2. Небезынтересен подход Пирогова к рассмотрению Добра и Зла

По его мнению, в "подполье" души могут скрываться "злые, паскудные и подлейшие движения". Зло подстерегает человека до того, как он овладеет своим сознанием и научится управлять своей жизнью. Поэтому духовная жизнь неизбежно переходит во внутреннюю борьбу с "подпольем" Души.

"Подполью" в человеке посвящена прежде всего антропология Достоевского. Однако, прежде чем "пообщаться" на этот счет с Федором Федоровичем, вспомним о Григорьеве А.А., который считал, что "жизнь есть нечто таинственное". Она сверхлогична (!). В чисто логическом мире нет неисчерпаемого творчества жизни. Он отдает предпочтение внелогической полноте непосредственного сознания, "таинственной и неопределенной безъязычности ощущений", своего рода "интеллектуальной интуиции" как непосредственному приобщению к сверхчувственному миру. Он ставит искусство выше науки (!), поскольку в нем единство идеального и реального, в нем подлинное творчество самой жизни."Как скоро знание вызреет до жизненной полноты, - считает Григорьев, - оно стремится принять художественные формы. Произведения искусства неразрывно связаны с историческим процессом. Бессознательность придает произведениям творчества их непостижимую глубину."

Именно таким творцом-философом и был Достоевский, мыслитель, которого невозможно постигать в отрыве от его художественных произведений. Нет для Достоевского ничего дороже и значительнее человека, но нет и ничего страшнее его. Человек загадочен и соткан из противоречий. Достоевский с непревзойденной мощью раскрыл "темную" сторону в человеке, показал силы беспредельного эгоизма и разрушения, таящийся в глубине души аморализм. Однако, им глубоко вскрыта и диалектика добра в ней. "Демон" и "Ангел" сожительствуют и непримиримо борются в человеческой душе.

Самоутверждение человека состоит в установлении своей независимости от природы - в этом заключается достоинство человека.

Достоевкий первый проник в такие глубины микрокосмоса человека, что вполне может быть причислен к синклиту Русского Космизма.

Основная тайна человека (по Достоевскому) состоит в том, что он существо этическое, всегда неизменно и непобедимо стоит перед дилеммой Добра и Зла, от которой уйти ему не дано. Кто не идет путем Добра, тому уготованы тропы Зла.

Он заслуженно высмеивает беспомощный интеллектуализм в понимании человека. Натура человеческая действует сознательно и бессознательно. Желание может сходиться с рассудком, а может быть с ним и в антагонизме. Человек же любит действовать так, как он хочет, а вовсе не так, как повелевает ему разум и совесть.

Онтология человека определяется жаждой свободы, жаждой быть самим собой. В свободе - сокровенная суть человека, никто глубже Достоевского не заглядывал в тайну свободы, вскрывал ее неустроенность. В свободе "подпольного" человека заложена сама смерть.

Тяжко, ох как тяжко бремя свободы. Но ведь в" подпольном" человеке и есть "естественный" человек, освободившийся от традиций и условностей, с его хаосом, злобой, постыдными побуждениями. Мораль оказывается лишеной основания в глубине души, свобода оборачивается аморализмом (Господи, как это напоминает российскую "перестройку" и "демократизацию" конца ХХ века...). В Свободе, оторванной от живых движений души, и содержится семя смерти. У человека, отошедшего от Добра, начинается болезнь души. А Добро - есть Бог.

Ну, а мне хотелось бы, вослед старцу Зосиме, повторить: Жизнь есть рай, ибо стоит только нам захотеть понять, и тотчас же он предстанет перед нами во всей своей красоте. Через страдание, а иногда и через преступления уходит человек от Тьмы. С жестокой правдивостью представлен человек в "Легенде о Великом Инквизиторе". Этический максимализм Достоевского особенно ярко выражен в бунте Ивана Карамазова против Бога - он не принимает мир потому, что его "будущая гармония" имеет в основе страдания. Погружаясь в темные пучины движений человеческой души, Достоевский, тем не менее, выносит неукротимую веру в него.

Космичность воззрений Достоевского отражают предсмертные речи старца Зосимы. "Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле... и взошло все... но взращенное живет и живо лишь чувством соприкосновения своего к таинственным мирам иным". До высот сверхразума возносится им Любовь:"Братья, любите всякую вещь...и тайну постигнешь в вещах." И сколь значима роль красоты:"Без науки можно прожить человечеству, без хлеба, - без одной только красоты невозможно. Вся тайна тут, вся история тут." Но у него проскальзывают и сомнения, что "красота спасет мир":"Красота - это страшная и ужасная вещь...тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут... Что уму представляется позором, то сердцу сплошной красотой." Воистину, на этом ристалище дьявол борется с Богом, а поле битвы - сердца человеческие. Именно красота прикрывает эту битву. Русская космическая мысль и далее не раз пыталась постичь сущность загадочных Любви и Красоты.

