Единая Россия. Иван грозный. Его сторонники и противники
Скачать реферат: Единая Россия. Иван грозный. Его сторонники и противники |
|||
|
|
План реферата
Введение. Россия - в наследство
1. Детские годы. Правление бояр
2. Влияние Макария и ранняя идея власти
3. Политическая программа Грозного и ее осуществление
Заключение
Список литературы
Введение. Россия - в наследство
Иван IV, вошедший в русскую историю с именем «Грозный», получил в наследие управление государством, в котором было покончено с уделами. Начатое московским князем Даниилом дело - собирание Северо-Восточной Руси - окончил отец Ивана - Василий III, присоединив к Москве остальные уделы (Псков, Рязань и Северское княжество), сохранявшие долее других определенную самостоятельность. Закрепление достигнутого было осуществлено особой переселенческой политикой (так поступал и Иван I - Иван Данилович Калита, князь Московский): многие семьи помещиков из Рязани, а также видные бояре из Новгорода и Пскова были переведены в Москву, поместья же рязанцев, псковичей и новгородцев были разданы московским боярам и детям боярским.
Иван Грозный, как последователь московских князей, сделает большее: победив татар, завоевав Поволжье и покорив Сибирь, он создает мощное военно-бюрократическое государство и сам будет являться главой этого государства - царем сильной, единой России.
1. Детские годы. Правление бояр
Ивану было 3 года, когда умер его старый отец - 60-летней Василий III. Опекунами своего малолетнего сына Василий III назначил родственников (двух братьев и дядю по материнской линии, но не мать, Елену Глинскую).
Он (Василий III) подозревал жену в измене, а потому не доверил ей регентство на период малолетства наследника престола. Однако с помощью фаворита Елена разогнала регентский совет и сделалась единовластной правительницей в государстве.
Правление Елены продолжалось пять лет. Этот период был отмечен войной с Литвой (1534-1537), в результате которой Москва отдала Литве Гомель; началом проведения денежной реформы, но более всего - разного рода интригами (жертвами интриг стали братья Василия III Юрий и Андрей Старицкие и дядя Елены - Михаил Глинский). В 1538 г. Елена умерла; считается, что ее отравили бояре.
После этого наступило 10-летнее правление бояр. Главную роль стали играть представители двух древнейших родов князья Шуйские (были связаны с престолом узами родства, вели свой род от Рюрика) и Бельские (вели свой род от Гедимина). Вначале верх одержали Шуйские, затем власть перешла в руки князя Ивана Бельского; потомка Гедимина вновь свергли Шуйские.
Историки XIX в. И. Беллярминов и Д. Иловайский дают резко отрицательную характеристику времени правления бояр. По их мнению, Шуйские расхищали государственную казну, а князя «дурно кормили и одевали Ивана и поощряли к грубым забавам, как-то: мучить животных, во время езды по Москве давить конями народ и т. п.». Им (Беллярминову и Иловайскому) вторит Казимир Валишевский, историк XIX и XX вв.: «Делу младших Рюриковичей... угрожала опасность в борьбе, которая с 1538 по 1543 гг. сделала Москву местом насилий и кровопролития (Шуйские вели свое происхождение от старшей линии). Только антагонизм между соперничавшими родами Шуйских и Бельских и их жестокое взаимоистребление спасли самого Ивана и сохранили в целости его владения. Однако ему в детстве пришлось пережить ужасные испытания. Опьяненные торжеством победы, Шуйские забыли всякую меру. Они расхищали сокровища царя, разыгрывая роль полновластных хозяев».* Таким образом, для боярского правления этого периода времени были характерны такие явления, как соперничество бояр, случаи кровопролития в Москве, злоупотребление властью (регентами).
Бывшие удельные князья (Шуйские, Бельские и другие) в сане бояр занимали должности при дворе Московского князя наравне с другими людьми не княжеского происхождения, однако они никак не могли забыть своего прежнего значения, а потому не всегда доброжелательно относились к московским князьям.
От природы будущий государь имел «необыкновенно живые способности и пылкий, впечатлительный характер, к несчастию, никто не позаботился дать ему хорошее воспитание».* Иловайский отмечает, что бояре часто делали Ивана свидетелем позорных сцен, оскорбляли самолюбие дитяти и этим ожесточали его сердце. Жестокость в Иване начала обнаруживаться уже в раннем возрасте. Однако бояре не стремились исправлять дурные наклонности наследника, напротив, поощряли его к жестоким забавам, лишь бы Иван не вмешивался в их управление делами государства. Но однажды, в 13-летнем возрасте Иван вмешается в правления князей-бояр собственным распоряжением. Дело в том, что от Ивана удалили сначала опекуна и кормилицу Аграфену, а затем друга и любимца Федора Воронцова. «Преследуя его, Шуйские ворвались в одно из помещений Кремлевского дворца. Они били его по лицу и угрожали лютой смертью».* * Д. Иловайский. Краткие очерки русской истории. Гл. «Иоанн IV Грозный (1522-1584), Елена и времена боярского самовластия». С. 247.
Иван не забыл нанесенной ему обиды; в течение трех месяцев он копил злобу на Андрея Шуйского, затем, неожиданно для всех, велел схватить князя и отдал его на растерзание своим псарям. (Впрочем, это единственный случай, когда пострадает представитель княжеского рода Шуйских; все другие князья сделают при Иване Грозном блестящую карьеру.) Все сказанное выше позволяет сделать вывод о том, что бояре очень небрежно отнеслись к воспитанию царя Ивана, а между тем мы знаем, что Грозный обладал большим, проницательным и дальновидным умом, что он был достаточно хорошо образован и имел несомненные литературные способности. Как такое могло случиться? В среде интеллектуалов XVI в. выделяются прежде всего те, кто способен влиять на умы и настроения современников. Такими людьми на Руси были первые лица православной церкви. Одна из важных обязанностей пастыря - это воспитывающее влияние. Огромным влиянием в Русском государстве всегда пользовались митрополиты. В период боярского правления митрополиты сменялись один за другим. Так случилось, что ни Даниил, ни Иоасаф не смогли сдержать боярское своеволие. И вот после Иоасафа, который лишился митрополичьей кафедры, в митрополиты был возведен новгородский архиепископ Макарий.
2. Влияние Макария и ранняя идея власти
Историки К. Валишевский и Г. Вернадский дают самую положительную характеристику митрополиту Макарию.
Именно митрополит Макарий более других оказал влияние на серьезное умственное развитие Ивана Грозного.
Среди окружавших князя Ивана людей митрополит Макарий был единственным человеком, кто сердечно относился к подраставшему государю.
Он имел огромное влияние на юного великого князя. Иначе и быть не могло: автор «Степенной книги» и сборников «Месячное чтение» (Четьи Минеи), создатель замечательных проповедей и канонических правил, основатель первой литературной коллегии, разносторонний писатель и необыкновенно талантливый оратор, Макарий был самым замечательным интеллектуалом XVI в. Беседы митрополита Макария внушали подростку представление о необычайном величии власти государя.
