал.

Необходимость постоянных капитальных вложений в производство с целью его поддержания, а главное модернизации в условиях постоянной инфляции делает практически невозможным в современных условиях частное владение крупными предприятиями без их акционирования.

Даже такие мультимилиардеры, как Генри Форд, вынуждены были акционировать свои компании.

Акционирование компаний и фирм и постоянный рост численности акционеров - это общемировая тенденция, существенно реформирующая отношения собственности в капиталистическом мире. Рост численности акционеров стал оказывать все большее воздействие на распределение национального дохода капиталистических стран после того, как во второй половине двадцатого века приобретать акции различных компаний стали пенсионные фонды. В Великобритании, например, в 1983 году пенсионные фонды и страховые компании (практически те же пенсионные фонды) владели 51% обыкновенных акций страны. В США 15 млн членов Американской ассоциации, удалившихся от дел, представляют через владения своего пенсионного фонда самый крупный блок собственников в промышленности страны.

Однако основным владельцем акций в капиталистических странах продолжает оставаться узкая общественная прослойка самых богатых людей.

Например, в США в 1983 году 10% семей, получавших самые высокие доходы владели 72% всех акций, имеющихся в США, а также 86% необлагаемых налогом облигаций, 70% облагаемых налогом облигаций и 50% всего недвижимого имущества.

Доходы, выплачиваемые на основе выплат дивидентов, процентов, рентных платежей и других выплат, которые мы назвали рантье-доходами, продолжают оставаться основным источником перераспределения национального дохода в пользу ограниченного контингента лиц, что ведет к неоправданному экономическому расслоению общества.

В США, например, по данным В.Леонтьева, в период с 1880 по 1950 г. выплаты такого рода устойчиво составляли 25-30 % национального дохода страны.

Однако причиной такого распределения национального дохода нельзя назвать отношение собственности к орудиям и средствам производства.

В самом деле, разве можно назвать владельцев акций владельцами предприятий? Нельзя ни фактически ни юридически. О фактической стороне вопроса мы уже говорили и еще вернемся к этому вопросу, а юридически, с правовой точки зрения законодательство капиталистических стран трактует, что акционеру принадлежит право собственности на акцию и соответствующую часть прибавочной стоимости, а субъектом права собственности на действительный капитал, т.е. на предприятие, является юридическое лицо - акционерное общество.

Но акционерное общество как владелец предприятия или компании это опять расплывчатое понятие. И вот тут оказывается, что право собственности - это весьма неоднозначное и сложное определение.

В капиталистических странах правоведение рассматривает такие характеристики права собственности как "полная", "общая", "либеральная".

Это право включает в себя: 1) право владения, т.е. исключительного физического контроля над вещью; 2) право управление, т.е. личного использования вещи, не охватывающие двух последующих полномочий; 3) право управления, т.е. решение, как и вещь может быть использовано; 4) право на доход, т.е. на блага, идущие от предшествующего личного использования вещи и от разрешения другим лицам пользоваться ею; 5) право на отчуждение, потребление, "промотание", изменение или уничтожение вещи; 6) право на безопасность, т.е. иммунитет от экспроприации; 7) право передавать вещь; 8) бессрочность; 9) запрещение вредного использования, т.е. обязанность предотвратить использование вещи вредным для других способом; 10) ответственность в виде взыскания, т.е. возможность отобрания вещи в уплату долгов; 11) остаточный характер, т.е. существование правил, обеспечивающих восстановление нарушенного правомочия (а не права собственности в целом).

Такая многогранность и неоднозначность в определении понятия собственности показывает, что демогогические, популистские лозунги, по флагом которых идет реформирование форм собственности в России, и которые утверждают, что переход от государственной к частной собственности приведет к появлению мотивации в труде, повысит производительность этого труда и приведет общество к процветанию, не имеет ничего общего ни с экономическим значением собственности, ни с политическими и экономическими целями реформаторов.

Собственность не является объективным условием воздействия на какие-либо экономические процессы. Именно поэтому ни в модели рыночной, ни в модели плановой экономики форма собственности не проявляется и не может проявиться.

Но собственность на орудия и средства производства как право на управление, изменение, "промотание", уничтожение есть право на управление, изменение, "промотание" и уничтожение национального богатства страны. А потому проводить приватизацию орудий и средств производства не оговорив ответственности собственника за национальное богатство, его права и обязанности в отношении этого богатства могут только люди, для которых безразличны национальные интересы страны.

В Швеции, например, государственные власти не разрешат хозяйствовать на сельскохозяйственной ферме даже законному наследнику этого частного предприятия, если у него нет специальной подготовки, т.е. если он не окончил сельскохозяйственного колледжа.

В России же приватизирует кто угодно и что угодно, не задумываясь о страшных последствиях этого уничтожения национального богатства.

Если обобщить все стороны отношений собственности с точки зрения собственности на орудия и средства производства, то их можно свести в три направления: 1) ответственность за сохранение, развитие и использование орудий и средств производства; 2) право на доход от использования орудий и средств производства; 3) право на управление орудиями и средствами производства.

Первое из них тривиально (но не для российских реформаторов).

Второе направление мы уже рассмотрели. Каково же влияние на экономику третьего направления? Какова роль управления в распределении доходов? Каково влияние собственности на управление?