Еще одним философом-писателем, которому была присуща истинная магия слова, является В.В.Розанов. Трудно представить полноту Русской Космической мысли без его творения "Дети лунного света", без построенной им "метафизики пола". Тонкий интуитивист, Розанов верил в "естество" человека и нежно любил его ("естество" природа). Его мировоззрение нередко характеризовали как "мистический пантеизм". "Мир создан не только рационально, но и священно, - столько же по Аристотелю, сколько и по Библии... Весь мир согревается и связывается любовью." Он считал, что "всякая метафизика есть углубление познания природы" - это и есть космоцентризм.

Вся метафизика человека сосредоточена у Розанова в тайне пола. Пол по Розанову "и есть наша душа". Это та сфера в человеке, где он таинственно связан со всей природой. Все в человеке выражение и развитие тайны пола. "Лишь там, где есть пол, возникает лицо, в своей глубине пол есть второе, темное, ноуменальное лицо в человеке". "Здесь пропасть, уходящая в антипод бытия, здесь образ того света." "Пол не есть вовсе тело, тело клубится около него и из него." Никто так русской философской мысли не овладел "тайноведением плоти", никто глубже не чувствует "тайны" пола, его связи с трансцендентной сферой ("связь пола с Богом большая, чем связь ума с Богом, даже чем связь совести с Богом").

Розанов остро чувствовал божественный свет в Космосе, непосредственное касание к трансцендентной сфере. Он постоянно ощущал, что за поверхностью "рационализма" начинается сфера трансцендентного.

Собственно, сам Розанов - иллюстрация трансцендентальности.

Страшновато было это "дитя Лунного Света". Так, возмущенные его нападками на Православие, Павел Флоренский и священнослужитель Андреев пригрозили Розанову разрывом дружеских отношений, когда он на заре советской власти пользовался их гостеприимством в Сергиевом Посаде. Сознавая около себя некую демоническую силу, он ответил им:"Не трогайте Розанова: для вас будет хуже." И действительно, в следующем году их постигло роковое несчастье.

Однако, при всей изощренности и некоторой непоследовательности своего мышления, Розанов остался Витязем Православия с его космизмом.

Созвучны с Розановым воззрения Мережковского Д.С.(проблема святой плоти), считавшего, что через пол достигается высшее единство."Половины должны быть единой плотью", относя это к браку, и к божественному обществу. Разделение на два пола является по его мнению распадом личности, ее раздвоением ("в каждом мужчине есть тайная женщина, а в каждой женщине - тайный мужчина"). Идеал личности есть двуполое существо, цельная личность, сочетающая духовные и эмоциональные сущности мужчины и женщины - сверхвременная и сверхпространственная сущность, абсолютно неделимая и не составленная из двух половин. Преображенные в соответствии с сущностью тела, не имеют половых органов или сексуальных функций. Такие личности сверхсексуальны (это уже нечто из области уфологии).

Это отнюдь не гермафродит. "Божественный гермафродитизм является ни мужским, ни женским." Он прокладывает тропу к космическому пониманию сущности Любви земной.

С проблемой полов Мережковский тесно связывает проблемы плоти. Анализируя творчество и философские воззрения Толстого Л.Н. и Достоевского, он отмечает, что у первого имеет место религиозное созерцание плоти, а у второго - религиозное созерцание духа. Мережковский именно потому ценит язычество, что оно понимало значение тела и окружало его религиозным поклонением. Идеал Мережковского весьма близок к идеалам Космизма - это не бестелесная святость, а святая плоть, царство божие, в котором осуществляется мистическое единство тела и духа. Он обвиняет христианскую церковь в переоценке аскетизма и бестелесной духовности.

В мире им открывается две бесконечности: верхняя и нижняя, дух и плоть, которые мистически тождественны.

Небо - вверху, небо внизу, Звезды - вверху, звезды внизу, Все, что вверху - все и внизу.

Эта идея может вести к дьявольскому искушению поверить в то, что существует два пути совершенства и святости: один путь обуздания страстей и другой путь - предоставления им полного простора.

Окончательное единение двух бесконечностей (плоть и дух) приведет к истинной реализации христианской свободы, которая находится "по ту сторону добра и зла". Христианская свобода присутствует везде, где есть любовь к добру, абсолютным ценностям. Христианство есть спасение через посредство свободы, антихристианство спасение через посредство рабства. "Бояться свободы, не верить в нее - значит не верить в Святой Дух." Земля - место подготовки не только для неба, но и для новой, справедливой жизни на Земле. Искание социальной справедливости - творческая задача христианства.