Будучи человеком громадной образованности (в богословском, византийском вкусе), Макарий сумел теоретически обосновать понятие о необычной высоте княжеской власти. Под влиянием митрополита Иван обратился к библиотеке своего отца. Прочитанные им Священном Писание и церковная римская история развили в нем понимание силы царской власти. То, что Иван узнал о власти государя из бесед с митрополитом и из книг, находилось в резком противоречии с той приниженностью, в которой в действительности находился юный великий князь. Это разительное несоответствие увеличивало злобу, которая накопилась в душе Ивана против окружавших его бояр. Иван замечал также, что, когда он выходил к иностранным послам или появлялся перед народом, бояре всячески выказывали ему уважение, даже раболепствовали перед ним, чего никогда не делали наедине. Обдумывая происходящее у него на глазах, князь раздражался, и это вечное раздражение, эта злоба дали себя знать впоследствии.
В умственном отношении Иван развивался не по летам. Прочитав книги отца, он обратился к громадной библиотеке Макария: Иван читал или пересматривал очень многие из рукописных книг митрополита. В книгах он черпал вдохновение византийской политической мудрости, вынося из них высокие представления о религиозных задачах царской власти.
Византийские церковно-политические идеи своеобразно преломлялись в умах верховного слоя общества. Многие из образованных людей того времени были знакомы с идеей создания православного царства в Москве, высказанной еще в начале XVI в. старцем Филофеем. Благодаря митрополиту Макарию с ней познакомился и юный князь. Более того, этой идеей было проникнуто мировоззрение Ивана Грозного. Когда-то Византия была
Византии - грехи правителей и народа. И один из грехов - измена православию (согласие на церковную унию).
Но если даже византийское царство погибло, то это вовсе не означает, что православное царство ждет то же самое. Православное царство должно существовать.
Да, Византия погибла, но Константинополь не был первой столицей всемирного царства, - Константинополь был второй столицей, вторым Римом. И померкнувшее православие первого Рима, а затем и второго не означает, что погибло само православие: оно перешло в новую столицу. Третий Рим - это Москва. Вместо святой Софии Цареградской главной святыней православия стал Успенский собор в Москве. Эту грандиозную идею о Третьем Риме, т. е. о переносе православного царства в Москву, впервые отчетливо высказал старец Филофей в начале XVI в., эта идея очень волновала митрополита Макария, а с его подачи мыслями о третьей православной всемирной столице было овеяно и мировоззрение Ивана Грозного.
3. Политическая программа грозного и ее осуществление
Под влиянием бесед с митрополитом Макарием Ивану приходит в голову мысль о венчании на царство. Объявив боярам, что он намерен венчаться на царство не как великий князь, а как царь, Иван таким образом пожелал принять титул царя, который до него не был официально признан. Венчание на царство происходило 16 января 1547 г. Утром перед литургией в Успенском соборе митрополит Макарий возложил на Ивана крест, бармы и венец. Торжественный звон колоколов возвещал как будто о сочетании в едином торжестве церкви и трона: епископы, священники, монахи возносили к Богу молитвы и просили его, чтобы он укрепил нового царя духом справедливости и истины, а бояре в это время осыпали трон дождем золотых монет, что являлось символом изобилия тех благ, которого ему желали.
Царский венец не был для Ивана игрушкой, он был ответственным, тяжелым бременем.
Царь вынашивал целую программу как внешней политики, так и внутреннего устройства. Целью внешней политики царь считал борьбу с неверными: мусульманским Востоком и латинским Западом. Внутреннее устройство он видел в установлении мира и порядка в церкви и государстве. Вслед за коронацией Иван IV вступил в брак, выбрав себе в жены дочь покойного Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина, который происходил из старинного боярского рода. Брак с Анастасией Романовной состоялся 3 февраля 1547 г. Анастасия была из числа тех замечательных женщин, которые поведением своим могут смягчать ожесточенные сердца. А Иван, как известно, характер имел раздражительный, вспыльчивый, склонный к проявлению жестокости. Потому выбор Ивана можно было считать удачным: Анастасия имела благотворное (правда, не очень сильное) влияние на царя.
Итак, первые самостоятельные ходы (венчание на царство, брак) Ивана были достаточно удачны. В соответствии со своими мыслями (Москва - правопреемница Константинополя), венчаясь на царство, он стал «не русским или московским царем, а православным царем вообще, вселенским царем» (Г. В. Вернадский). Юный царь овладел церковно-политической идеей власти, у него было представление о том, какой следует быть внешней и внутренней политике, - однако это была прежде всего теория. Где царь мог научиться делам управления государством, если прежде управляли бояре, старательно дистанцировавшиеся от Ивана, а сейчас ему только 17 лет? Столкновение с реальной жизнью пугало Ивана; в ряде случаев 17-летнему царю трудно было принимать решения.
12 апреля 1547 г. Москву охватил пожар огромных размеров. То приостанавливаясь, то возрождаясь с новой силой, пожар длился более 2-х месяцев. Добычей огня стали купол Успенского собора, палаты царя и митрополита, казна, арсенал, два монастыря и множество церквей со всем их богатством. Запылал Кремль. Едва не задохнулся в огне митрополит Макарий. Около 1700 людей сгорели в страшном пламени знаменитого московского пожара. Одна из московских летописей сообщала о том, что огонь лился рекой: Китай-город, Большой посад, Кремль - все пылало. Царь с семейством переехал в ближнее село Воробьево. Духовник Ивана, Федор Бармин, заговорил с царем о колдовстве как о причине пожара. В Москве была распущена басня о том, что город сгорел от волшебства княгини Глинской. «Она вынимала сердца из мертвых, - утверждала молва, - клала их в воду и кропила этою водою улицы». От этого и произошел пожар.
Недовольный Глинскими, народ поверил этим нелепым слухам и растерзал одного из братьев Глинских.
Мятежники требовали выдачи всех Глинских (и Шуйские советовали выдать тех, на кого укажет толпа) и искал новых жертв. Малодушный и испуганный, царь сидел в Воробьевском дворце и не знал, что делать. В этот момент, если верить Курбскому (его считают первым историком Ивана IV Грозного), во дворец явился какой-то удивительный человек по имени Сильвестр, приблизился к Ивану «с поднятым угрожающим перстом и возвестил ему, что Божий суд гремит над головой царя, легкомысленного и злострастного».
Первое появление Сильвестра относится не к 1547, а к 1541 г. Однако Курбский в своем рассказе об Иване Грозном придерживался не исторической, а психологической правды. И это психологическая правда соблюдена.
Сравнивая различные исторические источники, с уверенностью можно сказать лишь то, что действительно в этот период времени в окружении царя Ивана Грозного появляется человек с именем Сильвестр. Но вот та роль, которую он играл при царе, оценивается по-разному. Заслуживает внимания точка зрения, представленная в повествовательной биографии Ивана Грозного из библиотеки Павленкова (серия «Жизнь замечательных людей»).
В книге рассказывается, что, начиная именно с 1547 г. (со времени пожара!), в течение шести или семи лет Сильвестру удалось властвовать над умом и воображением Ивана, действуя на него страхом. Сильвестр для Ивана был своего рода гипнотизером. Он сумел внушить Ивану мысль, что один он слаб и беспомощен и что лишь слушая благие советы, он может рассчитывать на долголетнее и беспечное царствование. Неизвестно, действовал ли Сильвестр сам от себя или был лишь точкой приложения коллективной силы - силы «избранной рады», но царь Иван подчинился Сильвестру.
В повествовательной биографии утверждается, что даже не просто страх, а страх мистический, внушаемый царю, играл большую, быть может, даже первенствующую роль.
Учитывая, что царь Иван IV был крайне мнителен и суеверен, можно предположить, что он действительно на некоторое время попал под влияние гипнотически воздействующего на него Сильвестра.
Благодаря влиянию Сильвестра, как утверждается в повествовательной биографии Ивана Грозного, в государстве был установлен порядок. Народ успокоился. Грозный как бы переродился. Опираясь на избранную раду и подчиняясь ей, Иван водворял порядок в своем государстве.
Положительную, даже высокую оценку деятельности Сильвестра и другого советника царя, Алексея Адашева, дают историки И. Беллярминов и Д. Иловайский. Вот что об этом мы находим у Беллярминова: «...Протоиерей Благовещенского собора Сильвестр, обличая его, напомнил ему о царских обязанностях (т. е. обличая царя).
...Первыми советниками царя сделались Сильвестр и Алексей Адашев. Адашев происходил из простых, или темных, людей. Он славился умом, честностью и, как говорили в то время, «уподоблялся как бы ангелу среди грубых людей». Новые советники (т. е. Сильвестр и Адашев) окружали престол мужами честными и заботившимися о благе государства; между ними были князья (Андрей Курбский, Воротынский и Серебряный), духовные и незнатные».* Беллярминову вторит Иловайский: «Он (Грозный) оставил праздный образ жизни, посвященный забавам, и обратил свое внимание на деятельность правительственную. С тех пор главное место в его совете заняли два достойные мужа: протопоп придворного Благовещенского собора Сильвестр и один из царских спальников, Алексей Адашев, возведенный потом в сан окольничего».* * Беллярминов И. Курс всеобщей и русской истории. С. 116.
Н. Костомаров также положительно оценивал деятельность Сильвестра и его окружения, отмечая, что Иван Грозный, попав «под опеку Сильвестра и его кружка», сумел совершить «немало блестящих и полезных дел».* * Костомаров Ник. Исторические монографии и исследования. Кн. 1. М.: Книга, 1989. Глава: «Личность царя Ивана Васильевича Грозного». С. 24.
В. О. Ключевский отмечал в характере Ивана IV два таких качества, как привязчивость и недоверчивость. И в случае с Сильвестром и Адашевым царь испытывал одно из этих свойств характера, а именно: чувство безотчетной привязанности к своим советникам. Историки Георгий Вернадский и Казимир Валишевский считали, что главная роль (в смысле положительного влияния) принадлежала митрополиту Макарию. Он был человеком, с которым никто не мог равняться по нравственной возвышенности. Что касается Сильвестра, то Валишевский полагал: его нельзя считать крупной личностью при Иване Грозном. Во-первых, он не был так, как Макарий, хорошо образован; во-вторых, он не был высоким моралистом. Кроме того, Валишевский ссылался на труд другого историка - Ивана Евгеньевича Забелина («Домашний быт русских царей»); Забелин отмечал одну из крайне неприятных черт Сильвестра (см. ниже).
После пожара было решено украсить покои великокняжеского дворца. Во все времена стенная живопись была точным отражением идей и понятий века. На Руси в XVI в. не было различий между картинами, которые украшали стены церквей и дома мирян, - одни и те же стиль и сюжеты; мотивы заимствовались из Библии и священных преданий. Надзор за работой художников был поручен Сильвестру. Появились картины, в точности описанные И. Е. Забелиным в труде «Домашний быт русских царей». «...В порученной Сильвестру работе он обнаружил только способности придворного льстеца», - отмечал Валишевский.* Эта же черта проглядывала и в «Домострое» (Сильвестр - автор «Домостроя»).
Подвергнув анализу писательский талант Сильвестра, Валишевский приходит к следующему выводу: «Домострой» не обнаруживает в нем (т. е. в Сильвестре) ни дальновидного политика с широкими планами, ни высокого моралиста. Кроме «Домостроя», до нас дошли еще три послания Сильвестра, но и в них нет ничего, кроме чистейшей чепухи. Одно из них адресовано Ивану. Подлинность его сомнительна, но глупость несомненна.
Наставления его сводятся к проповеди воздержания от содомского греха».
Однако какова бы ни была оценка личности Сильвестра, нельзя не признать, что в начальный период правления Ивана IV Сильвестр, как и Адашев, Воротынский, Серебряный, Курбский и митрополит Макарий, входил в число лиц, наиболее приближенных к царю. Говоря о сторонниках Ивана Грозного, следует понимать такую вещь: между ними и противниками царя существовала очень тонкая грань. Так, вчерашние сторонники становились противниками, и наоборот, с удаленных от царского двора князей снималась опала, царь осыпал их своими милостями и приближал к себе.
Ярким примером этому может служить история возвышения рода Шуйских. Многие историки (в т. ч. Беллярминов, Иловайский) в князьях Шуйских были склонны видеть противников. При этом упоминают о затравленном псарями по приказу Ивана IV Андрее Шуйском (эта история вошла во все учебники), а также ссылаются на переписку царя с опальным Курбским, в которой (в переписке) Иван Грозный описывал проступки князей Шуйских. В письмах к Андрею Курбскому царь обвинял в измене российское боярство и в особенности род князей Шуйских. Он упрекал их в том, что они якобы навязались ему в опекуны, а потом издевались над ним (Иваном IV) и его братом Юрием.
Однако эти обвинения Грозного находятся в полном противоречии с данными летописей. В Софийской второй и в Царственной книгах сообщается, что в 1534 г., готовясь к смерти, Василий III призвал бояр, чтобы в думском совете решить дальнейшую судьбу государства: в числе приглашенных Шуйские занимали первые места. Более того, редактируя Царственную книгу, сам Иван Грозный оставил такие сведения о Шуйских, которые в корне противоречили его собственным жалобам в послании к Курбскому. Глеб Владимирович Абрамович в своей монографии «Князья Шуйские и Российский трон» (Л., изд-во Ленинградского университета, 1991) доказывает, что Шуйские в период правления Ивана Грозного занимали очень высокие должности.
Абрамович тщательно проанализировал все имеющиеся об эпохе Ивана Грозного исторические источники и пришел к выводу о том, что князья Шуйские в политической жизни России играли значительную роль. Их (Шуйских) поддерживало новгородское дворянство; они были популярны также в кругах поместного дворянства.
В 1542 г., как сообщает Никоновская летопись, князь Иван Шуйский был послан во Владимир для защиты владимирцев от «казанских людей» и «многих детей боярских к целованию привел».
После казни Андрея Шуйского князья Шуйские были удалены от великокняжеского двора (казнь произошла 29 декабря 1543 г.). Но уже менее чем через месяц, в январе 1544 г., Иван Михайлович Шуйский в разрядной книге значится первым воеводой Большого полка во Владимире, т. е. занимает самый высокий пост в армии; такой же пост в Костроме занимает Федор Иванович Скопин-Шуйский.