Он усматривает порок церкви в том, что она не ведет работу в этом направлении. Именно это стимулирует атеизм, порождает ученых троглодитов с дьявольскими чудесами, дикарей из дикарей, ибо они "покончили с личностью" и абсолютными идеалами. Они воздействуют на природу извне, а нужно действовать изнутри, магически, через посредство органической силы.

Если человекобог, противостоящий богочеловеку (Христу), победит на Земле, то это может привести к космическому пожару, который уничтожит последнюю (!). Человечество может погибнуть и тогда на смену ему придет на Землю царство святых, царство свободы (прямо-таки предтеча заключения "Розы Мира").

Вот-вот и грянет Русский Космизм во всей своей духовной мощи. Могу ли сказать, что его породили Православие и христианская религиозная философия, проистекающая из Православия? Обратимся на мгновение к творчеству Вл.Соловьева, кому выпала честь создания системы христианской философии, и кто назвал Николая Федорова своим учителем. Вот пятнадцать строк стихотворного автобиографического описания своего жизненного пути: В тумане утреннем неверными шагами Я шел к таинственным и чудным берегам.

Боролася заря с последними звездами, Еще летали сны - и схваченная снами Душа молилася неведомым богам.

В холодный белый день дорогой одинокой, Как прежде, я иду в неведомой стране.

Рассеялся туман, и ясно видит око, Как труден горный путь, и как еще далеко, Далеко все, что грезилося мне.

И до полуночи неробкими шагами Все буду я идти к желанным берегам, Туда, где на горе, под новыми звездами Весь пламенеющий победными огнями Меня дождется мой заветный храм.

Да, так описал свой жизненный путь Вл.Соловьев, краткая встреча с которым потрясла все существо в будущем великого Русского космиста - Даниила Андреева (перед которым ваш покорный слуга склоняется в нижайшем поклоне). И еще небольшой стихотворный экскурс на загадочные тропы духовного бытия Вл.Соловьева: Что есть, что было, что грядет вовеки Все обнял тут один недвижный взор...

Синеют подо мной моря и реки, И дальний лес, и выси снежных гор.

Все видел я, и все одно лишь было, Один лишь образ женской красоты...

Безмерное в его размер входило, Передо мной, во мне - одна лишь ты.

Конечно, Соловьев имел в виду Софию (святую божественную мудрость). Однако, не заговорила ли в нем Тантра? Конечно, он стремился к единению христианских Церквей. Но не мечтал ли втайне о большем? Может быть краткое земное бытие прервало загадочные извивы его духовных исканий и дерзаний? Алтарь открыт... Но где ж священник, дьякон? И где толпа молящихся людей? Страстей поток, - бесследно вдруг иссяк он.

Лазурь кругом, лазурь в душе моей.

Пронизана лазурью золотистой, В руке держа цветок нездешних стран, Стояла ты с улыбкою лучистой, Кивнула мне и скрылася в туман.

Таков вот Владимир Соловьев, загадочный, противоречивый и романтичный первый русский философ-систематик, ученик (в каких это горних духовных эмпириях? - ведь не в мирском же творчестве...) великого родителя Русского Космизма. В отношениях с Федоровым, увы, не все просто. Как отмечает Лосев А.Ф., в конце 80-х годов Вл.Соловьев резко разошелся с Федоровым, содрогнувшись от грозного и ужасающе недуховного характера его учения о физическом воскрешении покойников...

Итак, грянул Николай Федоров. Это был, несомненно, праведник и неканонизированный святой, таинственный творец "Философии общего дела". Это человек (да человек ли?! - скорее "Воплощение"), посмевший сказать в лицо Льву Толстому:"Я видел за свою жизнь многих глупцов, но таких, как вы, еще не видел." Николай Федоров - Восход Русского Космизма, но это уже тема не сего повествования." На этом, уважаемый читатель этого, возможно недостойного, опуса, мы расстанемся с историко-философским экскурсом Диогена-Бронетанкового и, с Вашего позволения, автор выскажет ряд своих соображений в его адрес.