В 1545 г. Иван отдаляет от себя (по неизвестной причине) П. И. Шуйского; но уже через полгода опала была снята. А в феврале 1547 г., вскоре после венчания Ивана на царство, он назначается первым воеводой Передового полка. В 1550 г. Петр Иванович Шуйский получает боярский чин и назначается псковским наместником - отныне это виднейший воевода царя Ивана IV.
В 1547-1549 гг. (во второй раз) Иван Михайлович Шуйский занимает пост новгородского наместника.
В начале 50-х гг., когда Иван Грозный развивает энергичную дипломатическую деятельность и начинает готовиться к завоеванию Казани, князья Шуйские расстаются с наместничеством и с успехом занимаются дипломатическими и военными делами. П. И. Шуйский был послан Грозным с судовой ратью на реку Свиягу; там он построил город Свияжск, который стал плацдармом для нападения на Казань. После того как Казань была взята, Иван навестил П. И. Шуйского в Свияжске и поручил ему «горных людей управливати и ясаки имати и во всем их беречи».* Обязательная ежегодная сменяемость воевод не коснулась П. И. Шуйского: он находился на этом посту бессменно до 1553 г.
А в 1553 г. (после подавления восстания волжских народностей) он был переведен большим воеводой в Казань. В Казани он боролся против восставших горных и луговых людей и энергично занимался устройством края. П. И.
В Лаишеве Шуйский поселил стрельцов и новокрещенов, заставив последних пахать земли на государя, а в Казани все земли казанского царя разделил между царем, архиепископом, наместником, архимандритом и царевыми детьми боярскими; пахать же эти земли должны были татары».* * Абрамович Г. В. Князья Шуйские и Российский трон. Л., Изд-во Ленинградского университета, 1991. С. 104- 105.
В 1557 г. при царском дворе появляется сын казненного Андрея - Иван Андреевич. С этого времени он играет при Иване IV весьма значительную и почетную роль. Иван посылает его с речью и наказом к своему двоюродному брату князю Владимиру Андреевичу Старицкому. А в сентябре Иван Андреевич (того же года) становится воеводой в Дедилове. В походе Ивана IV против крымского хана Девлет-Гирея он уже старший оруженосец царя, т. е. «рында с большим саадаком». В 1562 г. он значится в свите царя во время похода Грозного на Полоцк. П. И. Шуйского в 1558 г. царь отозвал из Казани для руководства военными действиями на Западном фронте в качестве главнокомандующего. За успехи в боях, за взятие Новогородка, Керепети, Юрьева, Лаюса, Ракобора царь осенью благодарил Петра Ивановича и его соратников, наградив их шубами, кубками, аргамаками, доспехами, землями и кормлениями. В феврале 1563 г. Петра Ивановича посадили наместником и воеводой в Полоцке; царь поставил ему задачу: восстановить все разрушенные укрепления города (князь успешно справлялся с задачей).
Блестящую карьеру в годы опричнины сделал Иван Андреевич Шуйский: 13 марта 1565 г. царским приказом он переведен с воеводства в Великих Луках на пост первого воеводы сторожевого полка в Серпухов, а в октябре он был назначен первым воеводой полка левой руки. Находясь в этой должности, Иван Шуйский совершает поступок, который грозил опалой: он отказался принять полк, потому что Петр Щенятев - первый воевода передового полка - был по родовитости ниже его (Шуйского). Местничество в армии было отменено и, значит, Ивана должны были наказать. Но нет. В апреле 1566 г. он получил чин боярина.
Своего сына Дмитрия Иван Андреевич женит на дочери Малюты Скуратова. Сын Ивана Шуйского стал, таким образом, не только зятем Малюты, но и свояком двоюродного брата царя по матери - князя И. М. Глинского, а также любимца царя - Бориса Годунова (были женаты на двух других дочерях Малюты). Это говорит о том, что Иван Андреевич был ловким царедворцем и сумел обезопасить себя и своих потомков от неприятностей скорого на расправу царя. В 1572 г. он (Иван Андреевич) - первый боярин в опричнине, т. е. является главой опричной думы. Сын Петра Ивановича Шуйского Иван Петрович пошел по стопам отца и продвигался на воеводских постах. Во второй половине 70-х гг. он занимал высокий пост дворового воеводы, молодые Шуйские - Василий Иванович, Андрей Иванович и Дмитрий Иванович - несли службу в свите царя.
В 1577 г. боярство получил В. Ф. Скопин-Шуйский.
В 1580 г. Дмитрий И. Шуйский при содействии Бориса Годунова занял место царского кравчего.
В 1581 г. обессмертил свое имя Иван Петрович Шуйский: он вошел в число лучших полководцев в истории России, организовав блестящую многомесячную оборону Пскова от великолепно организованной и вооруженной армии польского короля Стефана Батория. Он спас Российское государство от полного разгрома и позорного мира. Таким образом, те факты, которые представлены в первом послании Ивана Грозного к Андрею Курбскому относительно рода Шуйских, нельзя считать достоверными.
Я. С. Лурье - комментатор переписки - считал, что письма Ивана Грозного писались им для широкого круга читателей. А Г. В. Абрамович полагал, что к письмам Грозного (где он ругает Шуйских) следует относиться как к публицистическому произведению, которое было написано Грозным в преддверии опричнины. «Думается, - писал он в книге о князьях Шуйских, - что, обличая и очерняя самый знатнейший и наиболее близкий к трону род русских князей, Грозный указывал на отсутствие у этих людей прав и возможностей на непосредственное управление государством, а также напоминал об их положении по отношению к помазаннику Божию, для которого они не более чем рабы, и их жизнью и смертью он волен распоряжаться так, как «ему Бог на душу положит».
Такая точка зрения представляется наиболее правильной, т. к. в противном случае Грозному полагалось бы истребить род князей Шуйских, чего, как известно, не произошло; и князья Шуйские на протяжении всего царствования Ивана Грозного были самыми активными его (царя) сторонниками во всех начинаниях.
Сторонниками Грозного становились все те, кто содействовал и был полезен укреплению сильной единоличной власти самодержца. А в отношении власти у Ивана IV были, как уже сказано выше, далеко идущие планы. В 1550 г., по словам летописей, был созван первый Собор в Москве. Созывом Собора Иван IV «надеялся улучшить работу административной машины, принять управление некоторых колес ее в свои руки, а управление второстепенных поручить новым лицам по своему выбору» (К. Валишевский, там же, стр. 128). Иван выступил на Соборе. Порицая бояр, обещая быть главным судьей для народа, царь работал на будущее. Центральная власть призвала в Москву избранных представителей служилого сословия с тем, чтобы получить от них определенные
Историческое значение Собора 1550 г. было обусловлено важностью забот, которые и заставили правительство прибегнуть к этому средству. Иван IV показал, что знает, какие язвы разъедают государственное устройство.
Теперь предстояло применить лучшие средства для врачевания государственного механизма. За первым Земским собором последовали важные государственные дела.
Устроив распорядок гражданской жизни в 100 статьях своего Судебника - второй «Русской Правды» (в нем заключались меры упорядочения судебного разбирательства), царь в 1551 г. обратил внимание на дела духовные.
В 1551 г. был созван большой церковный Собор (известен под названием «Стоглав»). Он был созван под влиянием все тех же идей о величии царской власти. Стоглавый собор был созван царем и митрополитом в атмосфере религиозного подъема. Этот подъем разделяли многие церковные и государственные деятели Российского государства. «Теперь ненавижу зло и люблю добродетель», - сказал Иван IV на Соборе. Царь предложил законопроекты о запрещении местнических споров во время войны и о пересмотре пожалованных правительством поместий. Кроме этого, царь высказался также по поводу алчности черного духовенства - он хотел вернуть государству те боярские вотчины, которые перешли к монастырям без «государева доклада».
В 100 главах Соборного деяния государь устраивал жизнь церковную.
Политическая программа Грозного ставила своей задачей централизацию власти. Помещики, наделенные небольшими поместьями, не представляли политической опасности. Опасность исходила от владельцев старых боярских вотчин. Одни бояре сохраняли свое богатство; мелкие помещики часто разорялись и тогда вотчинники скупали земли, увеличивая тем самым свое состояние. Бояре всегда могли привлечь крестьян лучшими (по сравнению с помещичьими) условиями труда. Вотчины боярские росли. Бояре тоже служили царю, но по своему желанию. Они (бояре) представляли собой недисциплинированную, строптивую массу, которая не привыкла повиноваться.
10 октября 1550 г. Иван IV издал указ о реорганизации высшего класса служилых людей. В реорганизации службы - зародыш опричнины. Грозный стремился придать своему царству строгое устройство, соответствующее военным надобностям. Устанавливая «государство правды», царь усиленно готовился к тому, чтобы его царство могло побить неверных. Главной военной силой государства была дворянская конница. Иван IV Грозный решил как можно целесообразнее организовать служилый класс, который поставлял эту конницу.
В 1550 г. царь отдал приказ собрать в Москве 1000 «лучших людей»: он выбрал лучших дворян и детей боярских и «испоместий» их (т. е. дал им земли и поместья) около Москвы. Так был составлен особый полк «московских дворян». Эта тысяча отборных людей составила высшую столичную знать и главный контингент послушных лиц для несения царской службы, преимущественно военной. Происходит обуздание местничества. Установилась иерархия, смешивавшая все звания и преимущества. Идея службы заняла первое место. Первенствующее положение стало занимать сословие правительственных чиновников.
В 1554 г. потомок древних удельных князей Михаил Иванович Воротынский уже величал себя только именем дворянина, ставя это имя выше всех других. Таким образом, Иван Грозный последовательно удалял остатки родовых притязаний из области служебной иерархии.
Новая система была широко использована в сторожевой службе, организованной в 1571 г. на южной и юго- западной границах. Еще в 1555 г. вдоль Волги впервые была размещена регулярная охрана из стрельцов. Теперь Иван IV обязанность по охране границ возложил на земледельцев пограничных областей. В самых опасных областях были даны поместья боярским детям. Они обязывались за пожалованные земли нести постоянную службу. Такая же организация сторожевой службы распространялась на восточной и западной границах. Так возникла двойная цепь пограничных укреплений. Последовательное образование обширного кольца укреплений обеспечивало государству недостающую прежде безопасность.
Иван Грозный был обеспокоен не только состоянием своих границ, но и расширением территории своей державы. Началась русская колонизация и завоевания. Иван IV стал завоевателем. С каждым годом русские стали все дальше и дальше продвигаться в глубь огромного пространства.
Заботясь об укреплении Российского государства, царь должен был думать о прочном освоении всего течения Волги. В 1552 г. была взята Казань. Из соратников Грозного здесь отличились князь Михаил Воротынский, Василий Семенович Серебряный и Александр Борисович Горбатый. Воротынский взрывал казанские укрепления; особо отличившийся в битве князья Серебряный и Горбатый были назначены правителями Казани на переходной период.
В 1554 г. была занята Астрахань. Московское войско возглавлял Юрий Иванович Пронский.
С 1555 по 1557 гг. русские совершили успешные походы в Крым. Вначале состоялся поход под начальством Шереметева, затем набег казаков под предводительством дьяка Ржевского, далее - поход московского войска под руководством Даниила Адашева.
Военные действия в Ливонии были успешными. Однако когда дело покорения Ливонии уже на три четверти закончилось, вмешалась Европа.
Попытка Ивана IV утвердиться на берегах Балтийского моря окончилось неудачей.
В 1555 г. в Москву прибыли послы от сибирского хана Едигера: они выразили покорность и обещали платить дань русскому царю.
Черкесские князья добровольно присоединились к Русскому государству (по Куме и Тереку - часть Прикаспия).
В Ногайской Орде произошел благоприятный для русских интересов переворот: к власти пришел князь Исмаил, который был очень расположен к Москве. Теперь Российское государство могло рассчитывать также на территорию, расположенную между Волгой и Аральским морем.
Постепенно царь Иван IV Грозный сделался государем и покровителем мусульманского Востока. В самом деле, среди сторонников Грозного было много татар: Саин-Булат господствовал в Касимове, царевич Кай-була в Юрьеве, Ибак в Сурожске, а князья Ногайские - в Романове.
Подчинение новых территорий имело огромные последствия для Русского царства. Были значительно улучшены торговые и дипломатические сношения России с Востоком. Завоевания Ивана IV быстро учли англичане: перед ними появился выгодный транзитный путь через Астрахань в Туркестан и Персию. Московское правительство оказывало англичанам в этом вопросе свое покровительство. В политическом отношении завоевание Казани и Астрахани сразу передвинуло южною границу России с Оки на Терек. Восстанавливалось давнее русское построение государства, которое одновременно обладало лесом, степью и южным морем.
Вскоре после завоевания Казани в Московском государстве начались большие перемены. Вернувшись в Москву из казанского похода, Иван тяжело заболел. Не надеясь выздороветь, он позаботился назначить себе преемника.
Иван IV потребовал, чтобы еще при его жизни двоюродный брат его Владимир Андреевич и бояре присягнули малолетнему сыну царя, Дмитрию. Владимир Андреевич не захотел присягать и заявил о своих правах на престол. На глазах больного царя большинство бояр примкнуло к Владимиру Андреевичу. Бояре высказывались очень громко; в них говорила оскорбленная гордость московской знати. «Не хотим целовать крест Захарьиным!» - говорили царские вельможи у ложа больного царя, хотя и предполагали, что при малолетстве Дмитрия именно они будут управлять государством.
Царь надеялся, что в критический момент Сильвестр и Адашев поддержат слабую сторону законного наследника.
Однако Сильвестр и отец царского любимца Федор Адашев не захотели присягать и вместе со своими сторонниками громко отказывались от присяги. Алексей Адашев, хотя и присягнул князю Дмитрию, но в споры не вмешивался и не уговаривал бояр повиноваться воле Ивана. Только князь Владимир Воротынский и дьяк Иван Михайлович Висковатый энергично проявили свою преданность, настойчиво уговаривая других бояр присягнуть Дмитрию.