Проявляя единомыслие с Диогеном-Бронетанковым, вполне можно разделить точку зрения, что синклит Русского Космизма зародился под влиянием античной философии, впитавшей и трансформировавшей все наиболее ценное, предшествовавшее ей в мире Мысли, от Китая на Востоке, до Атлантиды на Западе. Фалес, Анаксимандр, Анаксимен, Гераклит, Платон, Аристотель, Зенон, Диоген Синопский, Филон из Александрии - вот тот краткий и далеко неполный перечень громогласных и молчаливых мыслителей, проложивших призрачную Нить Ариадны от микрокосмоса человеческой Души, до макрокосмоса Вселенной. По-разному, исходя из различных точек воззрения, пытались они мощью своей мысли и интуиции проникнуть в таинство среды обитания человеческих Душ и найти ответ на вопрос: каково должно быть бытие и сознание, дабы обеспечить душевный комфорт, какова же она - экология душ человеческих? Византийская философия вобрала в себя все лучшее из философии античной и через Православие пленила Душу и Разум наших прародителей-русичей. И столь тесным оказалось это духовное родство, что стала Москва "Третьим Римом"(а четвертому не бывать). Истинные Отцы Православной Церкви, Сергий Радонежский тому порука, духовными деяниями и интуитивными прозрениями вытесывали титанические глыбы для воздвижения "градов" Русского Космизма по незримым чертежам Античности и Цареграда. Русская Душа, зародившаяся в объятиях Перуна, выкохана и вскормлена в колыбели Небесного Православия (попав в цареградскую Софию, русичи почувствовали, что побывали на небесах).

Грань 17-18 веков породила ортодоксальную русскую религиозную философию, Сковорода и старец Величковский перенесли отблески русской космической мысли из сферы духовно-интуитивной в сферу логического разума. Оптина Пустынь стала незримой Духовной Твердыней земли русской, сфокусировавшей мощь светлой психоэнергетики сонма чистых душ наших безвестных соотечественников - расцвела Небесная Россия! В ХIХ веке русская философская мысль приступила (к стихийному пока что) "строительству" "храмов и пределов", "мастерских и обиталищ" той Державы, имя которой теперь - Русский Космизм. Лабзин и Сперанский, профессор Павлов и князь Одоевский, "безумный" Чаадаев и великий хирург Пирогов, блистательный Достоевский и практически безвестный Григорьев, "беспринципный" Розанов и изощренный Мережковский, мятущийся Владимир Соловьев, склоняющийся пред гением Николая Федорова и пробуждающий Даниила Андреева (да разве по силам охватить их всех трепетной мысли философствующего "совка" Диогена-Бронетанкового?!). Наконец, пучина Православия исторгла гений и святость Николая Федорова - на рубеже ХIХ-ХХ веков Держава Русского Космизма обрела несокрушимую мощь. Ее тучные "нивы" приняли "посев" Блаватской и Рерихов, Циолковского и Чижевского, Вернадского и Флоренского, многих-многих иных "сеятелей", давая обильный урожай, плоды которого, увы, зачастую или уничтожались, или залегали втуне. Тяжела, ох как тяжела десница Великого Октября семнадцатого года...

Вполне логично поступит ортодоксальный философ, обвинив Диогена-Бронетанкового в том, что он" запряг" в "одну телегу быка и трепетную лань", свалил в кучу материалистов и идеалистов, метафизиков и диалектиков, непримиримых "западников" и "славянофилов", и т.д., и т.п. Автор позволит себе поддержать своего подопечного "Диогена", прошедшего срочную службу в бронетанковых войсках Советской Армии [10]. - Да, совершенно верно: отца Величковского, Чаадаева (неистового "западника"!), Пирогова, Достоевского, Розанова, Вл.Соловьева связывает единая нить, имя которой - Русская Кос-
 - 22 мическая Мысль! Да, очень-очень многое разделяет этих мыслителей и эти личности, а вот служение Державе Русского Космизма - объединяет!!! Ими всесторонне обосновывалось и утверждалось триединство: религия-наука-искусство, без которого душевный комфорт человека недостижим. Они, каждый по-своему, охватывали безбрежье от макрокосмоса Вселенной до микрокосмоса человеческих Душ. Посему всем им место именно там - в синклите Русского Космизма. Русский Космизм вполне может послужить духовной основой для возрождения русского народа. Ему по силам заполнить идеологический вакуум, возникший после катастрофического крушения "коммунистической" идеологии.

Следует отметить, что в работе [34] подтверждается точка зрения о возникновении космологических представлений славян в IХ-ХI веках.

Позволю себе не останавливаться на творчестве космистов-"ортодоксов" - ему в печати уделяется достаточное внимание [4, 5, 16, 19, 35-38]. В дальнейшем рассмотрении некоторых аспектов "экологии души" в свете воззрений Русского Космизма, основное внимание будет уделено воззрениям русских космистов, возникшим под влиянием Восточной Философской Мысли (Блаватская Е.П., Рерих Е.И., Д.Андреев). Особую приверженность автор имеет к воззрениям последнего, которые расценивались "интеллектуалами" весьма неоднозначно. Так в [39], проводя параллель между "Мастером и Маргаритой" М.Булгакова и "Розой Мира" Д.Андреева, Розин В. отмечает, что, восхитившись "Мастером", отечественная интеллигенция в свое время не восприняла "Розу" - мол, автор ее "сдвинулся"... Над этим загадочным произведением, уважаемый читатель, мы в основном и поразмыслим в последующих разделах настоящего трактата.