В конце концов, уступив уговорам преданных Ивану бояр, все присягнули Дмитрию. Но больной царь слышал все громкие разговоры бояр и убедился в том, что его любимцы вовсе не расположены к его семье.
Царь выздоровел, но происшедшего не забыл. Теперь он с еще большим недоверием стал смотреть на свое окружение. Исполняя обет, данный во время болезни, царь решил поехать в монастырь Святого Кирилла Белозерского. Отправляясь на богомолье, Иван хотел также заехать в Песношский монастырь на Яхроме, где собирался навестить бывшего коломенского епископа Вассиана, любимца Василия III. Иван хотел лично узнать человека, который заслужил доверие его родителя.
Вассиан был безусловным защитником абсолютной светской власти и с ненавистью относился к боярам (в боярское правление он был лишен епархии за лукавство и жестокосердие). Государь и бывший епископ говорили о времени Василия III, а еще Иван потребовал от Вассиана дать ему совет, как лучше управлять государством и как заставить своих вельмож повиноваться его царской воле. Вассиан ответил так: «Если хочешь быть истинным самодержцем, то не имей советников мудрее себя; держись правила, что должен учить, а не учиться; повелевать, а не слушаться. Тогда будешь тверд на царстве и грозою вельмож. Советник, мудрейший государя, неминуемо овладеет им». Совет был достаточно дерзким, но ядовитые слова Вассиана, мучимого злобой и ненавистью к боярам, упали на благодатную почву: Иван принял совет старца очень близко к сердцу.
Последние события показали царю, что на выскочек низкого происхождения, которые нужны были ему в борьбе с боярским самовластьем, рассчитывать не приходится. Иван пользовался ими в борьбе с боярством, в то же время Адашев и Сильвестр, как оказалось, сами служили боярам, и последние двигали их как пешки.
Иван начинает освобождаться от зависимости, Сильвестр еще раз пытался сыграть на суеверии царя и возбудить в нем страх. Но это не прошло. Царь больше не верил своим любимцам, а потому удалил их от себя. Сильвестр был отправлен в Соловецкий монастырь, а Адашев подвергся ссылке. Многочисленные сторонники Сильвестра и Адашева выразили недоумение, увидев те перемены, которые произошли в характере царя; таких Иван Грозный
В 1560 г. умерла любимая жена царя Анастасия Романовна. После ее смерти некому было сдерживать бешеный нрав Ивана. Нравственный облик царя как будто меняется совершенно. Прежние, загнанные в глубь, взгляды на окружающих бояр выходят вдруг наружу. Одновременно с этим начинается движение бояр из России в Литву.
При дворе Ивана было много потомков Гедимина, а при варшавском дворе находились многочисленные Рюриковичи. Знаменитые литовские роды были тесно связаны узами родства с известными русскими домами.
Князья Одоевские, Бельские, Воротынские жили и в Польше, и в России. Одни князья (Одоевские, Бельские, Воротынские) служили Казимиру, другие (этих же родов) - Ивану III. В обычае бояр было свободное передвижение: они могли свободно служить любому князю. Так, князья Мстиславские выехали из Литвы (1526 г.), чтобы служить московскому государю; князья Чарторыжские в то же время отправились в Литву. И это не считалось изменой.
Во времена Ивана Грозного ситуация изменилась. Боярство XVI в. было средой, в значительной степени не готовой ни к дружному натиску, ни к дружной защите, бояре занимались местническими спорами, мятежами, бесполезными для государства законопроектами. Отстаивая идею единой, сильной самодержавной власти, Грозный в то же время стремился ограничить права бояр, и уже начал наступление на боярские вотчины. Те из бояр, кто не желал мириться с существующим порядком вещей в Российском государстве, бежали в Литву. В 1561 г. князь Дм. Вишневецкий письменно попросил у Сигизмунда Августа разрешения вернуться в великое княжество Литовское. Разрешение было даровано, и на следующий год князь Вишневецкий отправился в Литву. За Вишневецким из Московии потянулись князья Черкасские.
В 1562 г. старший московский боярин князь Иван Дм. Бельский получил от Сигизмунда Августа тайное послание, в котором король подбивал его на измену. Иван IV узнал о переписке, Бельского схватили, но после того как он подписал особую клятву верности, его простили.
Но самым большим ударом для Ивана IV было бегство из России князя Андрея Курбского. Друг, соратник, любимец царя, Курбский был одним из самых талантливых московских полководцев и до 1560 г. являлся советником Грозного. Происходивший от старшей ветви Рюриковичей, князь Курбский решил воспользоваться традиционным для русских бояр правом свободно служить любому князю по выбору. Опала Сильвестра и Адашева - друзей Курбского - отразилась и на его судьбе. Царь отдалился от бывшего друга и любимца. И после поражения при Невеле, неудачных сношений со шведами по поводу уступки Гельмета Курбский всерьез подумал об отъезде из Московского государства. Решившись на такой шаг, князь уверял (как и другие), что сделал это под угрозой неминуемой смерти. Оставаясь во власти Грозного, он рисковал головой (как уже поплатились за свое сочувствие к опальным лицам многие из окружения царя).
30 апреля 1564 г. Андрей Курбский перешел на сторону польско-литовских сил в Ливонии. Когда Грозному сообщили об измене Курбского, он впал в неистовство. Измена Курбского усилила подозрительность Ивана IV по отношению к боярам.
В обстановке подозрительности и террора оформилось такое явление, как «опричнина». Она (опричнина) сочетала в себе глубокий государственный смысл с разнузданной жестокостью против действительных и мнимых крамольников. Впрочем, власть преследовала крамольников задолго до того, как было официально объявлено об учреждении опричнины. А после бегства Курбского казни участились. Со своим верным слугой Шибановым Курбский отправил Грозному письмо. В письме он обвиняет Ивана в совершении им жестоких поступков в отношении бояр и проводит мысль о том, что правление только тогда и было хорошо, когда царь советовался с боярами.
Иван IV в своих письмах к Курбскому, напротив, всеми силами отстаивал принцип самодержавия. Письма Курбского, в которых он выступил защитником боярства, произвели на царя такое сильное впечатление, что он стал подозревать решительно всех бояр. В окружении царя теперь были новые люди: Басманов, Скуратов, Бельский, Вяземский. А на притихшее боярство так и сыпались ссылки, пытки, казни. Москва была в ужасе. Все трепетали перед волей грозного правителя. Лишь один человек дерзнул защищать невинных бояр - митрополит Филипп.
В конце 1564 г. Грозный неожиданно для всех и тайно выехал из Москвы и остановился в Александровской слободе (за Троице-Сергиевой лаврой). Через месяц он написал митрополиту и народу о том, что он хочет отказаться от престола, т. к. бояре ему изменяют и не заботятся о государстве, а духовенство мешает наказывать их. В письме также говорилось, что на купцов и на народ он не гневается и что им нечего опасаться. Вся Москва ужаснулась. В ответ на письмо в Александровскую Слободу пришло посольство от перепуганных москвичей с просьбой остаться на царстве. Иван согласился, но с условием, что ему боярская дума предоставит самые широкие полномочия и исключительную власть, чтобы он мог расправляться с изменниками так, как он хочет. При этом царь выходил из круга привычной боярской государственности и объявлял о своем желании «двор ему себе и на весь свой обиход учинити особый».
Смысл опричнины, особого удела, заключался в том, что Иван мог на этом уделе жить совершенно новой жизнью. В новый «двор» царя не были допущены «изменники-бояре». Царь подобрал себе окружение из младших служилых людей - дворян и детей боярских, не считаясь ни с родовитостью, ни со знатностью. В опричный двор царя попадали даже иностранные офицеры; царским опричником, например, был Генрих Штаден, оставивший впоследствии свои записки об опричнине.
Как сказано выше, указом от 10 сентября 1550 г. для Московского уезда было создано особое территориальное и политическое устройство. В этот уезд переселялись служилые люди, которые были отобраны из числа лучших со всех областей Российского государства. Существующий порядок государственного устройства не был изменен этим мероприятием, но таким образом царь создавал ядро придворной знати, войска, администрации на новых началах. Опричнина 1565 г. явилась наиболее широким осуществлением планов, начало которым было положено еще в 1550 г.
Все государство Иван разделил на две части. В одной сохранялся прежний строй и старое управление вместе с вотчинниками, помещиками, воеводами и судьями разного рода. С целью централизации этого управления в Москве было создано особое учреждение под началом двух бояр. Вторая половина включала области, города, а также некоторые части столицы, Грозный оставлял для себя нечто вроде вдовьей доли, удела. Так Иван предполагал продолжить опыт 1550 г. Он собирался вотчинное землевладение преобразовать в помещичье и перевести слуг государя в новую для них среду.
У вотчинника отбирали его землю, свободную от повинностей, его самого отрывали от родового гнезда - места, где создавалось его состояние и общественное значение. Таким образом, его связи с зависимым от него населением прекращались. Он наделялся новым участком земли, однако условно и временно, при этом его заставляли служить и наравне со всеми нести общие повинности. Так появлялись новые люди без прошлого, без почвы и без защиты.
Царские слуги - опричники - давали присягу: служить только царю, доносить на изменников, не знаться с земскими людьми и при вступлении на службу отказаться от отца и матери, чтобы служить только одному царю.
Они (опричники) разъезжали по Москве верхом, с собачьими головами и метлами, которые были привязаны к седлам в знак того, что они грызут царских врагов и выметают из Русской земли измену.
Новых слуг царь жаловал поместьями, одевал в платья, шитые золотом; позволял им буйствовать, обижая жителей. Все трепетало перед ними. В России водворилось полное бесправие. Начались опалы и казни бояр, которых привозили для пыток в Александровскую слободу. Казнили не десятками, а сотнями. Имущество казненных конфисковывалось.
В это-то страшное время и раздался смелый голос митрополита Филиппа. Филипп происходит из знатного рода Колычевых. Он был деятельный, всеми уважаемый пастырь святой жизни, Почти против воли Филиппа Иван IV возвел его на митрополию. Увидев, что обыкновенное заступничество за невинных людей не помогает, митрополит Филипп однажды в соборной церкви (во время богослужения) всенародно стал обличать царя, упрекая его в жестокости. Иван IV давно подозревал пастыря в доброхотстве боярам. Однако святая жизнь Филиппа была известна всему народу, и Иван не мог просто так обрушить свой гнев на митрополита; он медлил.
Наконец, были организованы клеветнические доносы. Филипп был низложен опричниками и отвезен в заключение в Тверской Отрочь-монастырь, где позднее (во время кровавого похода Ивана IV на Новгород) старца задушил Малюта Скуратов. (Вступил на митрополию в 1566 г., лишен сана в 1569 г.) Несмотря на то, что самые опасные для Грозного люди уже были казнены, а другие выражали рабскую преданность, царь не успокоился. Стремясь остановить поток бегущих из Московского государства, царь ввел так называемые кресто-целовальные записи - особые грамоты с клятвой верности. Бояре клялись царю, что не отъедут в чужие земли и будут верой и правдой служить его наследникам.
Сохранилось несколько таких грамот. В эти подписях с клятвой верности царю и наследникам его можно увидеть следующие имена: боярина Алексея Басманова, советника царя при учреждении опричнины; князя Александра Воротынского; царского дьяка Щелкалова; боярина Ивана Васильевича Большого-Шереметева, победителя крымцев; боярина Льва Андреевича Салтыкова. Свои подписи под грамотой поставили также: князь Андрей Иванович Старицкий, дядя Ивана Грозного, погибший в темнице; боярин князь Иван Федорович Мстиславский, один из правителей государства по завещанию царя; игумен Соловецкий С. В. Филипп, вступивший на митрополию в 1566 г., а в 1569 г. лишенный сана, посланный в заточение и умерщвленный по приказанию царя.
Закон всякого террора - его прогрессивное возрастание. Притупившаяся восприимчивость требует все более сильных эффектов.
В январе 1570 г. гроза разразилась над Новгородом. Какой-то бродяга Петр, имевший неприятности с новгородскими властями, донес на жителей Новгорода, сообщив, что они решили отдаться под власть
В указанном месте документ был найден; на нем были подлинные подписи архиепископа Пимена и многих именитых граждан. Начавшиеся следствие обнаружило сообщников, среди которых были и новые любимцы царя: Басманов, казначей Фучиков и дьяк Висковатый. Заговорщики планировали передать Литве Псков и Новгород, а затем с помощью Польши посадить на московский престол вместо Ивана Владимира.
На этот раз Грозный отомстил новгородцам самым ужасным образом. В поход на Новгород Иван отправился с опричниками и целым войском. Военная экзекуция началась уже на границе Тверской губернии; вся территория от Клина до Новгорода подверглась систематическому разгрому. В начале января передовой царский отряд вступил в Новгород. Отрядом были устроены крепкие заставы и заперты окрестные монастыри. Схватили священников, монахов, игуменов и поставили «на грабеж» (т. е. били палками каждый день, взыскивая с них деньги); купцов и приказных людей заключали под стражу.
Когда, отправившись в Софийский собор к обедне, царь встретил архиепископа Пимена и тот хотел осенить царя крестом, Грозный не пошел к кресту, а Пимена назвал изменником и «волком хищным». Весь дом архиепископа подвергся разгрому. На главной площади города было сооружено подобие трибуны; вокруг трибуны были подготовлены орудия пыток. Начался быстрый суд царя. Приводили горожан, пытали, жгли на малом огне, а затем почти всех приговаривали к смерти и везли топить. Жертвы привязывались к саням и по крутому откосу спускались к быстрине, в то место, где Волхов никогда не замерзал. А опричники с пиками стояли в лодках, наблюдая, чтобы никто из погруженных в воду не спасся.
По словам третьей Новгородской летописи, погром продолжался более пяти недель. Ежедневно «ввергали под воду пятьсот или шестьсот человек»; случались дни, когда казнили таким способом до полутора тысяч человек. Из Новгорода Иван с войском двинулся к Пскову. Псковичи встретили царя каждый перед своим домом: с женами и детьми, стоя на коленях с хлебом-солью в руках, они выразили полную покорность. Знаки покорности смягчили гнев царя, и он пощадил жителей Пскова.
По возвращении в Москву царь начал следствие о новгородской измене. В соучастии были обвинены, а затем казнены многие московские бояре, в их числе прежние любимцы царя, Басмановы и князь Вяземский.
Такими жестокими мерами Иван IV уничтожил всякое сопротивление своей власти, сделав ее практически неограниченной.
Территория, занятая опричниной, постоянно увеличивалась: большая часть государства была захвачена ею.
Грозный намеренно отбирал для опричнины те земли центральных областей государства, где особенно сильны были пережитки удельной системы.
К опричнине были присоединены области: Вологодская, Устюжская, Каргопольская, Можайская и Вяземская (в 1565 г.). К опричнине отошли все земли Строгановых (в 1566 г.). Поморье, все области Замосковья, заокские земли, Обонежская и Бежецкая «пядины» Новгородской области перешли также к опричнине (с 1570 по 1580 гг.).
На западе территория опричнины простиралась до литовско-немецкой границы, на востоке - до Вятки, а на юге до Оки.
К земщине относились следующие территории: Пермская, Вятская области, Рязань; земли, подчиненные Пскову и Новгороду (с пограничными городами Великие Луки, Смоленск, Северск); из крупных городов за земщиной оставались Владимир, Калуга и Тверь.
Опричнина бушевала в России около семи лет, и в 1572 г. была отменена. Ближайшие ее задачи были выполнены: аристократическое боярство сломлено. Дальнейшее существование опричнины грозило слишком большими осложнениями всему государственному порядку.
Важнейшая для молодой страны (единое Российское государство образовалось в конце XV в., после падения ордынского ига) проблема соотношения власти и общества была решена в пользу власти. Опричнина подчинила все общество неограниченной власти царя. Главенствующая роль единоличного правителя (царя) была окончательно установлена. Роль боярской думы упала. Место наиболее строптивых представителей боярства заняла бюрократия: окольничные, думные дядьки, думные дворяне и т. д.
Боярская дума стала более управляемой.
Опричнина справилась с внутренними крамолами, но была бессильна без помощи земщины справиться с внешними врагами. Так, чтобы отразить нападение татарского войска (походы Девлет-Гирея на Москву в 1571 и 1572 гг.), пришлось собирать все силы государства. Именно после этих событий последовала отмена опричнины.
Кроме того, царь повелел вернуть земским людям вотчины, которые были прежде отобраны. (Разумеется, вернули только тем, кто остался в живых.) Опричникам давались взамен поместья в других землях.
Объявив об отмене опричнины, царь, однако, не хотел отказаться от всей системы организации служилого класса и обеспечения его земельным жалованием (поместьями). Но строгая организация служилых чинов лишь тогда получала смысл и прочное основание, когда имелась «твердая экономическая подпочва» (Г. В. Вернадский).
Так появилась мысль о необходимости прикрепить крестьян к земле, подобно тому, как держатели этой земли были прикреплены к службе. Нужно было обеспечить земли служилых людей крестьянами, которые «сидели» бы на них и их обрабатывали.
Однако Грозный не решился на окончательное провозглашение крестьянской крепости; тем не менее первые шаги в этом направлении были сделаны. Почти до самого конца Ливонской войны (длилась 25 лет) крестьяне могли раз в году (обычно в осенней Юрьев день - 26 ноября) «отказаться» от владельцев земли, где они «сидели», и перейти к другим. Если у крестьянина была задолженность перед прежним владельцем (что было очень распространенным бытовым явлением), то крестьянский «выход» заменялся «вывозом»: крестьянин переходил к тому владельцу, который откупал его у прежнего помещика. В конце Ливонской войны правительство Ивана Грозного ограничило «выход» и «вывоз» крестьян. Право перехода крестьян не было отменено навсегда, но некоторые годы объявлялись «заповедными»: переход крестьян в такие годы был запрещен. «Заповедные годы» сменялись «государевыми выходными годами». Первым «заповедным годом» был объявлен 1581 г.
Заключение
Царствование Ивана IV Грозного окончилось в 1584 г. Престол должен был перейти к его сыну Федору.
Окончилась целая эпоха. Она была славной и кровавой одновременно. Славной - по делам необыкновенной значимости, кровавой - по средствам, к которым прибегнул Иван Грозный в борьбе за укрепление самодержавной власти. В ряду других деятелей русского прошлого кровавая, эффектная личность Ивана Грозного приковывает к себе внимание своей двойственностью, величавой преступностью, мучительной сложностью чувств и мыслей. В одном из своих интересных психиатрических эскизов по истории профессор Ковалевский доказал, что Иван Грозный страдал так называемой паранойей, или первичным помешательством, болезнью, которая представляет собой странное и причудливое раздвоение личности человека. При такой болезни в обычную, внешне здоровую жизнь врывается бред преследования. Временное умопомешательство сопровождается бредом, галлюцинациями, подозрительностью. Возможно, в этом следует искать разгадку резких переходов царя от кровавых дел к молитвам, и наоборот.
Историки выдвинули также следующую гипотезу: поскольку Иван Грозный мучился болями в суставах, он долгое время пользовался ртутными мазями; именно они и стали причиной его необузданной вспыльчивости и жестокости.
Во время одного из таких гневных приступов царь убил своего сына. Симптомы ртутного отравления проявлялись и в других особенностях Ивана Грозного - постоянных галлюцинациях, мнительности, не покидавшим его ощущении близкой беды. Ртутное отравление, как установили медики, постепенно разрушает здоровье и психику человека; ртутная интоксикация обычно приводит к неоправданным вспышкам гнева.
Патологоанатомическое исследование царских останков подтвердило правомерность этой точки зрения: в костях оказались повышенное содержание ртути.* * Рассказы о металлах. Венецкий С. И. «Рассказы о металлах». С. 214.
Страшная загадка недюжинной, но также несомненно помраченной души тревожила много великих умов.
Писатели, ученые, художники - одни более удачно, другие - менее, пытались разгадать ее. Много книг об Иване Грозном написано историками. Несомненно, лучшее проникновение в суть характера и дел Ивана IV можно найти у таких замечательных историков, как Г. В. Вернадский, В. О. Ключевский, К. Валишевский; заслуживают внимания также труды Карамзина, Беллярминова, Иловайского.
Список литературы
1. Абрамович Г. В. Князья Шуйские и Российский трон. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та.
2. Валишевский Казимир. Иван Грозный. М.: Квадрат, М., 1993 г.
3. Вернадский Г. В. История России. Россия в Средние века. Тверь-М.: ЛЕАН, АГРАФ, 2000.
4. Вернадский Г. В. Начертание русской истории. СПб: Лань, 2000.
5. Жизнь замечательных людей. Иоанн Грозный. Петр Великий. Меньшиков. Потемкин. Демидовы. Биографические повествования. Челябинск: Урал LTD, 1997. (Напечатано по: СПб, Биографическая библиотека Ф. Павленкова).
6. Ключевский В. О. Исторические портреты. М.: Правда, 1990.
7. Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. М.: Книга, 1989 г.
8. Платонов С. Ф. Иван Грозный (1530-1584). Виппер Р. Ю. Иван Грозный (Вст. ст. и сост. Д. М. Володихина). М.: УРАЛ, 1998.
